— Зачем вообще писать книги, когда у каждого и так проблем наберется с трехтомник?

— Глупый ты. В каком еще кинотеатре тебе позволят так глубоко заглянуть в человеческую душу? Разобрать по косточкам поведение разных людей, оценить их мотивы, склад ума? Где еще ты сможешь набраться мудрости, чтобы не совершать больше ошибок? В этой книге, больше того, история Англии показана очень занимательно.

— Прости, Эля, но я человек материальный до мозга костей. Я ценю то, что можно потрогать, из чего можно извлечь выгоду, сделать капитал…

— Серьезно? — она несколько унизительно усмехнулась.

— Да. И почему ты смеешься?

— Не похоже, чтобы ты сейчас извлекал выгоду из своей больной спины.

Мужчина осклабился, но она этого не увидела. Если бы только Элина знала, что за ее спиной таится хищник, изнывающий от жажды крови… ее крови, но в то же самое время сражающийся в бесконечной борьбе с кем-то светлым в себе, с кем-то, кто хочет ее целовать.

Дмитрий вздохнул. Эта женщина не принесла в его жизнь ни капли спокойствия. С ней он стал еще хуже. В его жизни все всегда было ясно и в правильном порядке разложено по полочкам и упаковано в декоративные ящички: одних женщин хочется использовать и придушить, других — целовать и обхаживать. А с ней все иначе. Ее хочется сначала осыпать поцелуями цвета белоснежной лилии, а потом пустить кровь цвета алой розы…

Наверное, она слишком умна для него. Слишком хороша, пусть и внешность Элины осталась трофеем в далеком прошлом, куда ему нет входа. Она выше его на пару голов, и от этого он так бесится. Все-таки, как и любой типичный мужик, он любит типаж «тупой блондинки», и цвет волос не имеет значения. Тупая блондинка — это состояние души.

— Я все равно заставлю тебя приобщиться к прекрасному. — Элина достала из сумки книгу и помахала перед ним. — Господи, моя шея.

— Что такое? Видишь, ты сама внутренне против чтения, — рассмеялся Дмитрий.

— Это все твой диван. Он такой старый и жесткий, что у меня шея затекла.

— Садись вот так. — Мужчина похлопал себя по плечу, призывая ее доверить свой уют его телу. — Я мягче этого старья, клянусь.

Поколебавшись с минуту, она так и сделала. Диван заскрипел, давая понять, что все слышит и еще страшно и жестоко отомстит своему хозяину за предательские слова. Например, сломается ночью, когда он снова будет на нем ворочаться от кошмаров.

Стоило ей коснуться его торса своей спиной, как молнии и громы забили где-то в недрах ее души. Элина сильно зажмурилась, до черных пятен перед глазами. Она так одинока, так голодна, так иссушена, что ей каждый раз не достает его прикосновений, порции эмоций слишком малы — не насытишься, родниковая вода его приятных слов и признаний не может оживить сухую почву ее души.

— Я… я принесла «Овода» Войнич, — машинально говорила девушка, а мысли вертелись вокруг его рук, которыми он обнял ее.

— Можешь начинать. Мы будем читать всю книгу?

— Нет, только отрывок.

Элина принялась за чтение дрожащим голосом, желая только одного: чтобы эти сильные руки никогда не сомкнулись на ее шее, как сделали руки мужа.

Дмитрий даже и не думал слушать ее бормотание с какими-то именами, названиями, смыслами. Для него существовал сейчас только один смысл, только одно значение — она. Еще никогда он не был настолько в своей тарелке, настолько в том месте и в то время, чтобы не хотеть уходить, не хотеть срываться и бежать куда-то. Эта медсестра, которой он так мечтал отомстить, строил козни против нее, оказалась той женщиной, из плена чувств к которой он не собирался сбегать.

Такая простая, без внешних изысков, но с такой сложной, многогранной душой. Еще никогда он не читал с девушкой книги в полумраке комнаты, за окнами которой хлещет дождь, словно подпевая им в этот романтический миг. Шекспиру не снились те чувства, что сейчас рвали плоть его души на части. А может, он же их все и предсказал когда-то.

— Ну что скажешь? — Элина прошлась сапогами по свечам его мыслей, загасив их моментально.

— Прости, заслушался. Не могла бы ты повторить последние строчки?

Девушка покачала головой, но зачитала:

« — Padre! — Артур встал и, вздрогнув, отшатнулся от края бездны. — Это похоже на преисподнюю!

— Нет, сын мой, — тихо проговорил Монтанелли, — это похоже на человеческую душу».

Мужчина содрогнулся, словно заглянув в преисподнюю… в свою душу. Вот уж где чертям разгуляться вдоволь можно, где земля разрыта могила, а воздух отравлен ложью.

— Что теперь…

Элина не договорила. Его губы накрыли ее в темном танце безудержности и ярости. Ад, двери которого она распахнула в нем, вырвался наружу. Не может он ждать, не может быть терпеливым с ней. Мужчина держал голову Элины, чтобы не дать ей вырваться, но она и не хотела. Ее сопротивление вспыхнуло и погасло, податливым огнем растекаясь по его губам и пальцам.

Идиотка… Еще не развелась с мужем, как уже не может оторваться от губ другого мужчины. Но она так долго отказывала в себе в том, чтобы быть женщиной, что сдерживать эту фурию в оковах долее было невозможно.

Телефонный звонок разрушил магию, химию между ними, оставив только дым после пожара.

— Прости, мне пора. Женька будет меня с МЧС вызволять из твоей квартиры, — неловко улыбнулась Элина, вознося благодарности подруге.

Кто знает, до чего бы они дошли в спешке и возбуждении. Хватит с нее импульсивности. Слишком болезненные потом синяки остаются.

Дмитрий был расстроен как никогда раньше, но что поделаешь? Настоящий рыцарь проводит даму до двери, а не будет силком валить в постель. Ему и самому не хотелось торопить события. Он хотел насладиться ароматом этого острого, но такого пряного напитка прежде, чем испить его до дна.

— Еще увидимся, Дима!

— Обязательно. Пока!

Он не стал ей предлагать ей свое сопровождение до дома, видя, как она ломанулась к двери с горящими щеками. Дождь снаружи остудит ее пыл, а вот что делать ему…

В дверь снова постучали, но совсем иначе. Уверенно, властно, зная, что в какое бы время не был нанесен визит, ему будут рады.

— Что-то забыла, Лина? — открыл Дмитрий, поразившийся смене ее настроения.

— Не Лина, мой зайчик.

— Ты?!

Кажется, больше не нужно решать, как поступить с будущим. Прошлое само ворвется в его настоящее и наведет свои порядки.

Глава шестнадцатая

Женщины отдают мужчинам самое драгоценное в жизни. Но они неизменно требуют его обратно — и всё самой мелкой монетой.

Оскар Уайльд “Портрет Дориана Грея”

Июль раздавал разноцветные листовки аромата васильков и маков на улицах столицы. Каждый мог безвозмездно приобщиться к этому пышному торжеству солнца и пьяняще теплого воздуха. Цветастое платье Элины развевалось на ветру, оголяя ее светлые ноги. Пора бы на пляж сходить.

— Женька, идем на пляж? — набрала подругу. — Я бледная, как сметана. Скоро так же протухну. Весь июнь прошел в каких-то тяжбах с мужем и мытарствах от одной квартиры к другой.

— Можем хоть сегодня, когда маникюр сделаешь. Набирай меня, я пока соберусь.

— Нет… Давай завтра.

Загадочность в голосе Элины насторожила Женю. Чем еще ей сейчас заниматься? Самое то тратить последние накопленные деньги на радость и загар!

— Элюсик, кто знает, какая будет погода с этим глобальным потеплением. Завтра уже может быть арктически холодным. Зачем тянуть?

— Я… Жень, я сегодня хотела зайти к Диме… Короче, — Элина набралась духу, который в последнее время стал частым гостем в ее скромном домике, — он предложил мне жить вместе.

— Так быстро?

Элина зашла в здание салона красоты и выдохнула с облегчением. Кондиционер дал передышку после изматывающей жары. Кажется, в ее жизни было так же: зной и копоть неудачного и слишком долгого замужества высушили ее до костей; знакомство с Димой стало экстремальным увлажнением, вернувшим ее к жизни.