Покупая (вернее, получая) билет на вокзале, словил состояние «ой-мамочки».

От Москвы до Владикавказа один поезд:

1924 км,

35 часов в пути,

1047 рублей (плюс еще наверняка рублей 200–300 налогов-доплат) за плацкарт.

От Питера до Владикавказа один поезд:

2692 км,

49 часов в пути,

1332 рублей за плацкарт.

«Прощайте, родные, прощайте, друзья».

До вечера буду гулять по Ростову, перед поездом, может быть, зайду сюда, на Будёновский пр., 70, ещё раз.

Что здесь? Видел стручки на этой акации. Сантиметров по 30, вьются, не подудишь.

Ел местную шаурму («шаурма… ну это из курицы… только у меня лавашей нет, я вам в булочке сделаю») – нежизнеспособная помесь шаурмы и хот-дога. Зато блинчики недорого, большие и вкусные.

Квас тоже, в отличие от московского, похож на квас.

ПДД в Ростове очень мало – «быстрый или мертвый». Я быстрый.

Насчет девушек не знаю, а вот коты здесь очень хороши. Впрочем, я не знаю мест, где коты были бы не хороши.

Я сдаюсь. Пять часов прогулок по городу, по Садовой-Будёновскому-Садовой-Ворошиловскому-Соборному-Садовой-на-бережной и переулкам, почему-то всё время одним и тем же. Самые большие деньги в этом городе уходят на квас. Непрерывно. Решил, что лучше платить за подвальный интернет в относительно прохладном помещении, чем за квас. Не могу больше.

Сдаюсь так же и в части девушек. Да, действительно, красивые. Сначала думал выкрутиться и признать, что они просто классически и аккуратно сложены телом и лицом. Нифига. Красивые. Поворачивалась бы шея – уже свернул бы.

Есть правда, такое наблюдение, что красивых женщин старше 30 почти не видно. Это говорит, вероятно, не о массовом покрасивении в последние десятилетия, а о склонности к необъятности и помятию лиц.

Не нашёл ни одной столовой. Обидно. Хочется супа.

Эльглин нашел в сети информацию по будущей моей части. Мне уже интересно.

Впрочем, вру, мне интересно не уже, мне давно интересно, чем всё это кончится.

До корабля 1394 мили, завтра будет на пять сотен миль больше.

Первое впечатление: что, здесь может быть интернет?!

Второе впечатление: город боится. Не боится, но бережётся. Помнит, где расположен. В крупных магазинах и рынках на входе проверяют ручным металлодетектором любую сумку или пакет. К вечеру движение на улицах почти исчезает. Не то чтобы «силы зла властвуют безраздельно», но небезопасно.

Интернет есть. Связь – Мегафон или Билайн. МТС здесь дурит, и его не любят. Еда чуть дешевле, чем в Москве. То есть дешевле, но не вся. Фрукты по той же цене (привозные из Турции?), овощи дешевле (некоторые). Хлеб 7–9 рублей. Мясо дешевле на 10 %. Зато подножный корм дешевле в полтора-два раза и в несколько раз вкуснее. Шаурма… и много других мясных вещей, которые ещё предстоит попробовать. Фыдджин не понравился.

Город в среднем не выше трёх этажей. То есть есть и по пять-семь этажей дома, но основная масса домов двухэтажная. А во дворах бельё сохнет, на крылечках бетонных старики сидят, под деревьями в нарды режутся. «Во дворе злая собака, а туалета – НЕТ!»

Едем на машине – между нами и встречкой на газоне стол метров 30 длиной, и за ним плечо к плечу старики в шляпах. «Что это?» – «Поминки. Или, скорее, похороны». Центр города…

К вопросу о ПДД, которых в Ростове мало. Здесь их нет вообще, хотя ГИБДД на каждом шагу. Светофоры работают в половине случаев в центре города и изредка на окраинах. В момент переключения светофора машины, дико гудя, идут сразу во всех направлениях. Много милиции. Усиленной солдатами и штатскими. Вот только что поцапались. Я начал бычить, чуть не поссорились. Останавливают часто, выясняют, кто, куда, зачем.

Проезжая около вокзала, видели, как тургруппа грузилась на жигулёнок. Красная майка, дугой надпись «СТЕПАНЫЧ», ниже, сколько я помню, надпись о судействе на каком-то скалолазном чемпионате. Я видел эту майку на скалодроме.

– А разве мобилы в части не запрещены?

– Кто тебе такое сказал?

– Ну, в частях обычно…

– Забудь, что ты знал в России. Ты на Кавказе. Когда у нас кто-то едет в Ростов, мы говорим: в Россию едет.

Только что размазал по тетрадному листу блоху. Пишу всё в тетрадь в общаге. Потом буду набивать в журнал.

Прибыл. Нашёл военного коменданта на вокзале. Нашёл штаб части. В другом конце города нашёл 48 ортб. Дальше начались приколы. В штабе ортб поговорил с офицерами. Уставных отношений здесь нет. Между офицерами. Обычные рабочие отношения, без ритуалов и на «ты». Несколько «пиджаков», некоторые из Москвы (Зеленограда).

Поселили временно в общагу. Самый страшный зверь – телевизор. Просто пипец. Не могу соображать, не могу сосредоточиться. Чувствую, как мозги вымываются.

Душа нет, горячей воды нет.

Собственно, пока вообще ничего нет. Ни обмундирования, ни зарплаты, ни довольствия, ни официального места жительства. Все на учениях в Ардоне. Или заняты. Или что-нибудь ещё. Мне нравится в ортб: в комнате умные люди и Лем с Дяченками на книжной полке. Но комбат меня не хочет: ему давно обещали кадрового офицера, а если комбат возьмет меня, то кадрового ему хрен дадут. Поэтому он выпихивает меня на КП, где уходит на дембель старлей Мечников, тоже «компьютерщик», тоже «москач». Кем, как не мной, его менять? Рисовать в CorelDraw лекции и презентации – в PowerPoint. Там, на КП, сплошные подполы да полкаши, там грызня за власть между не слишком приятными людьми. Здесь – нормальные люди, полезная работа. И личный состав – наиболее ценный элемент опыта. И наряды. Столовка рядом. Центр города ближе. Но.

Возили в Ардон, в поля, показывать командарму. Говорят, человек хороший. Поговорили. Хороший. Спросил его, нельзя ли остаться в ортб. «Надо учитывать его желания!» – обернулся он к комбату и начальнику КП. «Вакантных мест нет», – отчеканил комбат. «Убедим!» – улыбнулся начальник КП. Были варианты «в пехоту» (120 слоников под начало) или в Волгоград (строевая, «много бессмысленного за. ба», спокойнее жизнь и ближе к России).

Оставят на КП, ж. пой чую. А жить попробую остаться в ртб. Ездить, правда, через весь город.

А ехал во Владикавказ вдвоём в купе с ментом. Это пипец. 31 год, подполковник милиции, футбольный судья. Тупой до безобразия самодовольный урод. Жирный, дарящий корешам бл. дей по телефону и «договаривающийся» о баньке для «своего» генерала. Надо было видеть, как он не мог найти удостоверение, когда по вагонам шла проверка из двух сержантов. «Брюки превращаются… превращаются брюки… чёрт…» Говорил, что город хороший, за 120 рублей (остальные называют цифры меньше) в любом кафе можно обожраться и упиться. Только, говорит, в бане не нагибайся.

А вот лежит Слава, «чёрный дембель». Срок закончился 1 июля, а приказ об увольнении ещё не подписан. Вот и думай, надо ли радоваться тому, что, первый день моей службы прошел ещё в Москве.

«В полях» наблюдалось шоу «к нам едет ревизор». Вплоть до вращения антенн вручную. «Включите хоть на эквивалент…».

Много участников первой и второй чеченской войн.

Подпол какой-нибудь – урод-уродом, а, оказывается, ещё старлеем воевал.

Скоро на учения в КапЯр. Далеко. Успеют ли оформить – не знаю. Могут и взять. Говорят, на учениях служба идёт быстрее.

Самой большой проблемой здесь все поголовно считают местных. Сопляки собираются в стаи и подкатывают на предмет часов-мобил-денег. К неместным. Довольно регулярно. Драться, говорят, без шансов – по свистку «их тут будет столько, что автомат не поможет». Надо изучать «прикладную психологию».