Затем следовали полоцкие колонии, собственно, в Ятвяжской земле, уже на памяти истории бывшие в постоянном споре у русских с ятвягами; они лежали на север и на запад за Слонимом, в глубине Ятвяжской земли. Таковы были: Зельва на реке Зельвейкее, Волковыск на притоке Россы, Свислочь при верховьях реки Свислочи, впадающей в Неман, Нарев при верховьях реки Нарева и другие города по Нареву, а также Бельск на Белой и, наконец, в более позднее время Городна, или Гродно, на Немане. Таким образом, вся Ятвяжская земля с юга и запада была опоясана русскими, или полоцкими, колониями, которые шаг за шагом углублялись в нее, оттесняя ятвягов в глубину непроходимых лесов и пущ; и по мере оттеснения ятвягов колонии сии из передовых боевых постов, или крепостей, обращались в города, и земля, ими занятая, делалась Полоцкою землею. А что колонии сии принадлежали именно полочанам или их колонистам и шли с востока на запад, или от Днепра и Березины к Западному Бугу, а не с Буга к Днепру, на это лучшим доказательством служат, как мы уже у поминали, доселе сохранившиеся названия рек, озер, городов и других урочищ, которые напоминают или названия, принадлежащие северянам, соплеменникам полочан, или новгородские, или прямо полоцкие. Не повторяя названий, приведенных выше, я здесь укажу только на некоторые новые названия, подтверждающие ту же мысль о движении от Днепра к Западному Бугу. Так местечко Остров на Мишанке указывает на Остров в псковских владениях и на многие местности с таким же названием в ближайшем расстоянии от Полоцка по Днепру и Березине; или второй приток Немана на запад за Щарою Росса, или Рось, с местечком Россою прямо говорит о своем происхождении из Приднепровья или Новгородской земли; или Снов у Несвижа и Снов в Черниговских владениях, или Новгород на Нареве указывает на Новгород-Литовский, также на Новгород Великий, родину полочан.

Полоцкие колонии в Ятвяжской земле, особенно западные, как отделенные от Полоцкой земли ятвягами, находившимися в постоянной борьбе со всеми соседями, были не больше как военные посты и никогда не имели тесной связи с Полоцком, а, напротив, нередко находились под влиянием волынских князей, особенно во время Романа Мстиславича и его сыновей Даниила и Василька, которые успели было подчинить себе весь этот край. Только уже по истреблении ятвягов и по пресечении Изяславова потомства в Полоцке, когда Полоцкою землею стали владеть литовские князья из дома Гедимина, прибугские и принеманские колонии полочан слились с Полоцкою землею и вошли в состав Великого княжества Литовского. Полочанами этот край только был намечен для присоединения к Полоцкой земле; полочане, постепенно оттесняя ятвягов, может быть от Случи или Цны, только открывали тамошние земли для русского мира, разведывали эту неведомую страну непроходимых болот и пущей, постоянно пролагая себе путь далее на запад. Тамошние города, устраиваемые полоцкими колонистами, были не более как передовые посты для защиты от ятвягов и даже менее чем передовые посты, а скорее вехи для указания пройденного пути; города сии еще не показывали прочности владения краем, они то были захватываемы ятвягами и разоряемы, то опять возвращаемы и возобновляемы полоцкими колонистами. Таковые же города здесь строили и волынские князья, состоя почти в постоянной войне с ятвягами и считая этот край Ятвяжскою землею. Таким образом, полоцкие колонии в Ятвяжской земле имели свой особенный характер: они не походили ни на новгородские колонии в Заволочье, где новгородцы были полными господами; ни на колонии псковичей в Чудской земле, где псковичи старались сближиться с чудью; ни на колонии самих по низовьям Западной Двины, где полочане сбирали дань с тамошних старожилов, ни тем менее на колонии в Литве и на Жемайтии, где полоцкие колонисты принимались как свои, как братья. Здешние же колонии не имели за собой ни того, ни другого, ни третьего, ни четвертого, или все это имели только в будущности, когда окончательно будут побеждены или истреблены неукротимые ятвяги. На долю здешних колонистов досталось пробиваться вперед на запад, защищать и заселять отбитую землю, что они и продолжали делать во все время владычества Полоцка, и кончили уже при помощи литовцев, во время владычества Вильны и литовских князей.

Страна, составлявшая полоцкие владения, до прибытия туда полочан была уже заселена различными племенами инородцев и частью славянским племенем – дреговичами. Здесь на самом западе жило воинственное племя ятвягов, преимущественно по левому берегу Немана, и в доисторической древности далеко простиралось по левому берегу Припяти; так что почти весь угол, образуемый Припятью и Неманом, первоначально принадлежал ятвягам. За ятвягами к востоку по правому берегу Немана, а в верховьях этой реки и по левому берегу до верховьев Березины и до Западной Двины, а на запад до устьев Немана и частью по прибрежью Балтийского моря жили разные племена литвы, находившиеся в родстве с пруссами за Неманом. По правому берегу Двины жили летгола, или латыши, и против латышей на запад по левому берегу Двины в ее низовьях и по морскому берегу были селения ливы, или ливонцев, и на запад от ливы жили племена корси, или куронов. В Приднепровье, на самом востоке Полоцкой земли, по свидетельству Нестора, между Припятью и Двиною жило пришедшее с Дуная славянское племя дреговичей. А полочане, новгородские колонисты, по сказанию Нестора, первоначально поселились в углу, образуемом впадением реки Полоты в Двину, и оттуда сперва направились к юго-востоку к Днепру, где впоследствии разделились на собственно полочан и кривичей. Кривичи, перебравшись на левый берег Днепра, образовали отдельную область Смоленскую; от полочан же отделились северяне, перешедшие на левый берег Днепра южнее кривичей, и образовали область Северскую по Десне, Суле и Семи; собственно же полочане остались на правом берегу Днепра и распространились на юг по Припяти и на запад почти до Белой воды, до Вислы, и до устьев Немана. Об этом мы имеем прямое свидетельство у Нестора, который говорит: «Почаша словени держати свое княжение в Новгороде, а другое на Полоте, иже полочане; от них-же кривичи, иже сидят на верх Волги и на верх Двины и на верх Днепра, их-же град есть Смоленск, тоже север (Северяне) от них».

Происхождение ятвягов нам не известно ни по каким источникам; мы только можем сказать, что ятвяги по происхождению своему не принадлежали ни к славянам, ни к пруссам, ни к литовцам, а составляли особое самостоятельное племя, может быть, остаток каких-нибудь древнейших старожилов здешнего края. Из всех дошедших до нас памятников известно только то, что ятвяги были самым воинственным народом и постоянно находились во враждебных отношениях ко всем своим соседям, выключая одного племени пруссов, называвшегося бортями, с которыми иногда еще ятвяги вступали в союз. О ятвягах даже не упоминает Нестор при перечислении инородческих племен, имевших какие-либо отношения к Руси; первое известие о ятвягах встречается у Нестора не раньше 983 года; под этим годом сказано: «Иде Володимер на ятвяги и взя землю их». Но, очевидно, русские не в первый раз узнали ятвягов при Владимире; ибо в договорной грамоте Игоря с греками, писанной в 945 году, в числе русских послов упоминается ятвяг Гунарев; следовательно, знакомство русских с ятвягами было уже при первых князьях. Но как мы не имеем никаких известий о походах в Ятвяжскую землю ни при Олеге, ни при Игоре, ни при Святославе, то, следовательно, можно принять, что первое знакомство с ятвягами началась еще до прибытия русских князей, и именно первыми знакомцами были дреговичи и полочане. Где в первый раз полочане встретились с ятвягами, мы не имеем прямых известий; но как полочане, спускаясь из Полоцка на юг, прежде всего проникли в землю дреговичей до Припяти, то, по всему вероятию, здесь была и первая встреча полочан с ятвягами, они здесь явились защитниками дреговичей от враждебных соседей. Об этой встрече летописи не упоминают; но есть местное народное предание, что Пинск, Кожан-городок и даже Туров построены в защиту страны от ятвягов, что в этом краю были частые битвы с ятвягами и что их земля в древности простиралась до Березины. После Владимира ходил на ятвягов его сын Ярослав, великий князь Киевский, в 1038 году, вероятно, в союзе с Брячиславом Полоцким, для поддержания полоцких колоний в этом краю. Никоновская летопись о последствиях этого похода говорит: «И Ярослав не мог взять ятвягов»; значит, настоящий поход ограничивался только отогнанием ятвягов от Берестья и других тамошних колоний.