Стало холодать, и я сходил в дом за пончо. Я потерял свою кенгуруху – мою единственную теплую вещь – еще в Анжуне, в Гоа, и мне пришлось купить пончо на блошином рынке. Оно из мягкой шерсти, оно полосатое и нелепое. Кажется, насекомые и в него уже забрались… или мне просто кажется. Вполне возможно, что это опять аллергия.

Я надел пончо и сел на место. Теперь мы точь-в-точь как банда хиппи. Он в своей пашмине, и я – в пончо. Он весь в бороде, да и я уже давно не бреюсь. Здесь никто не бреется. А какой, спрашивается, смысл?! Мы же не англичане!

Маркус посмотрел на меня, как будто хотел что-то сказать, но в последний момент передумал. У Маркуса такой взгляд… Странный, в общем, у него взгляд. У тех, кто долго путешествует по Индии и Непалу, у всех такой взгляд. Просветленный, что ли, не знаю… В этом взгляде совсем нет суеты. Интересно, а какой у меня сейчас взгляд? Маркус ведь сразу догадался, что я впервые в Индии.

– Ну а тот повар, который жил в Москве, что он говорит о России? – поинтересовался я.

– Россия ему понравилась. Только, говорит, очень холодно. И один раз его избили. – Маркус посмотрел на меня. – Как думаешь, меня тоже изобьют в России?

– О, тебя, думаю, нет. Ты же сколько, два пятнадцать, кажется?

– Ну да, – ответил Маркус.

– Тогда нет, можешь не беспокоиться. Ты слишком крупный, тебя не тронут.

Маркус засмеялся. Он доел тали, забрал тарелки и ушел спать. Ночью он ходит по обзорным площадкам. Говорит, что там великолепные виды ночью. И непередаваемые ощущения! Словом, волшебство, сказочные места! Может, и я как-нибудь с ним схожу. Дорога, правда, горная, надо спускаться вниз по гигантским корням деревьев и по камням, а я и днем-то там спотыкаюсь, а уж ночью… Плюс гауры – про них тоже не стоит забывать!

Маркус вошел в дом, и через некоторое время из трубы повалил дым. Печь в доме Маркуса почти все время пожирает дрова. Он любит тепло, хоть и ходит в этой тонкой набедренной повязке дхоти, как индиец. Может, под дхоти у него шерстяные шорты? Кто знает, кто знает…

А дрова, между прочим, не бесплатные: двести рупий за небольшую вязанку! Для меня это дороговато. Очень уж быстро они заканчиваются. Ну а собирать самому – нельзя, таков уговор с хозяевами. Таков уговор! Хочешь собирать дрова – иди в глубь леса. А до леса не так уж и близко, учитывая, какая дорога… и там полно диких зверей. Опять же гауры… Вот около города Y все леса исхожены трекерами – там уже ни на кого не наткнешься, а здесь – запросто. Наверняка в глубине леса сплошные змеи…

Темнеет в деревне X рано, часам к семи – хоть глаз коли, никаких огней вокруг, только свет луны и сфера долины далеко внизу. Ну да, конечно, конечно, на деревянном косом столбе, перед самым домом, есть лампочка. Вот только толку от нее мало: она освещает лишь небольшую полянку, где я жгу костер, и притом подло слепит мне глаза. Ты как бы на виду у всех тех, кто бродит в темноте по склону… Они тебя видят, а ты не видишь ничего дальше двух-трех метров. Поэтому я редко ее зажигаю. «Безопасность прежде всего!» – вот мой рыцарский девиз.

День потихоньку уползал куда-то за горы, облака стали рассеиваться. Темнело. Небо над горами распадалось на множество слоев: белое, светло-голубое, голубое, синее, темно-синее, оранжевое, желто-оранжевое, желтое, снова голубое вперемешку с белым… Множество оттенков в каждой из полос на горизонте. Горы в тени: плоская, двухмерная чернота гор под цветастыми небесами. Трепет и дыхание. Больше ничего. Я не могу передать, насколько это было пронизывающе и чисто. Просто вспомните самый красивый закат, почувствуйте трепет, и даже если вы настоящий подонок или, как сейчас модно, циник и душная сволочь, то все равно, я уверен, вы почувствуете, что не всё в этом мире сплошная грязь, а только лишь подавляющее большинство прямоходящих (и то не по своей воле).

Я, как и в любой другой вечер, развел костер и стал готовить ужин. Ужин – это главное развлечение здесь. И вот, гончая тут как тут, вертит тощим хвостом и вытянутой мордой. Проголодалась моя любимая сука!

– Картошку будешь? Тебе с овощами или так? С овощами? Ну держи.

Она уплетает и дает себя погладить по голове. У этой гончей настоящая осиная талия и сильная грудная клетка. Она двухцветная: черная и белая.

– Крекеры с авокадо будешь? Нет? Ну как хочешь, а мне нравится. Это даже лучше, чем крекеры со сливочным маслом. Да ты, должно быть, никогда и не пробовала сливочного масла. Бедное животное! У них тут в лучшем случае паршивенький маргарин, и то редко где найдешь.

– Уже с собаками разговариваешь? – появился вдруг из темноты Сема.

Он без фонаря… почему-то. Прогулка без фонаря здесь запросто может стать последней.

– Это умная собака, она умнее многих моих знакомых. С ней приятно общаться.

– Да-а, – покачал он головой и хитро улыбнулся.

– У тебя еще остались биди? – спросил я.

– Да, конечно, – полез он в карман коричневой конопляной куртки.

Сема тоже хиппует, как и Маркус. Он не бреется, ходит весь растрепанный в своей мешковатой одежде из конопли и кожаных сандалиях. Тут вообще все хиппуют!

– У Маркуса украли траву.

– Как украли? Всю? – заволновался Семен.

– Нет, нет, не всю. Но большую ее часть…

– А кто украл? Когда? Как это произошло? – не успокаивался он.

– О, я не знаю. Он не запер дверь, и трава пропала. Возможно, это индийские туристы. Они вчера с ним полночи костер жгли. Но я наверняка не знаю.

– Нельзя доверять индийским туристам! – воскликнул Сема и затянулся биди.

– Да я знаю, я это уже тысячу лет назад понял. Ты лучше Маркусу это объясни.

Гончая слопала свой ужин, дала себя погладить и убежала в сторону кафе. Кафе находится почти на самом верху. Там, возле кафе, заканчивается дорога, ведущая из города Y, и начинаются две тропы, по которым можно передвигаться исключительно пешком (само собой, периодически спотыкаясь!). В первый же день, когда мы с Кристиной только приехали сюда, я упал и порезал руку о какую-то ржавую железяку в самом начале тропы, ведущей к моему домику. Упал и возрадовался, что перед отъездом все-таки не поленился сделать прививки!

У кафе с самого раннего утра и до самого позднего вечера торчат таксисты на своих индийских внедорожниках наподобие УАЗ и седанах наподобие ГАЗ-21. Тут горы и прохлада, так что никаких тебе дешевых рикш – только такси. Таксисты – как и местные домовладельцы – не торгуются! Они лучше целый месяц простоят без работы, чем скинут хоть сто, хоть пятьдесят рупий.

Такси привозит туристов прямо к кафе. Туристы бросают там свои гигантские рюкзаки и идут искать жилье. Потом, найдя себе какой-нибудь домик-развалюху, возвращаются, охая и ахая от великолепных видов деревушки X, говорят друг другу: «Итс эмэйзен… оу йеа, еа… оау… итс эмэйзен!.. Этой деревни нет в Lonely planet, мы великие путешественники! Забрались в такое экзотическое местечко! В моей стране я самый смелый путешественник… да, да!..» – «Определенно, во всей Италии не сыскать такого матерого путешественника, как ты, дорогой Помпео…» Они обедают фалафелем, пиццей, лапшой с курицей или еще чем, кормят мою гончую объедками и расходятся по своим домикам.

Я знаю, в кафе гончую неплохо подкармливают. Может, даже лучше, чем я. Но гончая все равно – да, я в этом уверен и уверенность моя непоколебима! – любит меня больше, чем этих глупых богатеев из развитых стран!

На прошлой неделе я застукал гончую за поеданием фалафеля на лужайке перед кафе, продажная она все-таки шкура! Мне показалось… нет, я был просто уверен, что ей стало неудобно! Но я решил не смущать ее, просто купил в магазинчике, рядом с кафе, неспелые помидоры – других здесь не купишь – и ушел к себе. Ну ничего, ничего страшного не произошло. Оно и ясно: я уеду, а гончей тут еще жить. Ей надо налаживать связи. Понимаете? Куда в наше время без связей?! Да никуда в наше время без связей! Даже собака это понимает.

Ну, я стал лопать свой скромный ужин прямо со сковороды. А Сема не стал ничего лопать, он замечательно поужинал в кафе. Мне вот не нравится в этом кафе, там слишком уж шумно. Это для меня чересчур! Все туристы знакомятся и обсуждают свои маршруты, хвалят друг друга, подбадривают, громко смеются, изучают свои толстенные Lonely planet. Они без этой книги – ни шагу не сделают. Все должно быть проверено и одобрено! А если сделают хотя бы шаг, то это уже целая история, которую они еще внукам будут рассказывать! Как же эти люди обожают преувеличивать!