Эти обезьяны только собак боятся. Во всяком случае, если говорить о городах и деревнях, где, разумеется, нет никаких крупных хищников. Зато есть собаки. Моя гончая меня охраняет, пока я кормлю ее завтраками и ужинами…

Обезьяны приходили на прошлой неделе. Они обнесли магазинчик улыбчивого тамила. Украли все его чипсы и лапшу быстрого приготовления, забрались на дерево и давай шуршать пакетами. Хозяин пытался кидаться в них камнями, но промахивался, пытался согнать их длинной палкой, но обезьяны лишь запрыгивали на пару веток выше. Обезьяны всегда выигрывают в этих схватках. Ладно, хватит об обезьянах. Пока хватит. От них, конечно, в Индии никуда не денешься, они повсюду… но пока оставим их.

Так вот, этот славный норвежец Маркус – надо о нем рассказать, ведь, кроме него и одного кудрявого израильтянина, ко мне никто больше не заходит, – норвежец Маркус впервые приехал в Индию три года назад. Приехал в двухнедельную командировку в Дели, да так его Индия впечатлила, что обратно в Норвегию он не захотел. Не захотел, но все же пришлось ему возвращаться: какие-то неотложные дела…

В первый же после командировки день Маркус уволился, а уже через месяц, уладив все свои норвежские дела, вернулся путешествовать по Индии. Это было в 2010-м. С тех пор он и не брился. Глядя на него, представляешь себе Вудсток.

Маркус что-то недоговаривает. Пока не ясно что, но я обязательно выясню, раз уж я взялся все это законспектировать. (Разумеется, все имена и названия изменены. Но если он все-таки получит Нобелевскую премию, то вы поймете о ком идет речь.)

Маркус каждый год на два летних месяца возвращается домой – в Осло, а затем, по осени, возвращается назад в Индию: путешествовать и медитировать. В медитациях он преуспел и этого не скрывает, а даже наоборот – любит об этом рассказать. Он и мне советует медитировать где-нибудь на скале. В этом году он нигде, кроме деревушки X, еще не был. Пока что его планы смутные, как и мои. Маркус не знает, куда, когда и зачем он поедет. Я его понимаю: это место затягивает, здесь никого не хочется видеть. Вполне достаточно звезд, огней долины, гончей и бизонов…

О! Вот про бизонов, про бизонов вы обязательно должны послушать! Бизоны – это их тамил так называет, а на самом деле это индийские быки гауры – это дикие быки. Говорят, они совсем не опасны для человека… Может, в других частях Индии это и так, но насчет деревушки X я ручаться не стал бы. Самки приходят с детенышами, а за детенышей они, сами понимаете, растопчут кого угодно. Не со злобы, конечно, но какая, в сущности, разница, растоптали тебя со злобы или по ошибке?! Мне вот никакой разницы! Но опять же и гауры боятся собак…

Эти «бизоны» приходят по ночам и топчутся у меня на крыльце, за хлипкой деревянной дверью. И если бы они вдруг захотели ко мне вломиться, то им бы это не составило никакого труда. Крыльцо у меня бетонное, и звук еще тот получается. «Цок-цок, цок-цок…» – топчутся они по ночам, словно черти. И дышат так тяжело, словно усталые черти.

Прямо возле моего красочного дома пролегает их бизонья тропа, а около пристройки с туалетом находится их туалет (небольшая, почти горизонтальная лужайка за домом), они там все засрали! Местные говорят, что бизоны нечасто приходят из леса. Но с тех пор как я здесь остановился, они приходят почти каждый вечер, а потом еще и ночью. Так что смотреть на красоты звезд и долины не всегда безопасно. А уж в туалет среди ночи – чистое сумасшествие! А я по большей части вменяемый и знаю, что лучше уж потерпеть до утра, чем нечаянно стать незадачливым тореадором.

Гауры приходят из-за костра… Их наверняка приманил запах еды. Они, как и гончая, хотят поживиться чем-нибудь вкусненьким. Им уже давно надоело питаться одной травой.

А теперь прервемся. Всего лишь на пару мгновений. Вы, должно быть, уже решили, что я так и буду нудеть монотонно до последней страницы? Так ведь? Решили? Но нет, нет, не до последней. Нудеть я, конечно же, буду, но не до последней страницы. Поверьте, все это необходимо, чтобы вы понимали, что к чему в этой деревушке, и понимали мое настроение в тот период. И пока я подробно не расскажу вам про деревушку X, с места мы не двинемся. Наберитесь терпения! В конце концов, некоторые ведь и Марселя Пруста читают! Да, некоторые мои знакомые читают Марселя Пруста и даже – представьте себе! – смеют утверждать, что ни разу не задремали в процессе чтения. Я вот честно скажу: задремал! Да, винюсь, задремал… и не единожды. Но как сладко я тогда спал! Как кот!

Ах, подождите-ка, да ведь я же вам, кажется, еще про здешних евреев ничего не рассказывал! Не рассказывал ведь? Ну тогда слушайте! Это же настоящая еврейская индийская деревня! Израильских бэкпекеров здесь столько же, сколько и местных жителей, а может, уже и больше. Они зависают здесь на недельку-другую, иногда на месяц, иногда даже на два месяца или на три, а потом едут дальше.

В деревушке X нет ни гостиниц, ни гестхаусов, ни хостелов, – ничего такого здесь нет. Здесь только жилые одноэтажные и двухэтажные домики, которые сдаются в аренду местными жителями. Домики – настоящие развалюхи! Многие местные перебрались жить в город Y, а свое старое жилье сдают туристам. Так что туристы живут, как индийцы прошлого века: без канализации и душа. Мыться приходится из ведра.

А израильские евреи здесь повсюду, здесь даже единственное на всю деревню кафе – и то израильское. Вернее сказать, итало-израильское. Я ужинал там однажды… Что тут скажешь, они делают очень неплохой фалафель!

Среди израильтян полно дембелей, даже среди женщин. Они все такие бравые и бесцеремонные, словно негры из Гарлема. И такие же шумные, как негры из фильмов про Гарлем. Они совершенно не похожи на тех евреев, какими я привык их себе представлять.

Ну так вот, Сема – он как-то забрел на мой вечерний костер – до семи лет жил в Одессе, а затем с бабушкой переехал жить в Израиль. Вот Сема похож на тех евреев, какими я привык их себе представлять. Но только в общении, а на лицо – русский русским.

Сема заходит ко мне иногда, он любит покурить биди у костра, у меня на лужайке перед домом. Лужайка совсем пологая, почти горизонтальная, а за ней склон становится круче.

Сема не служил в армии. Он смеется, когда я пытаюсь выяснить, как он в Израиле сумел откосить. С виду он совершенно здоровый человек. (Может быть, у него с головой нелады?)

Сема говорит по-русски с акцентом, иногда он забывает некоторые слова и заменяет их английскими.

– О, Уильям, у тебя в доме нет э-э… китчен?..

– Нет, Сема, я готовлю на костре. Наверное, это из-за него приходят бизоны.

Сема присматривается к моему домику. Он в курсе, что во всей деревне не сыскать такого вида на утренние облака и на ночную долину, какой открывается с моей лужайки. Во всем штате Тамил-Наду не сыскать такого вида! Я думаю, что и во всей Индии не сыскать.

Мне повезло, раньше этот домик не сдавали, это личный домик улыбчивого тамила! Он вырос в нем. Тут повсюду висят фотографии тамила, по пять штук на каждой стене. Фотографии с мамой, папой, сестрой… Многие на фоне Тадж-Махала. У улыбчивого тамила, кажется, пять или шесть домиков и лавка. Словом, он не из бедных. Интересно, из какой он касты?

А Сема все спрашивает, когда я собираюсь уезжать. Он мечтает об этом домике, вожделеет его. Он, похоже, надолго здесь.

– Сема, в этом домике полно насекомых. Оно тебе надо? Ты прививки делал?

И так далее. Оказалось, что прививки он делал. И матрасы можно поменять. У него вот в матрасе никаких насекомых нет.

– Ну и молодец, Сема, молодец! Но домик я тебе не уступлю… Не надо мне твоей травы. Что? Целый пакет? Хм… нет, все равно нет, не уступлю, извини.

А Сема посмеется, посмеется и опять за свое.

Вот так, кроме Семы, Маркуса и улыбчивого тамила, ко мне никто не заходит. Но я этому только рад. Перед тем как продолжить свое путешествие, я решил немного отдохнуть от людей. Понимаете, о чем я? Нет? Индийцы – они утомляют почти так же сильно, как и мои любезнейшие соотечественники… А может, и еще сильнее.