«Он принадлежит Владычице Озера. Если она пожелает, она вручит Тамезису меч, и он откликнется ему, как когда-то откликнулся мне».

      И снова вперёд - к холмам, к дорогам, что белыми лентами рассекали пышную зелень. Я видела себя, спускающуюся к озёрному берегу по камням в сопровождении Артура. Где-то далеко позади за нами следовали Персиваль и Рубио. Мы соблюдали осторожность, шли размеренным шагом, однако сила инерции при спуске понуждала ноги бежать вприпрыжку, и в конце концов мы отдались сладостно-жуткому притяжению глубины. Всё резвее, всё шаловливее, всё отважнее я скакала с камня на камень, игнорируя протянутую мне руку; будто подхваченная ветром, с растрепавшимися волосами и развевающейся юбкой, юная, весёлая, готовая петь от избытка счастья, я вихрем летела вниз по серпантину, а Артур стремительно следовал за мной по пятам. Он сорвал с себя перчатки, ослабил шнуровку дублета: он хотел впитать в себя обжигающую свежесть не только губами и лёгкими, но и кожей. А мой шаг становился всё увереннее и свободнее, и вскоре уже казалось, что я не бежала, а парила над землёй.

      У самого берега Артур наконец перехватил меня, поднял на руки, и я взглянула на него сверху вниз, с пылающими щеками, истомлённая и разгорячённая бегом.

      «Только не уплывай слишком далеко, Вивиан, - его глаза были устремлены на меня с неистовым напряжением. - В преданиях говорится, что твоё озеро не имеет дна и что в самом его центре находится глубочайшая дыра, ведущая в другие миры».

      Он кружил меня, мои косы со свистом рассекали воздух, а Мерлин нашёптывал в ухо: «Она была виновна перед своим королём, перед своим мужем, и ей пришлось отречься от озёрной пучины, родившей её на свет».

      «Кто?», - едва ворочая языком, спросила я.

      Артур опустил меня на землю, и меня тут же повело в сторону.

      «Прекрасная богиня, - отвечал Мерлин. - Гробница её мужа никогда не была найдена. По этой причине большинство баллад измышляют, что он ещё должен вернуться. Король былого и грядущего».

      Я разделась до нижнего платья и устремилась в воду. Персиваль и Рубио остановились поодаль и отвернулись. Артур последовал за мной, на ходу стягивая рубаху.

      «Говорят в последний раз его видели, покоящимся в лодке. Она сопровождала его на Авалон. Но когда они достигли берегов мифического острова, она изменила своё решение. Она не смогла разлучиться с ним и забрала его с собой».

      Артур резвился, как ребёнок: размахивал руками, поднимая столбы брызг, преследовал меня, хватал за ноги, давился водой; его громкий смех гулко разносился над озером. Я играла с ним, направляя к нему одну волну за другой. Они то поднимали его высоко над берегом, то опускали на самую глубину. Персиваль и Рубио, привлечённые нашим общим весельем, невольно заразились им и подошли поближе.

      «Она утянула его к дивному свету в озёрной глубине, в ту самую дыру, что ведёт в другие миры, и заплатила за это большую цену».

      Я облила водой зазевавшихся рыцарей, охранявших вас, и Артур вновь покатился со смеху.

      «Она потеряла связь со своей стихией и лишилась памяти. Но бессмертие осталось при ней».

      Артур поймал меня за руку и притянул к себе. Несколько секунд столь редкого теперь уединения - от взглядов бдительной стражи нас укрывали раскидистые кусты жимолости.

      «Ты свободна бывать везде, где пожелаешь. Ты можешь быть кем угодно, - вдруг сказал Артур. - Только возвращайся, Вивиан. Всегда возвращайся ко мне».

      В полном самозабвении я не сводила завороженного взгляда с гигантской сцены, где беспрерывно сменялись декорации. Свадебный пир. Коронация. Бесконечная череда размытых будних дней. Победы и перемирия, богатство и процветание. Объявление о наследнике. Войны и междоусобицы. Заговор против королевы и последовавшая за этим смута. Измена и отмщение. Закат эпохи великого короля. Я смотрела, не отрывая глаз. Никогда в жизни я не глядела так пристально на что-либо, никогда еще с такой полнотой не отдавалась созерцанию, не погружалась целиком в собственные переживания. Вся моя жизненная сила словно сконцентрировалась, как в фокусе, в двух изумлённых зрачках.

      «Легенды лгут. Правда, как всегда, туманна; хотя ни Артур, ни его люди не оказались ниже той славы, которую приобрели. Ибо всем известно, что всего на свете было девять лучших и достойнейших мужчин, и один из них - благородный король и завоеватель Артур Пендрагон. Он был причастен к бессмертию и тесно слит с совокупным временем; он следует за ним и будет следовать на всём его протяжении».

      «Всё же она любила его?».

      «Прекрасная богиня? - спросил Мерлин. - Она привела его к гибели и даровала бессмертие. Она сделала его королём и лишила королевства. Она зачитала брачную клятву и оставила его. Он был один из тех людей, которые любят всю жизнь, не столько потому, что те, кого они любят, остаются им постоянно верны, сколько потому, что раз, даже по ошибке, полюбив человека, они считают бесчестным разлюбить его. Для неё же разлюбить и полюбить в одно и то же время - значило полюбить вдвое сильнее, чем прежде».

      «В конце концов, она вернулась к нему, как он просил. Она вернулась и забрала его с собой на дно».

      «Он простит тебя, хотя ты не станешь просить прощения. Ты никогда не просишь. Ты порыв, грань божественного, радость, тоска, болезнь, небывалые достижения и мучения. Чаще всего - именно мучения. Ибо не дано тебе унять своей истомы».

      Я завороженно следила за быстро меняющейся игрой красок над озёрной гладью. Первыми теряли свою сияющую белизну облака и постепенно начинали алеть. Потом, внезапно, из-за холмов поднялись тени и, будто осмелев, стали соединяться толпами, взмывая чёрной завесой из впадин ввысь. Но тут вдруг вершины гор озарились новым светом, более холодным и блеклым, и глядь - в ещё не померкшей лазури уже появилась луна. Круглым фонарем она повисла высоко над ложбиной между двумя самыми высокими горами, и всё, что лишь минуту назад было живописной картиной с ее многоцветьем, начало превращаться в силуэтное изображение, в контуры чёрно-белого рисунка с крохотными, смутно мерцающими звездами.

      И вновь, как в давние времена, по лунной дороге плыла одинокая лодка, и было в ней двое: король былого и грядущего и озёрная фея. Король спал, а она пела ему: