А затем славный герой вдруг опустился перед нереидой на колени.

      «Будь мне другом, Вивиан. Не врагом, - сказал он ей. - Я шёл к тебе очень трудной дорогой и никогда тебя не отпущу. Никогда».

      Тогда она ответила:

      «Ни о чём у меня не спрашивай, король, и ни к чему меня не принуждай. Лучше люби меня, люби так, чтобы я забыла о стыде и не слышала гнева волн за твоей спиной».

      Одна из девочек в приюте однажды спросила Алерту: разве мог обычный смертный совладать с огнём и водой? Старуха ответила, что Пелей никогда не был обычным, он приходился внуком самому громовержцу.

      Нет, разумеется, он не мог, про себя рассуждала я, ни один герой не удержит в руках богиню, если только она сама того не возжелает.

      Мне было интересно знать, что такого Алерте сделали все мужчины мира, раз она ощущала себя столь беспомощной перед ними?

      В пересказе Мерлина миф о Фетиде и Пелее обрастал новыми интересными подробностями.

      «В конце концов, прекрасная богиня оставила мужа и вернулась в дом своего отца Нерея», - рассказывал он, вдевая в мои волосы веточку шалфея.

      «Почему?».

      «Потому что нельзя получить любовь по праву завоевания».

      «И всё же она даровала ему бессмертие, - возразила я. - Она попросила за него у богов. Назначенная цена была высока, но она заплатила её и сопроводила умирающего Пелея на лодке до самого острова Авалона, где он по сей день спит в ожидании дня великой нужды, когда ему придётся подняться вновь, чтобы спасти Британию».

      Мерлин поднял на меня свои больные, тусклые глаза.

      «Я думаю, это другая легенда, дитя».

      Вперед! - исступленно подгонял меня барабан в груди, вперед! - к гибнущему в пламени войны Камелоту, серому бархату некогда плодородных полей, к закопчённому небу и чёрной растревоженной воде, в которой тонули красно-золотые драконьи знамёна. Идея Круглого Стола - идея смутная, каковы были все идеи демократии, спортивного духа или морали - канула в стылой небыли.

      «Зачем ссориться, когда можно быть друзьями?».

      «Мой бедный глупый король. Посмешище для своего двора».

      Замок гудел, как улей, громкие голоса перекликались из коридора в коридор, бряцало оружие, топали сапоги - мужчины, до зубов вооруженные мечами, копьями, кинжалами, луками и стрелами, спешно собирались в поход. Все места за Круглым Столом пустовали. В Зале Совета не осталось никого, кроме троих: Артура, сэра Бедивера и светловолосого юноши, голову которого венчал серебряный обруч.

      Сомнения и усталость томили короля. Его волосы поредели на висках и подёрнулись сединой, морщины стали глубже, кожа истончилась. У него было мирное лицо, а поблёкшие глаза выражали пугающее смирение.

      «Должен ли я оставить Камелот и совершить это плавание? - спросил он, обращаясь скорее к самому себе. - Меня более не пленит слава Аттилы-гунна, я хочу мира своей земле, а не новой войны во имя отмщения».

      «Сэр Ланселот посмел предать лучшего из людей, - юноша выступил вперёд. Его тёмные глаза гневно блеснули. - Он плюнул в протянутую ему руку. Он опорочил ваше доброе имя, отец, и должен быть казнён».

      Артур мрачно взглянул на него. Он не снимал руки с рукояти своего меча, почти любовно очерчивая пальцами богато инкрустированное навершие. От него не укрылся взгляд, который юноша бросил на Экскалибур. Взгляд, выражавший жажду обладания.

      «Ты скор на расправу, Тамезис».

      «Позвольте предать себя одному - и будете преданы всеми! Это вопрос чести!», - запальчиво ответил тот, и его голос эхом разнёсся по пустому залу.

      «А что насчёт твоей матери? - вдруг спросил Артур. - Какой бы приговор ты вынес ей, будь она здесь?».

      «Моя мать озёрная ведьма. Как поступали с ведьмами в стародавние времена? Ей повезло, что Мерлин покровительствует ей».

      Лицо короля дёрнулось в тщетно подавляемом волнении. Его набрякшие веки опустились, он склонил голову, и золотая корона тускло блеснула в утреннем свете.

      «Будьте спокойны, отец, - ласковым тоном обратился к нему Тамезис. - Пока вы отсутствуете, я буду править от вашего имени. Править, как вы учили, - мудро и справедливо».

      Небо над Каммланским полем¹ окрасилось багровым. В мертвенную тишину ворвался погребальный звон колокола.

      «Она называла меня слепым королём».

      Перед тем как покинуть замок, Артур в последний раз поднялся в верхние покои восточной башни, из окон которой открывался лучший вид на обмельчавшее озеро. Бедиверу давно перевалило за семьдесят, но его спина по-прежнему оставалась идеально прямой, а шаг - твёрдым и стремительным. Он был всё ещё умён и наблюдателен, потому слушал Артура вполуха, больше беспокоясь о юном принце, слишком рано получившим Камелот в своё распоряжение.

      Старого рыцаря мучили дурные предчувствия. Меч не отзывался молодому дракону.

      «Я был слеп, и я потерял больше, чем приобрёл, - сказал Артур. - Ланселот сбежал, Мерлин исчез, Тристан, Томас, Билл, Персиваль - все они мертвы. Вивиан... Я остался один. Всё это время я вёл битву с хаосом. А теперь думаю, что она была бессмысленной. Для всех моих павших воинов было бы лучше остаться живыми, даже если бы им пришлось жить под властью безумия и тирании. Я не особо задумывался об этом, когда чувствовал себя здоровым и крепким, но в минуты слабости стыд и неуверенность одолевали меня. Я любил силу и власть, я любил женщину. И я был слеп. Я ощущаю её присутствие, когда держу меч в своих руках. Пообещай мне, что вернёшь ей Экскалибур после моей смерти».

      «Разве ты не хочешь, чтобы меч перешёл твоему сыну?», - спросил Бедивер.