- Давай, Арт, - вмешался Кабан. - Просто дай ей чёртов меч.

      - Заткнись! - вспылил Артур. Он резко поднялся с места, пнул стул и тот отлетел к стене.

      На меня это не произвело ровным счётом никакого впечатления. Я смотрела на него с равнодушным ожиданием.

      Артур схватил меч, крепко стиснул пальцами рукоять так, что побелели фаланги, а затем небрежно протянул его мне. На мгновение наши руки соприкоснулись; Артур выпустил меч, я едва не выронила его - такой он оказался тяжёлый.

      - Что, снова отвернулся? - спросила я. - Всегда отворачиваешься.

      - Я смотрю прямо на тебя, любовь моя, - с раздражением ответил Артур.

      Пальцами свободной руки я провела вдоль шероховатой узорчатой поверхности лезвия и обвела кельтские руны.

      - Подними его двумя руками, барышня, - предложил Билл. - Вдруг нам всем нужен вовсе не король?

      Проигнорировав сказанное, я вновь обратилась к Артуру:

      - Ты видел всё, что должен был?

      - Где?

      - В озере. - Я направила меч на него. Лезвие упёрлось ему в грудь.

      Артур не отступил, всё глядел на меня исподлобья, с настороженностью, удивлением и некоторой обидой.

      Я ощутила вибрацию меча. Он откликался. Мне, Артуру. Нам обоим.

      Сердце моё так и заколотилось.

      Мне не требовалось держать меч двумя руками, я не была воином. Я - та, что приносит дары.

      Артур отстранил клинок от себя и сделал шаг назад.

      - Он твой.

      - Он мой, - согласилась я. - И однажды ты вернёшь его мне обратно, Артур. Придёт время, и ты всё узнаешь. А пока, - я опустила меч и протянула ему; он, мотнув головой, нехотя забрал его, - относись к нему с уважением.

      Я видела, что Артур больше не гневался на меня. Лицо его сделалось задумчивым, а глаза словно обратились к чему-то далёкому. Он держал меч, и меч был его продолжением.

      - Так какая из легенд правдива? - спросил Персиваль. Он обращался ко мне по-доброму, с почтением.

      Я рассеяно посмотрела на него, а затем обвела взглядом остальных мужчин, замерших в ожидании моего ответа. Я почти забыла об их присутствии. Возможно, в этом и была проблема. Артур заполонил мои чувства настолько, что его окружение казалось почти несущественным.

      Чудо заключалось в том, что та особая действенность, что затрагивает и воодушевляет наши сердца, крылась в самой незатейливой волшебной сказке, рассказываемой перед сном, подобно тому, как аромат океана содержится в крошечной его капле.

      В мече было всё: сосредоточие магического мира, власть короля людей и сила воина, страсть любовника и мужество отчаявшегося. Меч - символ военоначалия, правосудия и знания. А знание, как говорил старик, есть великое страдание.

      Я вручила Артуру знание, и оно было орудием, данным ему так же, как потерпевшему кораблекрушение судьба посылает нож или леску для ловли рыбы.

      Но Артур отвернулся.

      Они всё ещё ждали моего ответа, и я удовлетворила их любопытство:

      - Нимуэ вверила Экскалибур Пендрагону.

      Я намеренно опустила ту часть истории, в которой король в минуту великого и благородного сомнения счёл благоразумным, осуществимым и справедливым избавиться от меча. Умолчала я и о том, что последовало за этим.

      Персиваль был доволен тем, что его версия легенды оказалась ближе всего к истине.

      - Значит, - прервал торжественное молчание Кабан. - Она всё-таки не сожрёт Артура?

2 

      Они оставили мне плату за ночлег. Деревянная трубка, монета, вышедшая из обихода, медная пряжка от плаща, какая-то фигурка из кости и прочее, - груда бесполезного хлама.

      Заметив моё недоумение, задержавшийся на пороге Бедивер поспешил пояснить:

      - Это подношение.

      - Мне без надобности, пускай заберут обратно, - небрежно ответила я.

      - Они отдали тебе в дар самое ценное из того, что у них было, - сказал Артур, забросив за плечо сумку и нацепив меч. - Не считая оружия, разумеется.

      Я протянула Бедиверу связку чистых бинтов для Кабана. Артур проигнорировал требование оставить раненного и мальчика под моим присмотром, да и сам Кабан ни в какую не соглашался отсиживаться в укрытии. К тому же, была велика вероятность того, что легионеры заявятся ко мне с повторным обыском.

      Бедивер склонил голову в почтительном поклоне и вышел на улицу к остальным.

      Я повернулась к Артуру.

      - А что ты отдашь мне?

      - Разве ты не знаешь, Нимуэ? - Впервые за всё время это имя - чужое, тяжёлое и тягучее - отозвалось во мне узнаванием.

      И снова это гудение, вибрация его голоса - как тогда, у озера, когда он прижал мою ладонь к своей груди.

      - Не знаешь, что я отдал тебе? - снова спросил Артур.

      Мне казалось, что я ступала по тяжелой воде, сопротивлявшейся каждому моему шагу. Она будто бы говорила: не иди этой дорогой, не внимай его словам.