— Уф, боже, от тебя так воняет, — выдохнул он и тут же упал рядом, раскинув руки в стороны.

— Не моя вина, я хочу в душ и переодеться, — раздраженно проворчал я, ожидая, что мне сейчас за это либо врежут, либо опять прикажут заткнуться.

Молча, в полной тишине, мы еще какое-то время полежали на сухой траве, разглядывая звезды высоко в небе. Как же красиво.

— Пошли, — шепнул Ван Холкам и медленно поднялся на ноги, потянул меня за руку, увлекая за собой. Мы снова бежали, перескакивая через преграды, бревна, перемахнули через невысокий забор и оказались на дороге, ведущей в городок.

Лукас пошел вперед, вертел головой по сторонам, словно выискивал что-то, а потом остановился возле одного небольшого двухэтажного дома, стены которого были выкрашены светлой краской. Судя по тому, что света внутри не было, я решил, что все давно спят. Мне очень не хотелось врываться туда. Лукас же ведь всех убьет.

— Не надо, — шепнул я, но Высший даже не обратил на мои слова внимания. Он подошел к двери, подергал ручку, убедился, что заперто и одним сильным ударом кулака пробил стекло. Сунув руку в проделанную дыру, он улыбнулся, замок щелкнул и дверь открылась.

— Вуаля! — шикнул он себе под нос и зашел в дом, зажигая свет.

Когда я оказался внутри, то к своему счастью обнаружил, что хозяев нет. В прихожей не было обуви, на крючке не висело ключей. На звук никто не прибежал. Слух не улавливал никаких звуков дыхания, сердцебиения. Я еще раз внимательно осмотрелся вокруг и не заметил нигде сигнализации. Возможно, наше присутствие тут не скоро обнаружат.

Лукас скинул грязные ботинки и пошел в зал, я последовал за ним. Первое, что бросилось в глаза, это камин, рядом располагались низенький журнальный столик, большой кожаный диван коричневого цвета, пара кресел и телевизор. Высший нашел домашний бар и уже высматривал выпивку.

— Располагайся, — как-то необычно весело произнес он, развел руки в стороны и повернулся ко мне, странно улыбаясь, словно очень гордился собой в этот момент.

— Я поищу ванную, — произнес я и вышел из гостиной. Ван Холкам не стал возражать и останавливать меня.

Домик оказался очень уютным, вся мебель из дерева светлых тонов, в коридоре я заметил фотографии в рамочках на стенах, но разглядывать их не стал. Мне не хотелось знать этих людей. Радовало только то, что материальные богатства нам вовсе не нужны, а значит, эти люди ничего не потеряют. Главное, чтобы они не вернулись домой, пока мы тут гостим. Максимум пострадают только бар и мебель.

Ванную я нашел на втором этаже, в одной из спален. Сразу сбросив всю грязную одежду на пол, я залез в нее и включил воду. Господи, как же я мечтал оказаться под горячими струями, расслабиться, смыть с себя грязь и засохшую кровь. Мне казалось, даже ощущение рук Ван Холкама на коже тоже присохло ко мне. Вода стекала мутно-бурая, пока я пытался размягчить засохшую грязь и смыть то, что можно смыть просто теплой водой. И уже потом стал искать что-нибудь похожее на мыло или шампунь.

Дверь в ванную резко распахнулась и я вздрогнул. На пороге появился Лукас с бутылкой в руке. Он криво ухмыльнулся, окинув меня полупьяным хитрым взглядом. Я идиот, даже шторку не задернул. Поставив вино на столик, вампир стал тоже раздеваться.

— Погоди, дай мне хотя бы пять минут, — я попытался его остановить.

— Не-а, я как раз к тебе.

После этой фразы я только глазами хлопал и тяжело сглатывал, наблюдая, как он разбрасывал одежду не глядя. Когда он залез в ванную, то сразу же прижал меня к прохладной плитке, приблизившись настолько, что я ощущал, как его кожа на животе касалась моей, его руки скользили по бокам, смывая с меня еще оставшиеся темные разводы. Я чувствовал его дыхание на своей щеке, оно странно щекотало и обжигало прохладой. Его волосы намокали и прилипали к лицу, так он еще больше становился похож на моего нынешнего Хозяина.

Я еле сдержал вскрик. Пришлось губу закусить, когда почувствовал, как он начал царапать мое бедро ногтями. Под ногами вода стала окрашиваться в алый цвет от свежей крови. Ее запах быстро наполнял все вокруг вместе с паром. Терпеть — это все, что я сейчас мог.

— Я оставлю на тебе свои следы, — прошептал он на ухо, — как подпись, что сейчас ты полностью в моей власти.

Через все тело прошла неприятная дрожь, внутренности словно узлом завязало. Мне не нравились его наглые прикосновения. Они вызывали только отвращение и волну ненависти. Его хищный взгляд, хриплый голос, грубые манеры, все говорило об опасности. Гадкое чувство, как будто с ядовитой змеей обнимаешься, такая склизкая и коварная, в любой момент вцепится и все, прощай мир. Я знал об опасности с самого начала, когда пошел с ним, знал с того самого первого дня, когда мы встретились в Лондоне, кожей чувствовал в нем чудовищное безумие.

Лукас заглянул в мои глаза и усмехнулся, на его губах расплылась хищная, игривая улыбка. Он не отпускал, не давал даже намека на возможность улизнуть из его холодных объятий, тугим кольцом рук обхватив меня.

— Красивый, — шепнул он, пристально изучая, впиваясь взглядом в лицо, — такие нежные черты лица, но при этом прямой нос, тяжелая челюсть, широкий лоб, везде чувствуется мужественность. Меня так огорчает, что ты не хрупкий мальчишка…

Ногти впились в спину, оставляя борозды вспоротой кожи. Я стиснул зубы, выгнулся, вынужденно еще больше прижимаясь к Лукасу, и шумно выдохнул. Наши тела уже словно прилипли друг к другу, и Ван Холкаму это нравилось. Нет, я не буду кричать, пусть подавится. В моей жизни было столько боли, что это просто ласковые игры в сравнении с наказаниями Валентайна.

— Мм… Я тебе уже говорил, что когда тебе больно и ты так мужественно терпишь, то выглядишь еще прекраснее?

Он наслаждался, причиняя мне боль, на этот раз рваная рана появилась на правой ключице, кровь хлынула по груди и животу, но ее тут же смыла вода. Раны жгло, но они сразу принимались затягиваться. Мне стоило немалых усилий не застонать, когда почувствовал, как его наглые руки гуляют по всему телу, оставляя уже более мелкие царапины, но не менее болезненные. Он провел ногтями по шее, я чувствовал, как начало щипать, а потом он припал к ране губами, вжимаясь в меня так, что чуть ребра не захрустели.

— Какая потрясающая выдержка, щенок, — прошептал он на ухо, когда царапины зажили. — И кто же тебя так выдрессировал? Другие бы уже давно выли и извивались жалкими червями, моля о пощаде.

Я с вызовом взглянул в его наглое лицо, ничто на свете меня не заставит рассказать кому-нибудь кто и как «помог» мне стать таким терпеливым.

— Ах, эти глаза… — Лукас приблизился настолько, что его дыхание щекотало мне губы.

Резкий рывок, яркой вспышкой боль пронзила тело, я смог только выдохнуть и забыл, что делать дальше. Что-то хрустнуло в теле, я безвольной тряпичной куклой повис на плечах моего мучителя. Перед глазами стало темно, но пробивалась какая-то рябь, и сквозь этот белый шум я едва различал обстановку. Боль туманила рассудок, тело сковало вязкое оцепенение. Кое-как удалось заставить себя хрипло тяжело дышать, сквозь ресницы я видел лишь мелькающий неясный силуэт.

Ощущение мягкого матраса стало неожиданным, сверху легла простыня, тут же прилипая к мокрому телу.

— Какая потрясающая композиция, — довольно пробурчал себе под нос Высший, а потом раздались тихие отдаляющиеся шаги.

Острая боль медленно уходила, уступая место другой, тупой и назойливой. Что он сделал со мной, что сломал? По ощущениям болело все, но хуже всего ныла спина. Позвоночник…

Вампир вернулся в комнату довольно быстро, я уже начал видеть все намного четче, поэтому заметил, что на нем из одежды только полотенце на бедрах, и он что-то нес в руках. Чувствительность медленно возвращалась, но двигаться по-прежнему не получалось. Лукас устроился в кресле напротив кровати, где я лежал, и увлеченно чем-то занялся. Слух улавливал только звук его спокойного дыхания, в ванной капала вода из плохо закрытого крана, тиканье часов, легкое шуршание карандаша по бумаге.