Они ещё долго спорили в том же духе, и ему так и не удалось её уговорить. Свои мотивы он также раскрывать не стал, понимая, что на Эмму это вряд ли подействует.

Но, к счастью, он знал того, на кого это точно должно было подействовать, и, расставшись с Эммой, перенёсся с помощью магии в доки к «Весёлому Роджеру». На его удачу, капитан Киллиан Джонс был на своём корабле и возился с такелажем. Вместо крюка его отрубленную конечность замещал весьма убедительный и удобный протез, и издалека нельзя было сказать, что у него что-то не так с руками.

— Добрый день, капитан! — крикнул Голд.

— Добрый… — невесело отозвался Киллиан. — Чем обязан?

— Помощь твоя нужна.

— Тебе? — изумился капитан. — Моя?

— Да, — закивал Румпель. — Думаю, ты догадываешься в чём.

— Я тебе не помощник, — бросил капитан и отвернулся, и он решил использовать волшебное слово.

— Это касается Милы.

Теперь он снова завладел вниманием старого пирата.

— Это не смешно, — жёстко сказал Киллиан. — Милы больше нет. Её нигде нет.

— Я тоже так думал, но теперь не уверен, — возразил Румпель. — Мне нужно поговорить о ней с Хельгриммом. Никто не разбирается в душах лучше него.

— С чего вдруг такое беспокойство о Миле?

— Я чувствую свою вину, — соврал он, — и хочу очистить совесть.

Голд не собирался выдавать все подробности, придумал историю, в которую капитан мог бы поверить, и сыграл на чувстве вины самого капитана, и тот в итоге согласился помочь ему, но справедливо не захотел действовать за спиной у Эммы.

— Жди меня здесь, — распорядился он. — Я должен поговорить с Эммой. Если она даст добро — я отведу тебя к Хельгримму.

Киллиан отправился в участок, а Голд остался ждать, надеясь, что влияние капитана на жену всё так же сильно, или инстинкты Спасителя в итоге возьмут вверх. К счастью, у него вышло.

— Она разрешила, — сообщил Джонс, вернувшись к Голду, — но под мою ответственность. Я за тебя поручился и в случае чего, сам лично с тебя и взыщу! Понятно?

— Понятно, — улыбнулся Голд. — Мне подходят условия. Веди.

Хельгримма держали в одном из заброшенных складов старого консервного завода, совсем недалеко от доков. Там ему оборудовали специальную тюрьму, и уже на подходе к ней Голд понял, что его привели в правильное место. Тошнотворный запах Хельгримма сшибал с ног, и казалось, что к нему примешивались другие не менее отвратительные запахи: тухлая рыба, гниль, гной, болезнь и смерть. Смердило так сильно, что Румпелю пришлось приложить немалые усилия, чтобы сдержать рвотные позывы, и, судя по позеленевшему лицу Джонса, не ему одному. Остановившись возле нужных ворот, капитан использовал магический ключ и впустил Голда в просторный зал, освещённый синими диодными лампами, при которых отвратительная туша моллюска, распластавшаяся по стенке гигантского аквариума, казалась ещё отвратительнее.

Хельгримм был не один, а с Мэлоди. Когда Голд и Джонс пришли, она разговаривала с ним вполне обычным способом: помогало специальное устройство, которое, по всей видимости, Мэлоди и изготовила, и которое переводило речь Хельгримма на их язык.

— Капитан, — попыталась остановить их Мэлоди. — Мистер Голд, я не уверена, что…

— Эмма разрешила, — сообщил ей Киллиан.

Она с ним не согласилась и попыталась возразить, но внезапно вмешался сам Хельгримм.

— Всё в порядке, Мэлоди, — произнёс низкий голос. — Иди. И уведи капитана. Нам с мистером Голдом предстоит разговор.

Мэлоди не двинулась с места.

— Иди. Всё хорошо, — убеждал Хельгримм, уставившись на неё своими изумрудными непроницаемыми глазами. — Он не причинит мне вреда. У него нет такой мысли.

— Хорошо, — сдалась Мэлоди, взяла капитана за руку, и они вместе вышли из зала.

Голд и Хельгримм наблюдали за ними, пока ворота не захлопнулись за их спиной.

— Что привело тебя ко мне, Румпельштильцхен? — спросил моллюск, когда они остались вдвоём.

— Надежда на твои знания, — честно ответил Голд. — Я вижу в незнакомом человеке мертвеца. Были и другие предпосылки. Если бы я не был связан с миром магии, то подумал бы, что у меня едет крыша. И если быть до конца откровенным, то я до сих пор в этом не уверен. Как мне убедиться, что это не плод моего воображения?

— Ты уже убеждён в этом, — ответил Хельгримм, — но если ты хочешь знать наверняка, мне нужно больше информации.

— Я расскажу тебе всё.

— Боюсь, рассказа будет недостаточно. Ты должен показать мне.

Меньше всего на свете Голд хотел впускать его в своё сознание, но другого выбора Хельгримм ему не оставлял.

— Не бойся, — Хельгримм рассмеялся, и прозвучало это зловеще. — Я тебя не съем.

— Легко сказать…

— Если у тебя есть образ, за который ты можешь зацепиться, то ты в любую минуту сможешь покинуть навеянный мной сон. У тебя есть такой образ?

У Голда был такой образ, и он не собирался открывать его Хельгримму, как и доверять ему самого себя, но поразмыслив, прикинув другие возможные варианты, он решил рискнуть.

— Я согласен.

— Тогда смотри на огонёк.

Гиблый зелёный огонёк загорелся прямо в воде, и на этот раз Румпельштильцхен заглянул в самую суть.

========== Куда приводят мечты ==========

Голда поглотил зелёный свет, а после наступила тьма. Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем он вновь оказался в вещном мире, и потому не сразу сообразил, что место, в которое он попал, — главный зал Тёмного замка. Это его встревожило, но, поразмыслив, он пришёл к выводу, что Темный замок — единственный логичный пункт отправления в его астральное путешествие.

— Дворец памяти, — раздался за его спиной глубокий мелодичный голос. — Интересно.

— Хельгримм? — обернулся он.

Позади него стоял красивый молодой мужчина. Одет он был, как воин, но отдельные детали, выделка доспехов, драгоценности и оружие выдавали его высокое происхождение. На ужасающий облик, которым он обладал в реальном мире, намекали лишь подсвеченные мертвенно-зелёным светом глаза.

— Да, — улыбнулся мужчина и сделал несколько шагов по залу. — Не будем тратить время попусту, Румпельштильцхен. Где хранятся воспоминания о твоём мертвеце?

— Самые последние?

— Старые будут бессмысленны.

Голд согласно кивнул и подошёл к одному из шкафов. В нём он нашёл ящик с карточками, перелистнул несколько и вытащил нужную. Хельгримм тут же выдернул её у него из рук, внимательно рассмотрел и вопросительно уставился на Голда: все карточки были абсолютно одинаковыми, белыми и пустыми, и только Голд знал, чем одна отличается от другой.

— Ещё интереснее, — прокомментировал Хельгримм и перенёс их в воспоминание, за которое отвечала карточка.

Они перенеслись в тот самый день, когда к Голду приходил Ролло Принс, и после Марси Гейт спрашивала, почему не нравится ему. Голд выбрал его, потому что тогда состоялся их самый долгий разговор.

— Останови время, — велел Хельгримм, внимательно разглядывая лица Голда и Марси из воспоминания. — Тебе будет больно, если это сделаю я.

— Хорошо.

Румпельштильцхен закрыл глаза, сосредоточился и представил, как останавливаются стрелки, бегущие по циферблату настенных часов, висящих в его кабинете. Это сработало, и они оказались в замершем мире. Хельгримм подступил к Марси, обошёл её кругом и остановился, заглядывая ей в лицо. Глаза его светились. Голд, затаив дыхание, наблюдал за ним, не понимая, почему его это так волнует.

— Ты прав, — спустя какое-то время сказал Хельгримм. — Эта не первая её жизнь.

— Как такое возможно?

— Зависит от того, что стало с её душой после смерти.

— Она попала в загробное царство.

— Межмирье? — заинтересовался он. — Переходный пункт?

— Управляемый богом, — уклончиво ответил Голд и впервые за долгое время вспомнил Аида. — Уже мёртвым богом.

— Каждый, кому достанет сил, может назвать себя богом, Румпельштильцхен, — Хельгримм выразительно на него посмотрел. — Ты мог бы пополнить сонм богов.