Вопрос был и вправду хороший. Макс всегда представлялся Аларикусу человеком с закалённой волей и силой духа — таких призывать всегда сложно, если только они сами не хотят вернуться под Луну. «Есть ли у него повод желать вернуться? Ну, он потерял брата, а теперь наверняка вновь встретился с ним… С другой стороны, его лишили жизни насильно, и это могло вызвать желание выговориться, — он чуть-чуть улыбнулся мечтательно. — Так что, призвать его на время? Вот прямо сейчас бы незаметно — обратно в его собственное тело. Вроде лежит себе мертвец, а вдруг как встанет! И это после Авады!..»
Только сейчас увлечённый своей мыслью Аларикус заметил, что Адлер и Влад продолжали что-то обсуждать. Но тут появился эльф, передавший Адлеру письмо, и оба собеседника замолчали, сосредоточились каждый на своём: Гриндевальд на чтении, Штайнер — на преданном ожидании его дальнейших слов. Одного взгляда на них хватило, чтобы воодушевление погасло. «Нет, наверное, они не оценят розыгрыш… Серьёзные, какие все стали серьёзные!..»
— Кажется, вопрос, когда сообщать, тоже решился, — весьма равнодушно заметил Адлер, прочтя послание. — Эльза пишет, чтобы я не задерживал Макса и вернул его ей к ужину — эльфы готовят что-то особенное, да и она хочет порадовать супруга радостной новостью.
— Значит, она знала о возвращении Макса, — Влад горько вздохнул и добавил тихо, не удержавшись: — Как жаль её…
Адлер не отреагировал на это словами, но взглядом его одарил очень холодным. Влад это заметил и мгновенно смутился.
— Я немедленно разошлю распоряжения касательно операции и сам отправлюсь курировать её ход в Мюнхене, — проговорил он, пряча глаза. — Я должен… мне позаботиться о теле?
— С этим я разберусь сам. Передай Деяну, чтобы он, как и обсуждали, взял на себя группу в Дрездене. Начинаем ровно в семь вечера. Напиши Трамицу, что я прибуду в Берлин в течение часа.
Подтвердив, что понял приказ, Влад торопливо вышел, и Аларикус и Адлер остались вдвоём.
Сейчас, когда суета и жажда действий Штайнера не отвлекали, в комнате повис мрачный дух свершённого — дыхание самой Смерти, побывавшей здесь минуты назад. Подставляя лицо этому дуновению, острому, как серп, и нежному, как прикосновение матери, Аларикус втянул, насколько позволяли лёгкие, воздух, в котором пока ещё не чувствовался сладкий запах мертвячинки, но первые терпкие нотки опытным носом уже угадывались.
А ещё внимание привлекал он, Гриндевальд. Он застыл, неподвижен, размышляя о чём-то своём, а вокруг него клубилась аура, сотканная из теней и проклятий. Аура Тёмного мага — более того, мага, воздающего должное Смерти, принося ей жертвы с завидной регулярностью. «Хотя, задумывается ли он об этом вообще? Нет, скорее всего нет… Он бросает камни в воду ради забавы, потому что хочет посмотреть, как они потонут; мой труд — выбрасывать их тени обратно на берег. Забавно…»
Гриндевальд тряхнул головой и позвал:
— Тилль, — домовик появился и произнёс с поклоном:
— Хозяин?
— Доставь эти носилки моей кузине Эльзе в Вену, — распорядился Адлер. — Никаких объяснений, никаких слов. Доставить и уйти.
— Как прикажете, хозяин, — почтительно ответил эльф и, вызвав собратьев, вместе с ними взялся за ручки носилок и исчез.
Вновь повисла тишина, а затем их взгляды встретились, Аларикуса и Адлера. И это означало, что почти наверняка последует разговор — люди не слишком-то любят, посмотрев в глаза, продолжать молчать.
— Я отправляюсь в Берлин, — сказал Адлер, и в голосе его звучала сила, — для того, чтобы возглавить акцию в магическом квартале. Ты пойдёшь со мной.
— Кого-то нужно поднимать? — вяло осведомился Аларикус, на самом деле больше, чем на его словах, сосредотачиваясь всё так же на ауре Гриндевальда — этом тёмном облаке, смертельном, опасном, таком многообещающем…
— Нет. Но я собираюсь на время закрыть доступ в поместье для всех, потому что предвижу возможность визита нежеланных гостей, и мне нужно, чтобы здесь не было никого, — он усмехнулся. — Мы скроемся от бури в центре смерча, который сами же и закрутим.
Подвал, в который они прибыли для встречи с группой активистов, был местом весьма унылым и блеклым. Самой яркой деталью в нём было висевшее на стене полотнище-знамя с громким лозунгом, призывавшим к борьбе, а всё остальное: помещение, мебель, люди — было однообразно серым и побитым жизнью. Интереса ко всему этому, к беготне окружающих у Аларикуса не было, и он устроился в дальнем углу и оттуда наблюдал, как Адлер говорит с вожаком этой серой своры. Впрочем, наблюдал — сильно сказано, скорее просто смотрел в их сторону.
Рядом с ним кашлянули, затем ещё раз, явно стараясь привлечь внимание. После четвёртой попытки, в некоторой степени удивившись настойчивости неизвестного, Аларикус слегка повернул голову в сторону источника звука, коим оказалась девушка с алой косынкой на светлых волосах.
— Прости, если отвлекаю, — сказала девушка с приветливой улыбкой, — но ты сидишь тут один так неуютно… Может быть, хочешь чего-нибудь? Воды или яблок? Лин сегодня вернулась от родителей из деревни и привезла пару мешков.
Аларикус ничего не ответил, и девушка проговорила:
— Ну… ладно, как хочешь. Какой-то ты неразговорчивый, в отличие от товарища. Он вот со многими уже побеседовать успел, и яблоки наши пробовал — вкусные… — слегка замявшись, она спросила, пытаясь придать голосу шутливый оттенок: — А почему вы носите маски даже здесь, среди нас? Неужто ваши личности — такая большая тайна?
Аларикус глядел на неё, почти не мигая, и продолжал молчать — по опыту знал, что так легко заставить человека смутиться и уйти. Так и произошло: девушка быстро отвела взгляд и, пробормотав что-то под нос, отошла, и больше к его углу никто не подходил. «Жаль немного, что у них только яблоки, — подумал Аларикус с тень разочарования, — воскресшая мышь или скелет индейки значительно бы разбавили атмосферу». На оставшееся время он занял себя тем, что принялся подсчитывать, сколько мертвецов сможет поднять теперь, после всех тренировок.
Ближе к семи вечера к нему подошёл Адлер и объявил:
— Сейчас выдвигаемся к домам чистокровных сторонников «Марша». Не знаю пока, насколько далеко всё зайдёт, но в любом случае держись меня.
— Ага, — с большим безразличием откликнулся Аларикус.
Адлер мрачно взглянул на него.
— Тебе вообще не интересно, чем мы занимаемся?
Аларикус просто кивнул, не стал говорить, что на самом деле заинтересован — вот только не в акции, в Адлере. В том, что он может устроить, если будет возможность.
— Окружайте их на улицах, — раздавал Гриндевальд финальные указания, легко вскочив на стол посреди подвала. — Кричите вслед, тесните и провоцируйте — они не выдержат «ущемления своего достоинства», — он обозначил, что берёт эту саркастично брошенную фразу в кавычки, и многие собравшиеся засмеялись. — А вот когда чистокровные выхватят палочки и нападут — вот тогда не стесняйтесь ответить! Помните, вы слишком долго принимали удары — теперь их черёд!
— Верно! — крикнул дородный детина, которому Аларикус, стоявший рядом, едва доходил до плеча. — Поставим уже этих ублюдков на место!
Активисты зашумели в едином порыве согласия. Их лидер крикнул:
— Вперёд! — и серая свора расходилась небольшими стаями не более чем по четыре человека; все оделись так, чтобы привлекать меньше внимания, и прихватили с собой тканевые полумаски — Аларикус видел, как на выходе их раздавала, беря из коробки, девушка в косынке, подходившая к нему ранее. Адлер же, не удовлетворившись одной только маской, подошёл к сокрытию собственной личности более старательно: чарами изменил форму ушей, цвет волос на более тёмный, а голос сделал ниже и грубее.
Они вышли последними и уже за поворотом увидели, как трое в масках обступили двоих магов в дорогих мантиях; когда Аларикус прошёл мимо, за его спиной раздался свист первого заклинания, а затем замелькали вспышки — чистокровные позволили втянуть себя в бой. Дальше по улице пришлось задержаться — здесь заварушка была побольше и без явного преимущества одной из сторон. Адлер выхватил палочку, чтобы помочь, а Аларикус отошёл чуть в сторону. Возле соседнего дома девушка в косынке через ограду кричала на женщину, что сидела на скамейке по другую сторону: