— Хозяин! — в голосе слуги была радость. — С возвращением, хозяин!.. — эльф торопливо подхватил плащ, который Макс не глядя скинул с плеч.

Не обращая внимания на его лопотание, Макс прошёл по коридору в холл, к парадной лестнице, но возле неё остановился.

— Где моя жена?

— Хозяйка в гостиной на первом этаже, — мгновенно ответил эльф.

Макс кивнул сам себе, собирая решимость, — прежде чем представать перед родителями, стоило испытать свои силы на этой части семьи. Однако уже подходя к комнате он услышала голос, заставивший его замедлить шаг, а затем и вовсе остановиться на пороге.

— Но что потом сбылось со мной —

Не помню… Свет казался тьмой,

Тьма — светом; воздух исчезал;

В оцепенении стоял,

Без памяти, без бытия,

Меж камней хладным камнем я;

И виделось, как в тяжком сне,

Всё бледным, тёмным, тусклым мне;

Всё в мутную слилося тень;

То не было ни ночь, ни день,

Ни тяжкий свет тюрьмы моей,

Столь ненавистный для очей:

То было — тьма без темноты;

То было — бездна пустоты

Без протяженья и границ;

То были образы без лиц;

То страшный мир какой-то был,

Без неба, света и светил,

Без времени, без дней и лет,

Без Промысла, без благ и бед,

Ни жизнь, ни смерть — как сон гробов,

Как океан без берегов,

Задавленный тяжёлой мглой,

Недвижный, тёмный и немой.*

В гостиной все шторы были задёрнуты, несмотря на день, и сухо потрескивал поленьями горящий камин. Эльза читала вслух, а Локи лежал рядом на диване, положив голову ей на колени; пальцами свободной от книги руки Эльза рассеянно водила по голове дога, и тот, прижав уши к голове, уныло и тихо дышал.

— Господи, — прошептала Эльза, её едва было слышно за треском камина, — пусть он вернётся, прошу, прошу…

Глубоко вздохнув, сосредотачиваясь, Макс сделал несколько движений палочкой, снимая с себя защиту. В тот же момент Локи вскинул голову, навострив уши, принюхался и тут же сорвался с места так резко, что заставил Эльзу вскрикнуть от удивления, и бросился к Максу, принялся метаться вокруг него, бешено виляя хвостом. «Вот преданный друг», — подумал Макс с усмешкой и погладил пса, а после перевёл взгляд на жену.

Она поднялась с дивана, положила на сидение книгу, делая это медленно, будто во сне, — и смотрела на него, смотрела, смотрела, и в глазах её заблестели слёзы. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, а затем Эльза бросилась Максу на грудь, уткнулась лицом, заливая рубашку слезами.

— Не стоит, — сказал Макс, и только теперь заметил, как загрубел его голос от долгого молчания. — Запачкаетесь в грязи места, где я был.

— Ничего, — прошептала Эльза, обнимая его крепко, изо всех сил, будто боялась, что если отпустит, он исчезнет вновь. — Это ничего…

Её порыв, такой глупый, но искренний, стал неожиданным бальзамом, слегка прикрывшим рану на сердце. Макс ощутил благодарность, быть может, даже толику нежности, а потому обнял Эльзу в ответ, прижал к себе хрупкое горячее тело жены.

Приняв зелья, что помогут прийти в порядок, Макс тщательно вымылся и побрился, расчесал волосы, после чего спустился в столовую. Эльза, сменившая платье, ждала его там, улыбаясь с облегчением. Теперь, в дневном свете, Макс заметил, как она осунулась, обратил внимание на впалость её щёк, тени под покрасневшими от слёз и недостатка сна глазами. Локи вновь лежал рядом, возле её стула, словно оберегал.

Эльфы подали обед, и Макс принялся за него, даже не пробуя восстановить в памяти, когда в последний раз нормально ел. А вот Эльза к содержимому своей тарелки не притронулась, лишь глядела на Макса как-то странно, будто бы желала заговорить, но никак не решалась.

— Вы хотите что-то сказать? — наконец устав от этого, спросил он.

Супруга кивнула, однако затем смешалась и сказала явно не то, что собиралась:

— Я могу сообщить о вашем возвращении вашим родителям? Они беспокоятся.

— Я сам напишу им, — отозвался Макс; свою вину перед семьёй он должен был заглаживать без помощи. — Завтра с утра мы с вами отправимся в Швейцарию и останемся там на некоторое время.

— Как вам угодно, — покладисто произнесла Эльза и добавила: — Кстати, мой кузен изъявлял желание узнать, когда вы вернётесь…

При упоминании Адлера Макс помрачнел. Единственный, кто больше него мог быть виновен в случившемся с Георгом — это Гриндевальд. «Именно он втянул брата в нашу игру. Именно он стал давать ему боевые задания, хотя и знал превосходно, что Георг как боец ниже нашего уровня. Именно он повёл брата в Министерство…»

Ненависть, жгучая ненависть захлестнула его, и Макс стиснул кулаки, почти не чувствуя, как впиваются в кожу рёбра ручек столовых приборов.

— Я не желаю слышать о вашем кузене, — отчеканил он, смерив жену яростным взглядом. — Также я требую, чтобы вы прекратили поддерживать переписку с ним.

Эльза тихо вздохнула.

— Вы злы на него, я понимаю причину. Однако…

— Разве я неясно выразился, Эльза? Не желаю ничего слышать.

Недолго она помолчала, не отводя взгляд.

— Однако, — продолжила Эльза ровно, — вам необходимо поговорить.

Макс раздражённо отбросил салфетку.

— И что, по-вашему, мы должны обсуждать?

— То, что случилось, — ответила Эльза, — а также то, что будет дальше. Не стоит обрывать все нити плодотворного сотрудничества, даже не поговорив.

— Благодарю за совет, — процедил Макс ядовито. — Приму к сведению ваше мнение по данному вопросу.

Видя его настроение, Эльза молча поднялась из-за стола и, вежливо склонив голову, направилась к выходу. В дверях, однако, она остановилась, вновь повернулась к нему, при этом положив руку на живот в жесте, который прежде Макс у неё не видел никогда.

— Прошу вас, Максимилиан, — произнесла она голосом мягким, глубоким, — встретьтесь с Адлером, я полагаю, у него есть, что сказать. Не он погубил вашего брата, хотя доля вины на нём есть. И всё же долгие годы вы с Адлером были товарищами — ради этого вы могли бы хотя бы выслушать его. Быть может, он даже раскаивается в том, во что втянул Георга, — это дало бы вам над ним преимущество.

Не став дожидаться ответа, Эльза вышла, оставив Макса одного. Бегло отметив странности в поведении своей обычно лишённой сантиментов жены («С чего она вдруг начала верить о то, что Адлер способен на раскаяние?»), Макс оставил это на потом, вернулся мыслями к её словам. Приглушив раздражение и постаравшись размышлять, как прежде, он взглянул на ситуацию со стороны; приходилось признать, что выглядит его поведение откровенно жалко.

«Нужно взять себя в руки, — сказал Макс себе и встал. — Ради семьи».

Весь день Адлер пребывал в странном, словно подвешенном состоянии. Не то чтобы ему было нечем заняться, скорее наоборот — дел, требовавших его участия, было в достатке, — и всё же он никак не мог усадить себя за них; благо, большую часть на себя взял Влад, когда понял, что Адлер не расположен к работе.

Адлер же с самого утра словно бы чего-то ждал. Сам не знал, чего именно; может быть, письма от союзников или врагов в Британии или на континенте? Сообщения о неком происшествии? Подтверждения, что его планы работают, что жертвы заглотили наживки, а марионетки пляшут в точности так, как он велит им, управляя невидимыми нитями?..

— Всё возможно, — прошептал Адлер, поигрывая палочкой и глядя в окно. На дорожке, ведущей к дому, показалась тёмная фигура в плаще, узнать которую невозможно было из-за валящего стеной снега.

Впрочем, его невысказанное любопытство вскоре удовлетворили.

— Прибыл господин Максимилиан, — сообщил Тилль, появившись в малой гостиной.

— Вот как? — Адлер отвернулся от окна, вскинув брови. «Почему Эльза не написала мне? Потому что не знала о его возвращении или по более вероятной причине?.. Ну разумеется, скорее она просто не хотела дать мне время подготовиться». — Пригласи его подняться ко мне. И подай чего-нибудь выпить.

— Как прикажете, хозяин, — Тилль поклонился и переместился прочь.