– Как считаешь, ракетчик? – спросил он своего офицера, отвечающего за пуск ракет.

– Мне кажется, что они хотят вывести нас из себя.

– Согласен. – В своем воображении капитан подкинул монету – орел или решка? – Впрочем, они беспокоят наш «Орион». – Дадим понять, что мы следим за их действиями, – решил он.

Через пару секунд поисковый радиолокатор SPY резко увеличил мощность до четырех миллионов ватт, направил излучаемые импульсы узким пучком в один градус на приближающиеся истребители и одновременно увеличил продолжительность импульса, в результате чего цель облучалась почти постоянно. Такой мощности излучения было достаточно, чтобы на истребителях зашкалило стрелки детекторов угрозы. На расстоянии меньше двадцати миль мощные импульсы могли даже вывести из строя чувствительные электронные приборы, находившиеся у них на борту. Это называлось «таранить», а в распоряжении капитана были еще два миллиона ватт, которые он мог добавить в случае необходимости На флоте ходила шутка, что стоит по-настоящему раздразнить капитана корабля, оборудованного радиолокационной системой «Иджис», и у вас будут рождаться только двухголовые уроды.

– На «Кидде» только что пробили боевую тревогу, сэр, – доложил вахтенный офицер.

– Хорошая возможность повысить боевую подготовку, верно? – невозмутимо заметил капитан. Теперь расстояние до группы «Рейд-один» сократилось до сотни миль. – Лейтенант, осветите их.

После этой команды четыре корабельных радиолокатора наведения SPG-51 повернулись и послали уколы своих импульсов на частоте рентгеновского излучения в сторону приближающихся истребителей. Задача этих радиолокаторов заключалась в том, чтобы вести ракеты прямо к цели. Детекторы угрозы на индийских истребителях зарегистрируют и эти импульсы.

Однако курс и скорость истребителей не изменились.

– О'кей, значит, сегодня мы не будем играть в опасные игры. Если бы они собирались что-то предпринять, то сейчас начали бы маневрировать, – пояснил капитан собравшимся в центре боевой информации. – Это как преступник, который поворачивает за угол, увидев полицейского. – Или у них не нервы, а стальные струны, что представляется сомнительным, решил Кемпер.

– Значит, они просто собираются взглянуть на наши корабли? – спросил ракетчик – Я поступил бы именно так. И сделал бы несколько фотографий, чтобы убедиться в том, что находится внизу, – заметил Кемпер.

– Что-то слишком много событий происходит, и все в одно время, сэр.

– Согласен, – кивнул капитан, не спуская взгляда с дисплея. Затем он поднял телефонную трубку прямой связи.

– Мостик слушает, – послышался голос вахтенного офицера.

– Передайте своим впередсмотрящим: я хочу узнать, что представляют собой эти истребители. Пусть сделают фотографии самолетов, если возможно. Как видимость?

– Легкий туман на поверхности, но выше все чисто. Я расставил матросов с биноклями на пунктах наблюдения.

– Отлично. – Капитан положил трубку. – Они пролетят мимо нас с севера, повернут налево и вернутся по нашему левому борту, – заметил он.

– Сэр, «Гонзо-четыре» сообщает, что несколько секунд назад истребитель пролетел совсем близко, – доложил авиадиспетчер.

– Передайте им, чтобы сохраняли спокойствие.

– Слушаюсь, капитан. – После этого ход событий ускорился. Истребители дважды облетели группу «Театр», но ни разу не приближались ближе чем на пять морских миль. Индийские «харриеры» провели еще пятнадцать минут у несущего патруль «Ориона», затем им пришлось вернуться на авианосец для заправки. Так протекал еще один день в море без единого выстрела и каких-либо слишком уж угрожающих маневров, если не считать игр истребителей, а это воспринималось как что-то вполне нормальное. Когда все успокоилось, капитан «Анцио» повернулся к офицеру связи.

– Соедините меня с главнокомандующим Атлантическим флотом. Да, вот что еще, лейтенант, – добавил Кемпер, обращаясь к ракетчику.

– Слушаю, сэр.

– Прикажите провести полную проверку всех боевых систем на корабле.

– Сэр, мы произвели такую проверку двенадцать часов назад…

– Немедленно, лейтенант, – прервал его капитан.

– И это, по-вашему, хорошие новости? – подняла брови Кэти.

– Доктор, ситуация очень простая, – ответил Александер. – Сегодня утром на ваших глазах умерло несколько пациентов. Завтра умрет еще несколько, и это ужасно. Но тысячи умерших это лучше, чем миллионы, не правда ли? Мне кажется, что эпидемия начинает затухать. – Он не сказал, что для него все было намного проще. Кэти – хирург-офтальмолог, она не привыкла иметь дело с умирающими, тогда как он, занимаясь инфекционными болезнями, привык к смерти. Значит, для него все намного проще? Неужели это подходящее слово? – Через пару дней мы получим точную информацию на основе статистического анализа числа заболевших.

Президент молча кивнул, вместо него вопрос задал ван Дамм:

– Каким будет общее число погибших?

– Согласно компьютерным моделям, полученным в госпитале Рида и Форт-Детрике, меньше десяти тысяч. Не подумайте, сэр, что я отношусь к этому равнодушно. Мне всего лишь хотелось выразить мнение, что десять тысяч – это лучше, чем десять миллионов.

– Одна смерть – это трагедия, миллион – просто статистика, – заметил наконец президент.

– Да, сэр, я знаком с этим выражением. – Хорошая новость, полученная Александером, не улучшила его настроения. Но как еще объяснить людям, что несчастье все-таки лучше, чем катастрофа?

– Эти слова принадлежат Иосифу Виссарионовичу Сталину, – сказал «Фехтовальщик». – Он умел выбирать выражения.

– Но ведь вам известно, кто несет ответственность за эту трагедию, постигшую нашу страну, не правда ли? – заметил Алекс.

– Почему вы так считаете? – спросил президент.

– Ваша реакция на мои слова была необычной, господин президент.

– Доктор, за последние несколько месяцев мне почти не приходилось встречаться с обычной ситуацией. Что вы имели в виду, говоря о распоряжении, запрещающем переезды?

– Я имел в виду, что оно должно действовать хотя бы еще неделю. Наши прогнозы не высечены, так сказать, на камне, они не могут быть гарантированно точными. Инкубационный период болезни до некоторой степени варьирует. Вы ведь не посылаете пожарные машины обратно в депо, сразу после того как исчезнет пламя, нет, вы сидите и ждете возможной новой вспышки. Такую же процедуру следует соблюдать и нам. Пока распространение эпидемии приостановилось из-за того, что население смертельно перепугано. Благодаря этому личные контакты сведены к минимуму, и это самый надежный способ положить конец эпидемии. Пусть пока так все и останется. Новые случаи заболевания будут предельно ограничены. Мы станем обращаться с ними, как с оспой – опознаем заболевших, проверим всех, с кем они состояли в контакте, и изолируем людей, в крови которых обнаружены антитела. А дальше будем следить за развитием событий. Разве принятые меры оказались действенными? Тот, кто сделал это грязное дело, допустил ошибку. Лихорадка Эбола вовсе не так заразна, как они полагали, – или, может быть, все и было рассчитано в первую очередь на психологический эффект. Такой и является биологическая война. Великие чумные эпидемии прошлого приносили столько вреда всего лишь потому, что люди не знали, как происходит перенос инфекции. Они не были знакомы с микробами, их переносчиками – блохами – и зараженной водой. Нам все это известно. Теперь это знает каждый, вас знакомят с этим в школе, на уроках гигиены. Именно поэтому, черт возьми, не заболел ни один медик! У нас за плечами огромная практика лечения СПИДа и гепатита. Те меры предосторожности, которые успешно действуют при этих болезнях, применимы и для борьбы с лихорадкой Эбола.