Семен незаметно вздрогнул. Это было то самое место, куда так не хотела ехать Ольга. Тем временем Пашот неторопливо продолжал свой рассказ
- На картах вы ее не найдете. Для обычного человека она не существует. Кто дал ей такое название, неизвестно. В джунглях очень много племен, которые говорят на разных языках. Мне говорили, что на местных диалектах Могаводо значит "страшный круг". Я просто никогда не задавался этим вопросом. Но это действительно круг. Идеальный круг порядка двадцати километров в диаметре. В центре этого круга находятся две большие скалы, так же не обозначенные ни на одной карте. Хотя об их существовании знают многие. Одна скала называется Клякса. Она и в самом деле очень похожа на обычную кляксу, если смотреть издалека. Бесформенная, изрезанная расщелинами и, что самое интересное, глубокого синего цвета. Как школьные чернила...
Пашот снова заходил по комнате, дымя сигаретой. Казалось, что этот разговор ему дается нелегко и каждый раз требует все новой и новой концентрации сил. Может быть, все так и было на самом деле.
- Где-то метрах в ста от Кляксы находится другая скала - Муджароки. Она изумительно чистого яркого белого цвета. Как свежий снег. Издалека она похожа на кусок сахара. "Муджароки" на местном диалекте значит "мертвая жизнь". Странное значение, не правда ли? Но название соответствует действительности . Я постараюсь рассказать вам все. Сотни миллионов лет назад, когда формировался нынешний внешний вид нашей планеты, происходили невиданные катаклизмы. Недра Земли бушевали фантастической энергией, сталкивая материки и раскаляя до кипения океаны. Огромные пространства суши в одночасье уходили под воду, а в других местах от сверхмощных сотрясений вставали горы. Нам не дано это представить. Ученые будущего еще придут к открытию новых изменений энергий, пространства, времени и всего, что с этим связано. Распространение импульсов земной энергии шло в различных направлениях, но в какой-то момент времени, неоднократно обогнув земной шар, силы встретились. Количества энергии уже не хватило для того, чтобы в точке столкновения произошла невиданная катастрофа. Все-таки миллионы лет образования планеты истощили бури разновекторных сил. Но энергии накопили внутреннюю мощь такого качества, что в месте столкновения встречных потоков пространство изогнулось тысячекратно и застыло, вылившись физически в две скалы, существующие вне времени и пространства.
Пашот перевел дух и снова сел в кресло. Он как будто позволял Семену переварить полученную информацию. Семен поймал себя на том, что старался запомнить каждое слово, сказанное Пашотом, хотя понимал не все. Но та напористость и желание хоть что-то объяснить, вложенные в негромкие размеренные слова Пашота, мгновенно передались Семену, и он завороженно слушал, стараясь запомнить каждое слово.
- Что значит, вне времени и пространства? - тихо спросил Семен.
Пашот посмотрел на него насупленным взглядом, потом лоб его разгладился
- Знаете что, Семен Иванович? Я наверно пойду еще сделаю кофе.
- Хорошо, Пашот.
Пока Пашот колдовал на кухне, Семен старался собраться с мыслями. Все его естество еще достаточно молодого человека противилось тому, что он попал в какую-то нехорошую переделку. Казалось, что все плохое может случаться только с посторонними людьми, но только не с ним, Семеном Руковым. Хотелось пожаловаться маме, но мама была далеко. Семен медленно открыл дверь на балкон и подошел к бетонным перилам. Внутренний страх и томление сидели внутри и не давали думать ни о чем хорошем. Хотелось выпить. Семен посмотрел вниз и увидел красивый черный джип, остановившийся у подъезда девятиэтажки. "Странно, такие обеспеченные люди, а тоже живут в таком муравейнике"- подумал Семен.
Комната снова заполнилась приятным запахом кофе. Пашот устроился в кресле.
- Ладно, итак, на чем это я остановился? Да... В Могаводо есть только один населенный пункт - Муганда....
- Как? - Семен подскочил как ошпаренный. - Как называется, вы сказали?
- Да перестаньте вы так реагировать, Семен Иванович! - Пашот снова нахмурил густые кустистые брови. - Знаю я эту историю с поваром, знаю... Мы еще к ней придем.
- Да откуда же вы знаете-то все? Вы что, провидец?
Пашот вздохнул. - Ну можно сказать и так. Я - Глаз Муджароки......
***
Мэру города, Юрию Сержевичу Кореневу, снился прекрасный сон. Возможно, это был не сон, а какое- то чудесное превращение, перевоплощение в то, о чем Коренев мечтал последние несколько лет своей жизни. Не просто мечтал, а упорно шел к осуществлению своей цели. И небезуспешно. Но на все нужно время, деньги и желание. Желания было через край, денег и времени катастрофически не хватало. Ему снилось, что наконец-то его выбрали в Думу, и он перебрался в Москву. И вот теперь, уже депутатом, он приехал в родной город и вступил в права владения речным портом, к которому подбирался все последнее время. Подбирался, осторожно и неумолимо, как лис, жаждущий лакомства, но опасающийся собак и людей с ружьями. Мэр был человеком осторожным, холодным и расчетливым. Он очень дорожил своей репутацией и голосами избирателей. Он делал все, чтобы угодить вышестоящему начальству и в то же время быть достойным уважения своих земляков. Но и себя он не забывал, хотя и делал это очень продуманно и осторожно. Даже мысленно он не допускал ни малейшей возможности бросить тень на свою теперешнюю репутацию, тем более, когда на носу выборы в Госдуму.
И вот он идет уверенным размашистым шагом по бетонным, местами заляпанным асфальтом и мазутом плитам, вымостившим въезд в порт, сияет солнце, шуршат ленивые речные волны, облизывая корпуса отшвартованных судов. Собравшиеся в отдалении рабочие и обслуживающий персонал порта с любопытством и почтением осматривают нового хозяина, а с десяток молодых грудастых девиц в русских кокошниках и коротких юбчонках протягивают ему каравай хлеба и ключ от порта. Внезапно где-то над головой что- то хлопнуло, послышался легкий свист, даже не свист, а едва слышимое шипение, постепенно перерастающее в оглушительный звон. Юрий Сержевич поднял голову и посмотрел вверх. Со стрелы портового крана, которая странным образом оказалась у него прямо над головой, со страшной скоростью прямо на мэра летел огромный рулон листовой стали, хлопая обрывком порвавшегося троса. Мэр открыл рот, чтобы закричать, и проснулся. Звонил мобильный телефон. "Ну и выбрал на свою голову мелодию",- подумал заспанный мэр и протянул руку к трубке...
За окном была глубокая ночь. В доме никого, кроме Юрия Сержевича, не было. Только пара охранников подремывала в будке возле въездных ворот. Жена и дочка уже неделю зависали в Венеции, куда отправились на пару дней на выставку. Они звонили каждый день, и все время у них находилась причина еще на денек остаться. Видимо, ближайшую неделю не объявятся. Ну и ладно. Даже хорошо, что их нет. Теперь, когда оставались считанные часы до воплощения в жизнь изуверской затеи господина мэра, было даже лучше, чтобы никто не мешал. Даже сейчас Кореневу было немного муторно от того, что должно было произойти, но он никогда не жалел о принятых решениях, всегда предварительно скрупулезно и всесторонне их обдумав. Так было и на этот раз.
Юрий Сержевич вспомнил холодные безразличные глаза Октавиана. Это был колдун. Очень богатый колдун, который жил в Москве. Он не афишировал себя, его знал небольшой круг лиц, которым Октавиан сумел помочь. Юрий Сержевич не был суеверным, но допускал существование метафизических явлений. Ему очень захотелось порасспросить колдуна о возможных результатах борьбы за депутатский мандат и вообще поговорить о жизни. Через подставных лиц Коренев договорился о встрече, и вот, наконец, месяц назад, в маленьком поселке на берегу живописной речушки произошла встреча. Там у Коренева был построен секретный домик, о существовании которого знали только очень доверительные друзья и пара женщин - любовниц, которых мэр иногда приглашал для того, чтобы скрасить свою напряженную, перегруженную работой жизнь. Октавиан оказался седым стройным мужчиной неопределенного возраста со смуглым обветренным лицом, холодными жесткими глазами и жилистыми, покрытыми едва заметными шрамами, руками. Он передвигался очень проворно и гибко, все его тело выдавало уверенность и скрытую силу. Тем не менее, он оказался интересным собеседником. Все то время, пока Коренев возился у потеющего над углями шашлыка, издававшего умопомрачительный запах, Октавиан рассказывал смешные истории, случившиеся с ним в Африке. Он говорил с едва заметным акцентом, выдававшим в нем иностранца, но все вопросы о своей государственной принадлежности он вежливо игнорировал. Коренев понял, что лучше его об этом не спрашивать. Единственно, в чем он признался, это то, что имя его настоящее. Его родители увлекались историей Рима и назвали его так в честь одного из императоров.
