Так далеко Глеб ещё не забирался. Мелькнула мысль - не стоит ли вернуться? Цель? Глупости. Нафантазировал себе невесть что. Нет там дальше ничего. А тропинка? Кто сказал, что тропы оставляют только люди? Вдруг тут звери ходят. Кабаны. Медведи. Те же лоси, к примеру... Какие, к чёрту, лоси?! В таком тесном пространстве разве что собака почувствует себя более-менее комфортно. Собака или...

Нет, про волков он где-то слышал, что те на человека первыми не нападают. Во всяком случае, летом, когда харчи - не первая проблема. Или... Рука сама потянулась к карману, где лежал захваченный на всякий пожарный травматический пистолет. И тут же успокоился.

Всё. Будет. Нормально.

Словно в ответ на мысли впереди забрезжил свет. Поляна? Похоже на то...

Точно. Поляна. А посреди неё...

Ну вот. Плутал, плутал, а вышел обратно. К Лукоморскому. Он? Вне всяких сомнений. Вон и знакомая "Гренландия" - причудливой формы голыш на месте отвалившейся коры. Нда...

Присев под дубом, Глеб достал из нагрудного кармана плоскую фляжечку, отвернул крышку и сделал пару глотков. Коньяк... Странно. "Хеннесси", а вкус как у дрянного "Самтреста". Всё палят, суки. Да и хрен на них, сволочей.

Коньяк, разлившись за какую-то минуту по телу, разогнал кровь. Усталость, конечно, чувствовалась, но была не критичной.

- Ладно, Колян, - сказал в пустоту Глеб, - видит Бог, я попытался. Прости, дружище, не получилось. Жаль, брат, но тут уж ничего не поделаешь.

Что оставалось? Лишь одно. Топать обратно, на станцию. Глеб посмотрел на часы - до ближайшей электрички времени в обрез - двадцать семь минут. Можно, конечно, дождаться следующей, но это долго. Почти два часа. Лучше поторопиться. Что тут столько времени делать? Да и перекусить совсем бы не помешало.

После допинга - коньяка - ноги понесли быстрее. Первый поворот. Второй. Третий.

Миновав последний - четвёртый - Глеб, словно оглоушенный невидимой дубинкой, вдруг встал посреди дороги. Как же так?

Заподозрив неладное, пусть и с опозданием, он снова полез в карман за фляжкой и, вытащив её, не смог поверить глазам. Вместо серебряного "Фердинанда Порше" в руке лежала этого же объёма, но стальная самоделка. Точно такую отец, помнится, спаял на заводе и вынес через проходную в голенище сапога. Глеб получил её в подарок на шестнадцатилетие. Вместе с кожаной обложкой для паспорта. И первой жидкостью, что налил туда, отправляясь с классом в поход, был вовсе не мамин морс, а тот самый...

Отвернув пробку, принюхался. "Хеннесси"? Как бы ни так. "Самтрест". Эти вкус с запахом ни с чем не перепутать. Нда...

Пряча фляжку обратно, мельком глянул на часы. По прикидкам время до электрички ещё было, но лучше удостовериться, что... Что???

Строгая, без изысков, но элегантная в хромированном корпусе "Омега", подаренная коллегами, непонятным образом исчезла. С запястья начищенным медным пятаком бессовестно сверкал приснопамятный минский "Луч", доставшийся в наследство от почившего деда. Те самые первые часы, которые Глеб носил с двенадцати лет аж до окончания института. И глубокий шрам, оставленный меж большим и указательным пальцами сверлом соскочившей дрели, исчез. Да и сама кожа...

Дела-а...

- Так ты мне расскажешь, наконец, что за сон-то приснился? В деталях?

- А надо? - Николай, допив остатки коньяка, поставил бутылку под лавочку.

Вагон электрички, которой друзья возвращались в город, был пуст, если не считать одинокой женщины, сидящей в другом конце к ним спиной.

- Суть ты изложил, - ответил Глеб. - Но должно ж в нём быть что-то такое, благодаря чему ты понял, что он вещий. Интуиция интуицией, вот только не на пустом же месте...

- Тсс, Глебка! Подожди, соберусь с мыслями, - тормознул его Коля, но тут же смолк. Заговорил после долгой паузы. Но сбивчиво, как будто в сильном волнении: - Ага... На этой платформе - на лавочке - Люба сидела. Не такая, как сейчас, а молодая ещё, незамужняя. И всё было так отчётливо... Поезд стоял. "Куйбышев - Санкт-Петер..." Черт! Не было ж тогда никаких бургов. Не было ведь? Ни на Неве, ни на Среднем Урале. Помнишь, как ты сам в Свердловск после школы собирался? В горный хотел поступать, чтоб геологом... Ну? Помнишь?

- Ага, забудешь такое, - усмехнулся Глеб. - Детские мечты, чтоб их. Заноза в зад... Ладно, дальше рассказывай.

- А что дальше? - пожал плечами Николай. - Ты на Урал собирался. Вот и мы, значит... Ленинградом грезили. Реально. До мурашек. Я в железнодорожный идти намеревался, Любаня - в универ, на философский... Чёрт! Разбередил только!

- Да, Колян, это уж точно, - вздохнул Глеб. - Разбередил. Но прикол-то в другом: спустя столько лет я слышу от тебя одну новость за другой. А ещё брат, называется... Погоди, а чего, если у вас такая любовь была, вы разбежались? Жили б себе, детей растили. Коль из-за меня, то зря. Ты прав, Синягину я не любил. Так, с тобою соперничал. И вот ещё что не пойму: если победил, почему не похвастал? Неужели не хотелось меня уделать?

Николай поднял голову. Посмотрел на Глеба. Оскалился, обнажив пожелтевшие зубы.

- Ещё как хотелось! Но Любка, дура, взяла с меня слово. Сказала, что не желает, чтобы из-за неё ссорились друзья. Эх... Да что они понимают в мужской дружбе?!

Глеб улыбнулся в ответ.

- А ведь ты знаешь, она была права, - произнёс он. - Это сейчас мы повзрослели, а тогда...

- Что? Ты мог бы со мной разосраться из-за бабы?!

- Сейчас - нет, а тогда, в юности... Вполне. А ты б не мог?

Помолчали. Первым заговорил Глеб.

- Так вот, сон твой... Люба была, поезд стоял. Куйбышев - Ленинград, говоришь? Нет тут ничего вещего, Колян. Успокойся. Просто подсознание играет с тобой воспоминаниями.

- А Слансарга? - тихо спросил Николай.

- Что - Слансарга?

- Ты про неё когда-нибудь слышал?

- Тоже мне! - фыркнул Глеб. - Ну, не слышал. Что с того? Я должен, по-твоему, знать все станции на всех направлениях?

- Так я тоже не слышал, Глебка! - воскликнул Коля. - До сегодняшнего дня не догадывался даже о наличии таковой. Её нет ни в одном расписании, понимаешь? Но она в реале, сам же видел. Видел?

- Видел, - кивнул Глеб. - Но ты меня всё равно не убедил. Наверное, в твоём сне было что-то такое, чего ты мне не хочешь говорить. Жаль... Может, я б подсказал...

- Да не было там больше ничего, - отмахнулся Николай. - Говорю ж, сидела на лавочке Люба. Меня ждала. Я подошёл, мы забрались в вагон и поехали.

- Ага, прямо так, без билетов. В Куйбышев или в Ленинград? - усмехнулся Глеб и отвернулся в окно.

- Сон же, - устало вздохнул Николай. - Там билеты не обязательны. Несущественная деталь... В Ленинград.

- Что?

- В Ленинград, говорю, поехали... Ладно, забудь. Эх, дружище... Я - подонок... Она меня не винит, давно остыла. Так говорит, во всяком случае. Вот только сам я... Да, брат, простить себе не могу... Она ж от меня залетела, ребёнка ждала, а я испугался, в военкомат рванул. Думал, что за два года ситуация как-нибудь разрулится. На её письма не отвечал... Представляешь? Ох, дурак! В натуре... Вернуть бы всё...

Со стороны платформы из-за поредевших деревьев раздался гудок. Но не высокий, отрывистый, каким предупреждают о прибытии электрички, а низкий. Густой и протяжный. Поезд?

Глеб в несколько прыжков достиг опушки и... Встал как вкопанный. Состав, поскрипывая тормозами, замедлял движение. Зелёные ребристые борта вагонов украшала голубая лента трафаретных букв: "ГОРЬКИЙ - СВЕРДЛОВСК"...

Откуда только силы вернулись?

Глеб, бросив посох, стремглав нёсся обратно. Пару раз запнулся о корни, торчащие из земли. Упал, порвал штаны на коленке. Миновал дуб. Притормозил только возле оврага. Любопытство пересилило. Взглянул на часы - без десяти пять. Ага! Снова "Омега", пусть и с надписью "Луч". Но это - пока. Ненадолго. Фляжка? Ещё не серебряная, но уже "Фердинанд Порше". И пойло не пахнет бурдой. Почти...