— Я не… — начал Дан.

— Помолчи, — подняла руку демонесса, — и слушай. Я всегда хотела править. Знала, что у меня это получится лучше, чем у кого бы то ни было. Но, к сожалению, так вышло: императрицей стала поздновато. Но у меня был сын, который мог бы принять власть. Мог бы, но его больше интересовали девки, драки и попойки. Ни раз и не два я пыталась вразумить, но ты не слушал. Да ещё эти дурацкие понятия о чести лорда, которые в тебя отец вбил!

Старуха раздражённо дёрнула рукой, будто муху отгоняя.

— Мне необходимо было дождаться, когда повзрослеешь. Слава Тьме, такая возможность имелась. Уж прости, что пришлось тобой же воспользоваться. Впрочем, мне прощение ни к чему. Итак, в конце концов, ты увлёкся этой вот человечкой, — императрица брезгливо причмокнула вялыми губами. — Знаешь, как детей приучают к ответственности? Дарят им щенка. Собака болеет, ранит лапу, в капкан может угодить. Ребёнок возится с ней, воспитывает… Основную мысль, думаю, ты понял.

— Так ты?! — рявкнул Дан.

— Не ори, — поморщилась карга. — Я два раза замужем была и всё за хаш-эдами, меня воплями не удивишь. Конечно, расчёт был на то, что ты ею рано или поздно наиграешься. О внуках полукровках я точно не мечтала. Знала бы, так ещё подождала. Бывает, ошиблась, решила, что ты перебесился, потому отпустила, отдала времени власть надо мной. Но я никак не ожидала, что твоего благородства хватит Адаша на трон волочь. Ну уж тут ничем помочь не могу. Дураком родился — дураком помрёшь. Ладно, не на троне, так хоть рядом с ним окажешься. Впрочем, шанс у тебя ещё есть. Мне совсем немного осталось, а «племянничек» заперт надёжно и об этом мало кто знает. Согласись, ловко я тебе подыграла, — императрица хихикнула, кокетливо прикрывшись ладошкой. — В общем, думайте. Помощников тебе я сумела неплохих подобрать.

Старуха мотнула костистым подбородком в сторону молчавших демонов.

— Вот тут уж точно вашей заслуги нет! — завила Арха, само того не ожидая.

Да ещё и стряхнула с себя руку Дана, шагнула вперёд. Ещё сказать хотела, но опять ей помешали высказать «свекрови» всё, что о ней думает. Фигура, замотанная в чёрные покрывала, вышагнула из тени, подошла к креслу императрицы, положила руку на её плечо. Хаш-эдка сидела, как ни в чём не бывало, будто к ней богини постоянно на огонёк заглядывали.

— А вот тут я согласна с девочкой, — мягко мурлыкнула Тьма, — а ты, подруга, не права. Людей вам почти удалось истребить. Но, как видишь, иногда человечность побеждает. Честь, преданность, благородство, сострадание, всепрощение.

Арха не видела, куда смотрит богиня, но знала, что она по очереди обращается к Дану, Иррашу, Тхия, Адину, Шаю. И почему-то это было очень неприятно.

— Разве честь, преданность и благородство — это не от вас? — спросила не без вызова — откуда только смелость взялась?

— Нет, не от меня, — покачала головой Тьма. — По крайней мере, не такие. Впрочем, это никакого значения уже не имеет. Может, поздновато, но я всё же сообразила, что вам нужна вера, но не нужны боги. А, может, и не поздно, в самый раз. Так или иначе, но, думаю, Мать будет рада блудной дочери. Вместе с ней и посмеёмся. Ну, или взрыднём над мировой несправедливостью. Пожелай мне счастливого пути, человечка, не боящаяся говорить со мной.

— А как же Шай? Его вы не заберёте! — крикнула Арха.

— Да что такое! — совершенно по-бабьи всплеснула руками богиня. — С тобой Тьма прощается, в империи смена власти, а ты даже величия момента осознать не способна?

— Нет, — упёрлась ведунья. — Просто…

— Да забирай своего Шая со всеми потрохами, — огрызнулась Тьма. — Он мне надоел до колик. Ты, кстати, тоже.

Богиня, стоявшая от Архи шагах в десяти, вдруг очутилась рядом — шёлк её покрывал проехался по лицу лекарки.

— Кстати, от меня ещё один сюрприз, — шепнула Тьма нежно, наклонившись к самому уху девушки

Архе показалось — её пополам перерубило. Она упала бы в невесть откуда взявшуюся лужу, не подхвати её Ю. Комната закачалась, поплыла. Кто-то кричал, кто-то теребил лекарку, требовал, но ничего, кроме понимания, что она сейчас просто взорвётся изнутри, и боли, озверело грызущей поясницу, значения не имело.

— Что с тобой! — пробился до сознания голос Дана и стало легче, спазм начал отпускать, словно кулак разжимая. — Арха, что с тобой?

— Рожаю я, — выдавила ведунья сквозь стиснутые зубы.

— Сейчас? Немедленно прекрати! — рыкнул, кажется, вконец ополоумевший хаш-эд. — У меня бастардов не будет!

— Будет, — заверила его Арха, нежась на полу, как в самой мягкой постели. Какое же это наслаждение — просто отсутствие боли. — Ещё как будет.

— Ну зачем ты так жестоко? — усмехнулась Тьма где-то очень-очень рядом. Хотя покрывала маячили далеко, за спинами столпившихся вокруг ведуньи. — Это же так просто. Смотри! Дан, лорд Харрат и так далее, и так далее, ты согласен назвать эту женщину своей и быть её защитником до тех пор, пока я не разлучу вас?

— Что? — хаш-эд, до хруста сжимающий руку лекарки, кажется, не осознал не только о чём его спрашивают, но и кто. — Да, конечно! Согласен!

— Арха… Вечно путаюсь в твоих фамилиях, ты их слишком часто меняешь. В общем, ты согласна назвать этого мужчину своим и принять его защиту?

— Да! — боль, ещё слабая, снова начала накатывать, как валун.

— Ну и чудно, — подытожила Тьма. — Передо мной и при всех этих многочисленных зрителях, объявляю вас мужем и женой. Да буду я тому свидетелем.

— Ю, помоги! — выдохнула Арха, которую все свидетели и свидетельствования скопом в данный момент интересовали меньше всего.

— Я? — испугалась граха. — Да я и не помню ничего!

— Горячей воды! — потребовал Шхар, опускаясь рядом с девушкой на колени. — Чистого полотна. Ножницы.

— Убери от неё свои лапы! — взревел Дан.

— Я медик, вообще-то! — рявкнул шавер. — Или сам за дело возьмешься? Лучше прикажи принести воды.

— И вина! — потребовал Шай. — Надо же пяточки обмыть!

— Типун тебе на язык! — гаркнула Ю. — Головкой, головкой идти должен.

— Дан, — из последних сил сдерживаясь, чтобы не завопить, процедила Арха. — Ты иди уже куда-нибудь, ладно? А мы тут сами.

— Ты опять ничего не поняла! Я же люблю тебя!

— Ну так полюби пока на расстоянии! — заорала лекарка — боль обхватила живот раскалённым обручем, надавила, подержала в тисках и медленно, нехотя начала отпускать. — А потом возвращайся… — выдохнула Арха.

Тьма, никем, кроме императрицы не замеченная, подошла к креслу, снова положила ладонь на плечо демонессы, тихонько сжала.

— Пойдём, — сказала негромко, — нам тут больше делать нечего.

— Пойдем, — кивнула старуха. — Только скажи, кто родится? Сын?

— Сын, — усмехнулась богиня. — Но первой вылезет девчонка, а уж он следом. Всё же остальное пусть решают сами.

Тьма прикрыла глаза, видя колышущееся разнотравье, холм и древний могильный камень. Мать обернулась, придерживая белое покрывало, которое раздувал ветер, улыбнулась. Дочь кривовато усмехнулась в ответ.

— Думаешь, ты победила?

— А ты как думаешь? — спросила Жизнь.

К вечеру похолодало, воздух пах близким дождём и из окна, раскрытого в сад, тянуло сыростью. По-хорошему, конечно, стоило его закрыть или хотя бы плотные портьеры задёрнуть, но не хотелось. От сквозняка шаль неплохо защищала, а вот без луны, белым глазом повисшей над яблонями, без соловья, ещё пока только пробующего голос, становилось скучно и грустно.

Арха тяжело вздохнула, сняла нагар с потрескивающей свечи и обречённо подтянула к себе чистые листы. Соловьиные трели, луна и прочие романтические радости работать не помогали. А работать надо, потому как издатель плоды её творчества аж с прошлой недели ждал.