Вот он снова залез высоко на скалу, уселся, почесал затылок задней лапой и предпринял другие совершенно необходимые действия для того чтобы его озарила идея, но ничего кроме сладкой мысли об уютной лежанке у костра в голову не приходило. Чтобы не терять времени даром было решено перекусить, что он и исполнил, продолжая внимательно осматривать окрестности.

Темнело. Стало ясно, что сегодня он уже ничего не сможет найти. Лёва устало вздохнул и начал готовиться к ночлегу. Он отыскал укромное место рядом со скалой среди огромных, поросших мхом камней, приготовил постель, собрал валежник и развёл костёр. В какой-то момент ему показалось, что его убежище здорово напоминает его собственный дом – вот низкий и широкий камень, рядом с ним пенёк и несколько небольших камней, на которых удобно сидеть – так похож на стол, за которым он угощает гостей; а вот здоровенный валун за ним – на том же самом месте у Лёвы в комнате стоит вместительный шкаф, где он хранит свои сокровища, спрятанные среди полезных в хозяйстве вещей; светлячки привычно освещают изголовье; огонь костра так же приветлив, как и тот, что горит в его камине. Жаль только, что некому показать, не с кем погреться у костра, некому рассказать обо всем.

Лёва лёг на свою постель, свернулся клубком у огня и остро почувствовал одиночество. Он вспомнил своего деда. Добрый, славный. Такой умный и умелый. И до смешного неповоротливый, когда дело касалось перемен. Бобр до сих пор видел в нем всё того же маленького Лёву, которого необходимо наставлять и кормить завтраком, а лучше и обедом, и ужином. Эх, когда ещё он его увидит. Если кристалл действительно существует, то видимо ещё очень и очень нескоро – ведь звёзды так далеко.

Лёва отвёл глаза от костра и посмотрел на небо. «Интересно, помогут ли мне звёзды, если я сумею до них добраться и поговорить?» Странно, но раньше, когда шансов почти не было, этот вопрос не тревожил его, зато сейчас, он вдруг начал сомневаться. Лёва чувствовал, что полет изменит всю его жизнь. И станет ли он счастливее добравшись до цели? Что-то тёмное вдруг зашевелилось в его душе и уже совсем засыпая, он подумал: – почему Змей, так любящий приключения и путешествия, узнав о кристалле, не отправился вместе со мной – разве может быть что-то важнее и интереснее такого необычайного приключения как полёт к звёздам? Разве так уж необходима была его помощь там, на пожарище? Что же его могло остановить, не мог же он вот так, с ничего со мной раздружиться… – так он и заснул, а этот вопрос, не получив ответа, постепенно погас, как гаснут звезды с приходом солнца.

…

Проснулся Лёва от того, что кто-то уселся ему на ухо и никак не хотел улетать. Сначала он пошевелил ухом, но незваный гость, вспархивая ненадолго, садился обратно на львиное ухо, словно у него было там неотложное дело. Наконец Лёва не выдержал, сел, встряхнул гривой, и начал чесать ухо задней лапой, высматривая виновника своего пробуждения, окончательно просыпаясь и зевая.

Стоило ему увидеть на большом валуне, который накануне казался шкафом незнакомую птаху с ярко-голубым опереньем на брюшке, как у Лёвы мгновенно прошла вся сонливость. Он тут же вспомнил, что все важные детали в пещере неизвестный художник изобразил именно этим цветом.

«Это знак», подумал Лёва, рассматривая птицу, которая тоже смотрела на него с нескрываемым любопытством.

– Привет, это ты меня будила? Тебе что-то нужно?

Пичуга равнодушно щёлкнула клювом и отвернулась.

– Ну, если ничего, так может, подскажешь, не знаешь ли ты здесь какой-нибудь вход в гору? Ты ведь живёшь здесь, вдруг видела, как кто-то входит или выходит? Я уже все обыскал – может конечно никакого входа и нет вовсе? А? что скажешь?

Тут Лёва заметил конверт у своих лап.

– А-а-а, вот в чем дело, ты принесла письмо, понятно. Значит ты не местная. Значит никакого входа показать не можешь. Что ж раз так, – Лёва вздохнул и взял письмо, но вдруг снова встрепенулся – слушай тебе ведь не сложно спросить у местных птиц – вдруг кто-то знает?

Лёва с надеждой посмотрел на птаху и сам уже поверил, что кто-то из птиц конечно знает вход, но в ответ получил только мелодичную песню с открытым издевательским подтекстом.

– Эй, ты что? – удивился он – Не хочешь помогать, так не помогай, оскорблять-то зачем?

Тут пичуга разразилась таким потоком язвительных насвистываний и прищёлкиваний, что Лёва почувствовал себя полным идиотом, что, впрочем, в последнее время случалось с ним не так уж и редко. Только вот было совершенно непонятно, почему птица так реагирует. А та продолжала насмехаться, прибавляя к свисту довольно оскорбительный танец. Наконец она внезапно сорвалась с места, подлетела к ошарашенному Лёве и довольно ощутимо клюнула его в лоб, а затем, не дав ему опомнится, вернулась обратно к камню, на котором вытанцовывала до этого и тоже клюнула его где-то на уровне Лёвиной головы. После чего, ещё раз презрительно свистнув, улетела прочь.

Лёва машинально потёр лоб и уставился на камень. Постепенно до него начало доходить – почему птица так потешалась над ним.

«Не зря меня вчера так настойчиво преследовала мысль об отдыхе. Это и был ответ. Почему я сразу не доверился себе? И впрямь дурень. Ведь весь вечер без толку пялился на этот камень, удивляясь – до чего же тот похож на мой шкаф». Лёва подошёл к валуну, который действительно очень походил на шкаф, особенно тем, что в нём были чётко видны створки дверей. Письмо выпало из Лёвиных лап и, забытое, жалко скомканное упало на траву.

«Так вот же он вход. Ну конечно. Как просто. Осталось только войти».

Глава 6.

Войти оказалось ещё проще. Лёва всего только положил лапу в небольшое углубление в том месте, где у шкафа обычно бывает ручка и толкнул камень в сторону. Массивная каменная дверь валуна неожиданно легко отодвинулась и впереди зажегся мягкий белый свет. Лёва спустился вниз по лестнице и, пройдя по коридору, очутился в просторном круглом помещении без окон и без мебели, но с множеством дверей без ручек и замков.

Лёва не стал долго выбирать и раздумывать. Он смело направился к той, что была прямо перед ним. Только он подошёл к ней вплотную, как дверь бесшумно исчезла. Просто растворилась в воздухе, будто её и не было. Лёва отошёл на несколько шагов назад и дверь снова возникла из ничего, заняв своё прежнее место. Лёва осмотрел её внимательно, но ничего примечательного не обнаружил – обычная белая матовая дверь. Ну, пожалуй, слишком уж идеальная и ровная. Лёва снова подошёл к двери, та снова исчезла, и он решил войти. Из-дверного проёма тянуло холодом. Лёва просунул голову и увидел, что всё огромное помещение уставлено стеллажами с прозрачными корзинами. Да, это зрелище Лёве определённо пришлось по душе. Нюх его не подвёл. Он пришёл точно туда, куда следовало. Все корзины были наполнены отборной едой!

Только сейчас он вспомнил, что почти ничего не ел последние пару дней пути. В животе требовательно заурчало и больше он не медлил. Наоборот, он прыгнул внутрь комнаты и основательно опустошил ближайшие контейнеры. Он запихивал в пасть всё без разбора, глотал, не жуя фрукты и тут же впивался зубами в сочное копчёное мясо. Он жадно ел не обращал внимания на холод и только как следует подкрепившись, все ещё продолжая жевать, вышел наружу.

Первый удачный опыт вдохновил его на дальнейшие исследования, и он стал заглядывать во все двери подряд, скача туда-сюда. Он просто дурачился, особо ни к чему не приглядываясь, пока одна из дверей при его приближении никуда не исчезла, что пробудило в Лёве острое любопытство. Он моментально забыл про все остальные комнаты и начал исследовать ту, что заперта.

Лёва подошёл к ней вплотную, попробовал толкнуть, потом отодвинуть в сторону, но дверь так и не шелохнулась. Он внимательно осмотрел её в поисках какой-либо скрытой ручки, но увидел только, что поверхность двери неоднородна. Она, как и другие двери была матово белая, но не целиком. В центре двери выделялся большой глянцевый квадрат.