МЕРЛ: (встает) А че надо?
ТАРА: Закрой глаза.
МЕРЛ: (закрывает глаза) А че будет?
ТАРА: (бьет Мерла ногой по яйцам) Прости!
МЕРЛ: БЛЯ-А-А-А-А-А-А!!!
ТАРА: Бет, бежим!!!
Мерл падает на колени. По лицу его стекает слеза.
БОЛЬШОЙ БРАТ: Принято.
МЕРЛ: (падая носом в ковер) Диксон.... ппп... победиииил...
Команда №2
БОЛЬШОЙ БРАТ: Габриэль, последнее предложение. “Только не я” кончились, поэтому сосредоточься.
ГАБРИЭЛЬ: (бормочет) Только не про секс, только не про секс...
БОЛЬШОЙ БРАТ: Ты сбреешь ради меня все волосы на теле?
Габриэль не знает, радоваться или ужасаться.
ГАБРИЭЛЬ: Вообще все?
БОЛЬШОЙ БРАТ: Все. И руки, и ноги, и где там у тебя еще... Спина, а возможно, и грудь. Трусы разрешаю не снимать – мы все равно такое не сможем показать.
ГАБРИЭЛЬ: Это ужасно. Это ужасно, и это ужасно. (тяжело вздыхает) Ладно. Я сделаю это.
Мишонн торжественно вручает Габриэлю бритву.
ШЕЙН: Давайте уже когда выиграем – закажем электрическую бритву. И запас батареек. А то этой щас пиздец-то и наступит.
ГУБЕРНАТОР: Уолш, ты нахрена бассейн в лесу роешь тогда? Мы собирались заказать стройматериалы!
Габриэль тем временем взбивает мыльную пену в руках и, закатав штанины, обмазывает ею ноги.
ГАБРИЭЛЬ: Я не очень понимаю, что нужно делать.
МИШОНН: Голову ты как-то бреешь? Здесь то же самое.
ГАБРИЭЛЬ: (проводит бритвой по ноге) Пена почему-то стала розовой... Я РАНЕН!!!
ААРОН: (садится рядом) Габи, успокойся, ты не ранен. Слегка порезался, это не страшно. Дай посмотреть... Совсем ерунда. Срезал немного кожи.
ГАБРИЭЛЬ: Кажется, я сейчас в обморок...
ААРОН: Залепим потом пластырем. Давай, веди рукой вниз, вот так.
РОЗИТА: Какое вниз – вверх! Брить надо против линии роста.
ААРОН: При всем уважении, Розита, брить надо по линии роста.
РОЗИТА: Ваши мужицкие рожи – возможно, а ноги так не бреют. Слушай меня, Габи, еще спасибо скажешь.
ААРОН: Окей, и в чем смысл бритья против роста?
РОЗИТА: Как в чем? Выглядит эстетичнее, пеньки не торчат.
ААРОН: Святому отцу все равно, эстетично его ноги будут выглядеть, или нет! Да, Габриэль?
Габриэль сосредоточенно ведет бритву вверх по ноге.
ААРОН: А чего я вообще лезу...
Через полчаса страданий и мучений Габриэль наконец-то сверкает гладко выбритыми руками и ногами.
ГАБРИЭЛЬ: Мне холодно. Ветер так странно кожу обдувает. Я уже жалею!
Шейн и Губернатор сидят на крыльце с пакетами попкорна и наблюдают за этим.
ШЕЙН: Давай-давай, святоша, теперь кусты под мышками!
ГАБРИЭЛЬ: Отвернитесь все, пожалуйста.
ГУБЕРНАТОР: Серьезно? После сауны мы знаем, кто как выглядит.
ГАБРИЭЛЬ: Я не знаю – я успел закрыть глаза!
ШЕЙН: Просто снимай рубашку, дурень, если не хочешь до вечера провозиться.
Габриэль снимает рубашку и с большим трудом бреет подмышки.
ГАБРИЭЛЬ: Я не понимаю, как так голову надо повернуть, чтобы видеть, что там происходит...
ШЕЙН: Нахер поворачивать? Я давно не глядя брею!
ГАБРИЭЛЬ: Ты бреешь подмышки?!
ШЕЙН: (закатывая рукав футболки) Мужик должен быть сексуален во всем.
ГАБРИЭЛЬ: Но это женское занятие!
ШЕЙН: (приподнимаясь) ЧЕ СКАЗАЛ.
ГАБРИЭЛЬ: ААА!
МИШОНН: (не отрываясь от развешивания стирки на веревке) Шейн, не бей Габи.
ШЕЙН: Я даже подойти не успел – он сам!
ГАБРИЭЛЬ: Я, кажется, свернул шею! Я говорил, что так голову не вывернуть!
Наконец, обе подмышки Габриэля также соответствуют требованиями Большого Брата.
РОЗИТА: Габи, чуть-чуть осталось, шерстяное пузико ждет.
ГАБРИЭЛЬ: (обиженно) У меня не шерстяной живот.
КЭРОЛ: Габриэль, кроме шуток, ты делаешь очень храбрую вещь. Ни одна из девушек бы на такое не решилась.
ШЕЙН: Девки, вам бы лишь откосить. Бреете себе все, что можно, а тут бы зассали?!
РОЗИТА: Дурень ты, Шейн, если руки побрить – знаешь, какие потом толстые и жесткие волосы отрастут!
Габриэль в ужасе смотрит на свой наполовину побритый живот.
ГАБРИЭЛЬ: Я что, обрасту, как снежный человек?!
ГУБЕРНАТОР: Опять твои комментарии, Эспиноза, портят человеку весь настрой.
ААРОН: Габи, не останавливайся, назад дороги нет! Переходи на грудь! Только сосок себе не отрежь, ради бога.
Габриэль падает в обморок.
Губернатор аплодирует Аарону.
ГУБЕРНАТОР: Забоялся волосы состричь и теперь отрываешься на бедном святоше?
ААРОН: Нельзя быть ТАКИМ чувствительным. Я не виноват!
Наконец, спустя полчаса чисто выбритый Габриэль сидит на крылечке, потирая предплечье.
ГАБРИЭЛЬ: Когда до спины пытался добраться, точно руку вывихнул...
ШЕЙН: Вот ржака будет, если он разденется. Все тело лысое, а зад, поди, волосатый.
МИШОНН: Хватит, не доводите его. Габи, ты крутой.
ГАБРИЭЛЬ: Я никогда в жизни не делал чего-то настолько же странного!
Команда №2
БОЛЬШОЙ БРАТ: Тара и Цезарь, у меня к вам двойное предложение.
Все с интересом поглядывают на Тару и Мартинеса. Те закатывают глаза и стараются не смотреть друг на друга.
ТАРА: Если что, Большой Брат, поцелуи уже были, а повторяться некрасиво.
БОЛЬШОЙ БРАТ: Вы проведете ради меня два часа под одним одеялом без одежды?
Затаив дыхание, народ ждет, что скажет эта парочка.
АНДРЕА: Если они откажут, у нас сразу двое выбывших. И все, и мы, считай, проиграли – вряд ли вторая команда так же лоханется.
МЕРЛ: Вечно вам самое легкое достается!
ТАРА: Легкое? ЛЕГКОЕ?! Мерл, не хочешь голышом под одеялом с Цезарем поваляться?!
МЕРЛ: Мне-то че, меня это не заводит!
ТАРА: Не в этом дело!
МАРТИНЕС: (сердится) А ты что, ждешь, что я на тебя прямо там наброшусь? Очень надо! Я нормальный человек!
ГАРЕТ: Нормальный бы набросился... Если не импотент, конечно...
МАРТИНЕС: Тощий, я просто яростно игнорю все, что ты говоришь, понял?
ТАРА: Я согласна. Я сделаю это. Мне не страшно.
МАРТИНЕС: Конечно, не страшно – бояться-то нечего! Я тоже согласен.
Оба идут в спальню, остальные члены команды по пятам следуют за ними.
БОЛЬШОЙ БРАТ: Только не двуспальная кровать. Вот на этой, маленькой.
Тара стонет.
ТАРА: Ладно. Все для задания. Может, отвернетесь? Хотя на что я надеюсь.
Рик, Дэрил и Гарет, впрочем, отворачиваются, а Мерл довольно наблюдает, как Тара раздевается до нижнего белья. После этого она ныряет под одеяло.
ТАРА: Я готова.
Мартинес стягивает джинсы и толстовку и лезет следом.
МАРТИНЕС: Подвинься ты.
ТАРА: Еще немного подвинусь – и с постели упаду!
БОЛЬШОЙ БРАТ: Я сказал, без одежды. Значит – совсем без одежды.
ГАРЕТ: Серьезно, почему я и бороду брил, и с мужиком целовался, а кому-то выпадает просто лежать два часа в постели?
МАРТИНЕС: Ты со мной целовался, жопошник. Я тоже страдал!
Смотрит на Тару. Она смотрит на него.
ТАРА: Готов?
МАРТИНЕС: Ага.
Некоторое время возятся под одеялом, а потом Мартинес выбрасывает на пол трусы, а Тара – трусы и бюстгальтер.
ТАРА: Все, засекайте время. Мерл, ты в порядке?
Мерл, как загипнотизированный, смотрит на Тару.
МЕРЛ: Голая цыпа под одеялом...
АНДРЕА: Так, ну-ка пошли отсюда.
Хватает его за ухо и выводит из спальни. Остальным тоже вдруг становится ужасно неловко, и, толкаясь, народ покидает спальню. Тара и Мартинес некоторое время просто лежат, глядя в потолок и стараясь не шевелиться.
ТАРА: Жопой двинь.
МАРТИНЕС: Че?
ТАРА: Прижимаешься ко мне. Подвинься.
МАРТИНЕС: Здесь некуда двигаться – ты сама сказала!
Проходит еще пять минут. Мартинес переворачивается на бок, отвернувшись от Тары.
ТАРА: У тебя что, уже стояк?!
МАРТИНЕС: Я ЧТО, НЕ МОГУ ПРОСТО НА БОКУ ПОЛЕЖАТЬ?! Слишком много ты о себе думаешь, вот что я тебе скажу!
Молчание.
МАРТИНЕС: Поняла?
