Что было дальше? Одного за других отловил и наказал всех ублюдков-дружков Джека, кто, так или иначе, был причастен к произошедшему с его братом. Он, Вэйн, прославился небывалой жестокостью. Стремясь истребить зло, ему самому пришлось превратиться в Зло. Но его мыслью полностью овладело желание отомстить за всю боль, которую он испытал в тот роковой вечер.

9.

- Это была последняя. Болит еще? - девушка склонилась над раненой ногой Виктора. Её худые жилистые руки осторожно разматывали куски пропитанной кровью ткани.

- Вот уж не думала, что эта дрянь, когда-либо кому-то поможет. Рана глубокая, а наркотик не выход, чтобы избавится от боли. Может, попробуем добраться до госпиталя св. Николая? Старый комплекс строили ещё бог знает когда. Он во время войны уцелел и два пожара выстоял. Чем черт не шутит...

Она поймала на себе подозрительный взгляд Дэйла:

- Можешь смотреть. Я не ради этой дряни. Рану нужно обработать.

- Ты в этом разбираешься? Вот уж не думал... - на лице Дэйла не отобразилось ни единой эмоции, но в его голосе слышалось презрение.

- Я работала там раньше... ну до того как... - её взгляд потух и уголки губ опустились.

Дейл понял, что перегнул палку и, стремясь хоть как-то загладить свою вину, уже более мягко спросил:

- Ты была медсестрой?

- Да. Работала и одновременно училась. Я хотела стать хирургом, как мама...

Мэг вспомнила себя студенткой. Зубрежка днями на пролёт, по вечерам работа в госпитале, первый шок и первый успех: сам доктор Оливер назначил её ассистировать ему на операции. И скупая улыбка вечно поджатых кроваво-красных губ матери - её первая и единственная похвала.

Дальше воспоминания смешались. Авария, последний крик матушки, мигалки, сирена скорой помощи, бессонная ночь; увы, сам доктор Оливер оказался бессилен...забытьё. Полное коматозное забытьё на долгих три года. И только там, в бункере, она очнулась. Очнулась, когда пожилому мужчине стало плохо с сердцем, а клокочущая вокруг алчность людей зашкалила до абсурда конкуренции за жизнь. Благодарный старик подкармливал её после, он продержался почти до самого конца, но спас жизнь ей. А нужна ли ей эта жизнь? Раньше она видела, каким благословением становилось для людей избежание смерти. Теперь оно стало проклятием.

10.

Освальд Дрэйк - обладатель весьма заметной наружности. Совершенно некрасивый молодой человек, на голову выше среднего роста, с вечно рассеянным взглядом пытливых серых глаз.

Освальд примкнул к ним последним. Молчаливый, но не замкнутый, он, казалось, был совершенно неспособным оценить произошедшее, но весьма здраво ориентировался в настоящем. Он стал находкой для компании, владея целым багажом полезных знаний, необходимых для выживания. Однако для него самого, это было лишь забавой, к которой он относился с разящим равнодушием, как, впрочем, и ко всему остальному. Он не питал антипатии к Харлоу, не восхищался выдержкой солдата, не пугался ярости здоровяка Вэйна, не жалел раненого Виктора и, казалось, абсолютно не замечал Мэгги.

Впрочем, однажды он заметил, словно обращаясь к себе самому:

- Не важно, кто мы. Здесь это абсолютная чепуха. Каждому, чтобы выжить там, - здесь он остановился, словно подчеркивая важность этого "там", - пришлось сделать что-то порочное. Но каждый выживший там, без сомнения, герой.

Обведя отрешенным, как всегда, взглядом сидящих рядом, он поднялся с сухой земли и, как ни в чем не бывало, с завидным энтузиазмом спросил:

- А ужин что, отменили?

Усмехаясь себе под нос, Освальд занялся разведением костра...

11.

Отец с сыном, наркоманка, бандит, "благотворитель", солдат и Освальд Дрэйк - странный молодой человек, с туманным прошлым. В схватке с роком нас выжило всего семь.

Но стоила ли борьба результата? Семь изувеченных жизней, словно осадок на дне души призрака прошлого, что раньше называлось жизнь. Что есть в мире страшнее смерти? Только остаться в живых после неё.

Привычный мир был погребен под гнилыми останками погибших и окропленная их кровью планета, отключилась в пьяном угаре. Некогда цветущий гостеприимный мир превратился в мрачную свалку человеческих пороков, где мерзость вполне осязаема на вид.

Здесь рухнуло всё. Видимое и невидимое, цели, ценности, древние эпохи истории и реальная современность. Память о них, словно далёкое отлуние эха в колодце мертвой воды, дышащего смрадом разлагающихся человеческих истин.

12.

Виктор потушил свет и вышел с комнаты спящего сына. Малыш уснул у него на коленах, устав от слёз и страха. Устало включил компьютер, ответил бегло на пару писем, безразлично уставился в экран. Что значит иметь всё и не иметь главного? Не иметь или потерять? Поднял опрокинутую рамку с фотографией. Он, она, их дети. Счастливые, лощённые взгляды людей, не знавших иного мира, бушующего всего в десяти шагах за окном.

Она... взгляд, улыбка, высокий ровный лоб и её миниатюрная копия, выношенная под сердцем. Дочка была не тенью, но отражением чистой и красивой души женщины, которую однажды ему выпала честь назвать женой, сын - её острого ума и гордого нрава.

Где сейчас она?

Он хорошо помнил их последнюю встречу. Тощая, с синюшными отеками под глазами, растрепанные волосы, подавленный взгляд. Весь ее больной и унылый вид нагонял ужас. Как это могло случиться с ней? С ними?

Все происходило постепенно. Нервный срыв, лечебница, успокоительные и прочее. Затем лекарственная зависимость. Улучшения не наступало, но иначе она уже не могла. Врач посоветовал прекратить курс лечения препаратами. Назначил более слабые. У нее началась ломка.

Но кто же знал, что она найдет другой способ облегчить свои страдания. Виктор нашел человека, продавшего наркотики его жене. Угрозы помогли ненадолго. Она нашла другого дилера. Сколько раз он вытаскивал её из злачных мест - настоящих сточных ям города. Она лечились от наркозависимости, обещала бросить ради их сына, но всякий раз срывалась. Снова и снова сбегала.

В какой-то момент он прекратил её искать. Ему было противно это жалкое подобие его жены, в котором теперь с трудом угадывались родные черты. Любить её он больше мог, да и не хотел. Она ушла и больше не возвращалась.

13.

- Мэдж, ты ведь помнишь меня? Помнишь?

Давно её так уже не называли. Маргарет напрягла память. Кто был последним? Это было так давно, в забытом ею детстве. Звуки собственного имени навеяли странные воспоминания: детский смех, игры в догонялки, смешной белокурый мальчишка с забавно торчащими ушами... Как же его звали-то?

- Вэйн, я не по-.. - вдруг лицо её переменилось в выражении, дрожащими губами Мэг закончила начатую было фразу - -ним-маю... Ох! Вэйн!!!