Нельзя сказать, чтобы он с нетерпением ждал от кого-то весточки. Собственно, написать ему мог только брат с Дальнего Востока, но тот не очень-то любил выступать в эпистолярном жанре, особенно в его электронном варианте.

Правда, в глубине души Сивцов робко надеялся на то, что каким-то непостижимым образом его «мыльный» адрес узнает та удивительная женщина-девочка, с которой он встретился четыре с лишним года назад. Тогда и события, бросившие их друг к другу, были какие-то фантастические, а само знакомство он вообще воспринимал как сказку: Машенька появилась, околдовала и растаяла, как Снегурочка…

Он довольно долго не решался позвонить ей, не понимая мотивов ее бегства из Москвы в Казань, где она жила. А когда все же набрал ее номер – это было через полгода после их внезапного расставания – бездушный голос робота констатировал, что такого абонента не существует.

Конечно, Анатолий, будучи далеко не последним работником Генеральной Прокуратуры, а впоследствии, после реорганизации этой силовой структуры, сотрудником Следственного Комитета, мог бы легко узнать новый номер телефона Марии Ильиничны Ульяновой и даже вызвать ее повесткой в столицу – адрес, где она проживала, сохранился в документах, оформленных при проведении генетической экспертизы. Но ничего этого он делать не стал – не хотел быть навязчивым.

Сивцов пробежался по списку новых писем и подумал: «Вот уж кто не боится показаться приставучим, – те, кто шлет беспардонные послания, призывающие что-то купить, посетить какие-то семинары, убрать морщины или повысить мужскую силу». Он безжалостно пометил весь спам и хотел уже удалить его, как остановил взгляд на одном из писем. В графе «Тема» было написано: «Вы избраны как неординарно мыслящий человек». Анатолий снял «флажок» с этого послания, вычистил весь другой мусор и решил прочитать, за что ему отпущен столь лестный комплимент.

В письме была только одна короткая фраза: «Мы ищем людей, которые смогут внести вклад в глубокое осмысление миропорядка». Сивцов подумал: «Как-то коряво написано!» Но все же решил пойти по ссылке, указанной ниже. Там оказался текст, озаглавленный «Проект Х». А над всем этим крупными буквами значилось: «Все фиксируют негатив, но необходимо осмыслить его корни». Справа от этой тоже не очень блестяще написанной фразы «торчал» вопрос с надписью-кнопочкой: «Что можно сделать?».

Еще не прочитав ни одного предложения самого опуса, Анатолий щелкнул по ссылке и на открывшейся странице обнаружил три совета: наблюдать, обсуждать, думать. Каждый из них сопровождался небольшим комментарием. Например, по словом «думать» было написано: «Нас интересуют думающие люди. Именно с ними нам по пути. Если вы считаете, что можете внести свой интеллектуальный вклад в нашу деятельность, то мы вас слушаем». Под эти текстом находилось небольшое окно, в которое можно было вписать свои «умные» мысли, правда, их надо было втиснуть всего в 700 знаков. При этом никакого указания, кто обращается к думающей части человечества, ни даже косвенных примет, по которым можно было бы установить авторство создателей сайта, не было.

Сивцов ухмыльнулся: анонимы принимали только облегченные интеллектуальные вклады, будто их складывали в ячейки автоматических камер хранения, какие бывают на вокзалах, – в них большие чемоданы не помещаются.

Ради интереса он решил все же вернуться к тексту. Это был уже второй из попавшихся ему на глаза «проект», претендовавший на изменение мироздания. Первый назывался гораздо более помпезно – «Проект Россия», он был издан в виде прекрасно оформленного трехтомника, однако и на его обложках, и в выходных данных не было никакого указания на авторство.

Введение, с которого начинался новый опус, не очень заинтересовало Анатолия, там констатировались уже известные суждения о крайне нерациональных тратах материальных и общественных ресурсов, а чтобы этому положить конец, нужно на основе нового мировоззрения поставить перед человечеством глобальную цель.

Зато первая же глава «проекта» показалась Сивцову любопытной. В ней предлагалось читателю вообразить человечество в виде поезда. Впереди едет локомотив, за ним – пассажирские, потом товарные вагоны, а в самом хвосте – цистерны. По воле авторов, во всех этих «единицах подвижного состава» путешествуют люди. И в зависимости от места нахождения, у них разный уровень видимости внешнего мира.

Для людей, сидящих в локомотиве, он раскрывается максимально широко благодаря лобовому стеклу и боковым окнам. Его существование для них так же очевидно, как и пространство внутри локомотива.

В пассажирских вагонах лобового стекла нет, есть только большие боковые окна. Но они открывают обзор по обеим сторонам. При желании в них можно даже высунуть голову и немного заглянуть вперед. Мир за рамками вагона для пассажиров так же не подлежит сомнению, как и для тех, кто находится в локомотиве.

В товарных вагонах нет окон, но есть щели. К ним можно прильнуть и увидеть внешний мир. Но это делают только самые любознательные, остальные считают гораздо более важным пространство внутри вагона. Пассажиры могут согласиться с тем, что существует и какой-то другой мир, однако он слишком абстрактен для них.

В герметичных цистернах нет ни окон, ни щелей. Находящиеся в них люди не видят внешнего мира. Их единственная реальность – объем цистерны, за пределами которой больше ничего не существует.

«Ага, – подумал Анатолий, – этой скрытой лестью «проектировщики» пытаются заманить в локомотив «думающих людей», чтобы потом вместе вести поезд в нужном направлении. Но в каком?

Он дочитал опус до конца, хотя финала как такового не было: повествование обрывалось внезапно, так и не дав ориентиры: что же делать бедному многострадальному человечеству? Единственное предложение заключалось в отказе от гуманизма, который венцом мироздания считает человека, не оставляя места богу. Логическим продолжением такого подхода стало все увеличивающееся потребление, которое постоянно подогревается производителями товаров и услуг, а вслед за ними – и обществом.

Чтобы низвергнуть «зверя» по имени «гуманизм», авторы соорудили мощный философский фундамент, вновь вопрошая, что же первично – материя или сознание? В конце концов, они вышли на такой вывод: «У гуманизма есть два базовых утверждения: во-первых, что материальная вселенная существует бесконечное время и, во-вторых, что бесконечного времени хватит на завершение любого материального сценария. Эти взгляды пришли в противоречие друг с другом. Материальные объекты могут существовать только ограниченное время, в противном случае Вселенная оказалась бы загроможденной ими. И мы, взглянув на небо, увидели бы звезды, заполнившие все пространство и «слипшиеся» друг с другом. Но поскольку такого не происходит, можно сделать вывод: сам факт существования любого материального объекта говорит о том, что у него есть начало».

Прочитав все это, Сивцов стал размышлять: «Философы многие века топтались на одном месте, пытаясь ответить на, казалось бы, простой вопрос: что было раньше – яйцо или курица? А ведь это яйцо и есть Вселенная.

Сторонники теории бесконечности полагали, что первым появилось яйцо. Если рассматривать жизнь, то она началась с клетки, которая, эволюционируя, превратилась, наконец, в курицу. А Вселенная соответственно началась с какой-нибудь элементарной частицы.

Их оппоненты считали, что курица, способная нести яйца, была сразу создана Богом, так же, как все живое и неживое во Вселенной, да и она сама, впрочем, тоже.

Ни одна из этих теорий, однако, не в силах расставить все точки над i. Как может существовать вечно Вселенная, если у каждого процесса есть начало и конец? К тому же теоретически подтверждено, что старт Вселенной был дан большим взрывом, и это никак не вяжется с понятием бесконечности. Что же касается Создателя, то закономерно возникает вопрос: а сам-то он как появился? Сторонники его существования поневоле должны перейти на позицию своих противников, признавая, что Бог существовал вечно».