Литмир - Электронная Библиотека

Васю Перина, например, весь сезон ругали на все корки. Кто с озлоблением, кто с усмешкой. Но, получив по четыре сотни в сентябре, все как прозрели. Вася сразу стал милым, забавным, симпатичным и мудрым. На следующую весну Змейков ходил с блокнотом, "собирая людей" на БАМ, в отряд, которым будет командовать Вася. Что у него был за список, куда делся - неизвестно. Известно, что такой отряд не состоялся. Пришлось искать контакты, и через Буканова кланяться Сорокину, чтобы не обидел и зачислил к себе.

Сорокина на БАМе не хвалили даже его бывшие соратники. В сезон 1975 года он был комиссаром и, как рассказывали, всё лето проиграл в волейбол и бадминтон. (Вот только вопрос с кем?). Хороший заработок в "Магистрали 75" приписывали исключительно Толику Ряузову. И вспоминая, как пахали в прошлом году, предсказывали копеечные зарплаты. Но осенью Саня Леонов простодушно подвел итог: "Хороший был отряд. Работали мало, заработали много". Вот и разберись, кто прав.

Что рассказывать, как закрывались наряды! Мы видели только то, что плавало на поверхности. Как привечали гостей из трестов, какими порой возвращались наши командиры и мастера, и иногда кто-то из бригадиров. Но разговор об учете каждого забитого гвоздя и каждого вычерпнутого ведра воды все-таки велся. Или для дисциплинирования самих бригадиров, или, может быть, для накопления козырей в завершающей партии.

А наряд? "Кто считает эти тройные перекидки? - сказал мне один знакомый бригадир, участвовавший в "деле". - Сделали сто двадцать, а закрыли двести". Но подождем. Может быть, точно расскажет кто-нибудь из тех, кто знал такие "дела" не понаслышке. (Зюзин, Секерин, Будылин, Паршин, Локшин, Свинцов и другие, список тоже не маленький).

Если уж говорить с дистанции прожитых лет, дело упиралось не в наряды и необходимость приписки, а в состояние фондов работодателя. Разумеется, химгигант в Воскресенске, как сейчас говорят - градообразующее предприятие, далеко перекрывал по своим экономическим возможностям любой строительно-монтажный поезд или СУ. А наряды служили только обоснованием. Всё определялось тем, есть еще средства, или нет. Если есть - можем подкинуть, а можем попридержать. А если уж нет, растрачены на балаган и показуху - тю-тю. Пиши, не пиши - взять негде.

Ведь бюджет, не бездонная бочка, дадут - сколько выделили, а выделят - сколько запланировали и выбили. Если доложено наверх, что работа выполнена, второй раз денег на нее не дадут. Платить будут из того, что выделено на другое, или с каким-то обоснованием дополнительно выбито. Естественно, это будут крохи.

Опять же важно для любой стройки, когда попасть в долю. Начало это или конец строительства. Так Камаз, который хотели запустить в 1974, а промучились до 1976, в 1975 году уже исчерпал свои возможности, работал на изысканные резервные отчисления. В этом и состояла задача ССОошных командиров - вовремя сориентироваться. Понять, можно здесь взять столько, сколько надо - или нельзя. Можно - значит попытаться (тоже задача не из легких), а нельзя - искать доп заработок на стороне.

Так обстояло дело с приходной частью.

Расходы отряда, по определению, казалось бы, не должны были составлять никакой тайны. Вот он штаб, ежедневно делающий эти самые расходы и знающий их до последнего гроша. Но именно эту цифру рядовому бойцу узнать было невозможно. Это была святая святых. Поразительная вещь, на собрании принималось решение об общем котле ("коммуна"), устанавливалась норма дневного расхода на питание одного бойца, а вот предложить (только предложить) представлять отряду еженедельный или хотя бы двухнедельный отчет о фактически произведенных расходах никому не пришло в голову. Наивность достойная птиц небесных!

Вместо этого, по подаче сверху, избирались уполномоченные ревизионные комиссии, оформлявшие свои проверки, и тем самым дававшие штабу денежноучетные индульгенции. Да и по правде сказать, что могла выловить эта бедная комиссия, если суммы весьма произвольного размера можно было списать рукописным актом с участием любых трех бойцов отряда. На такие акты никто, конечно, не давал разрешения никаким голосованием.

Помню единственный случай, когда вынесенная на голосование статья расхода вызвала негодование (но не отказ голосовать). Все тот же тэбэшник Гудков транспортировал железной дорогой в Набережные Челны свой собственный мотоцикл. Требовалось оплатить перевозку. Нам стали объяснять, что эта ЯВА предназначена для служебных поездок и, в конечном счете, дает большую экономию. Когда поднялся крик, вопрос замяли.

Существовала великолепная тема для отвлечения страстей отрядного собрания - расходы на курево. Его обычно закупали централизовано, на средства коммуны. Вот и решали, должны ли все оплачивать пристрастия некоторых. Ничего путного в таких случаях не предлагалось, некурящие в душе были против, но помалкивали, зная, что кончится как всегда. Стоит заметить, что на БАМе у нас курящих было только пол-отряда, а в Воскресенске вообще четверть. Внук - Фролов не раз жаловался, как тяжело работать с некурящим бригадиром Михайловым, который забывает о перекурах.

А вот на БАМе произошел анекдотический казус: Владек Буйко, по польскому простодушию, предложил для некурящих в пропорциональных размерах закупать конфеты. Проголосовали "за", но больше для смеха; и так было ясно, что конфеты эти никто закупать не собирается, да и не нужны они никому. Но курильщики были искренне возмущены. Курение - жизненная потребность, а конфеты - прихоть, зачем же тратить на них драгоценные отрядные деньги?

Итак, о приходе имелось смутное представление, насчет расхода можно было только гадать, а итог вытекал сам собой - остается маловато. И что же, в конце концов, лично твое из этого "маловато". То есть, как делить заработанное, если оно уже получено каждым в кассе и затем сгребено в общий мешок. Ни у кого не вызывало сомнений, что с учетом отработанных дней. Также несомненно, что одних отработанных дней недостаточно. Тут уж каждый чувствовал себя обделенным, легко находя кого-нибудь, кто работал хуже его и заслуживает меньшей оплаты. Каждому подспудно хотелось, чтобы ему дали чуть-чуть побольше, а всем остальным, чтобы никого не обижать - поровну.

Помню уникальное комсомольское собрание в Камазовском отряде. Почему комсомольское, обычно же таких не проводили? Припозднился комиссар, а надо проводить собрание. Зато комсорг налицо! Значит, тянуть ни к чему, вместо отрядного пусть будет комсомольское. А уникально это собрание было вот чем : на нем никто не хотел молчать. Все рвались говорить, перебивали друг друга, снова и снова просили слова. То есть картина противоположная обычному собранию. Вся загвоздка заключалась в том, что на этом собрании делили заработок.

Очень жаль, что не существует его стенограммы. Еще бы лучше было провести синхронную киносъемку скрытой камерой. Это был бы фильм, достойный любых архивов, вплоть до музеев истории ХХ века.

Дело происходило в августе, в сырой и холодный вечер. Собрались в полностью освобожденной палатке, только дощатый пол и тусклая лампочка. Отъехали бойцы, стало просторно в лагере. Заседали стоя, но не в шеренгу, а кто где привалился. В центре внимания Вася Перин. Он действительно мудр, позаботился привезти с собой теплые вещи. В какой-то войлочной тужурке, из-под нее, закрывая горло, темно-синий свитер, на голове - серо-зеленая вязаная шапка, с помпоном. Помпон завалился набок. И сам он весь какой-то съёжившийся, но не от холода, это было бы заметно, а как будто не выспался. Говорит вяло, в нос.

Бойцы, кто в чем, телогреек практически ни у кого нет. В основном - черно-оранжевые спецовки поверх свитеров, на некоторых - болоньевые курточки. Ясончик, как монах, в брезентовой накидке с капюшоном. Пучок в ярком трехцветном свитере толстой вязки. Лучше всех устроился Мак - добротный утепленный бушлат, который он скомуниздил где-то в городе.

Все шумят, задают вопросы, суть которых сводится к одному - нафига мы тогда все здесь остались. Время от времени Виктор Фролов лениво вставляет комментарии с замысловатыми экономическими терминами. Васька упорно выруливает на одну тему: если нет бригад, каким образом лучше определять размер премии. И категорически не хочет отвечать: а по скольку же нам в конце концов отломится.

24
{"b":"596904","o":1}