— А… — начал было Андрей.
— А листочки эти из тетради, пергамент и некоторые архивы наших предков находятся у сестры.
За обедом Мария Родиславовна была особенно торжественна и даже величественна. Говорила четко, решительно, строго глядя в глаза Андрея. Но Андрей Петрович теперь уже не обижался. То ли привык, то ли понимал, что на него возлагается особая миссия. Так вот, наверное, старый генерал-отец провожает на войну своего сына, молодого капитана. О том, что Ириша тоже отправится в путь, она не проронила ни слова. Вероятно, ей было тяжело говорить об этом.
Спина прямая, голова высоко поднята, в кулачке зажат какой-то предмет.
— Завтра утром Платоныч отвезет вас с внучкой в Петербург. Возьмите в дорогу что-то из нашей библиотеки. И обязательно вашу повесть о Павле. Вера должна прочесть, — сделала паузу. — Ириша хочет показать вам флигель, там она планирует поужинать. Это вам талисман на удачную дорогу. Мужчины в нашем роду его брали с собой, покидая дом, — она протянула руку и разжала кулачок, добавив, — и берегли женщин, что были рядом.
Миниатюрный компас, старинный, теплый от ладошки Марии Родиславовны.
— Спасибо, я очень тронут. Честно. И еще, мне не хочется уезжать из вашей удивительной усадьбы, я привык к вашему дому, к вам с Ириной. — Андрей был взволнован.
Несмотря на все обстоятельства и неожиданности, встретившие его здесь, работу с бумагами Г.Н., усадьба привнесла в душу Андрея одновременно и умиротворение, и силу, но и малую толику тревоги о будущем. Не находя больше слов, но желая выразить искреннюю признательность и готовность, Андрей Петрович поклонился и поцеловал руку пани Марии так, как это делали в галантном XIX веке.
Та наградила его улыбкой! Но тут же твёрдо сказала:
— Ну все, Андрюша, довольно, довольно. Буду вас ждать. Ждать с победой. До встречи, — и ушла, с прямой спиной, с высоко поднятой головой, с сухими глазами.
— Ого, Андрей Петрович! Как ласково назвала вас бабуля. И как вы поклонились и поцеловали руку! Настоящий гвардейский поручик! Я завидую, — девушка тоже одарила его улыбкой и добавила: Бабуле сестра сказала, что я еду в Италию на недельку отдохнуть. Ну… и быть рядом… с Верочкой, «на всякий случай». Сначала в Сиракузах.
Зашли в библиотеку. Девушка присела в кресло, начала листать какую-то книгу. Андрей рассеяно бродил взглядом по книжным полкам.
— Да, вы правы, — она опять прочитала мысли. — Женщины любят мужчин-победителей! А кроме того, вы сюда еще вернетесь… и не раз… и надолго…
— Вы думаете?
— Я знаю. Мальтой вряд ли закончится наш поиск.
— Скажите мне, милая, ваша сестра тоже читает мысли?
— К сожалению нет. — Она задумалась. — У Верочки все еще сложней. Ее психическая энергия трансформирована таким образом, что все силы сосредоточены на каких-то сложнейших математических или, скажем, шахматных задачах, и мелкие вибрации от людей и событий она отбрасывает. У нее идеальное «плетение» мысли, — засмеялась. — Не зря она любит плетеную мебель. Она ищет не Слово Знака, не образ, а Код Знака, т. е. главный, точный узор.
— Да… — протянул Андрей. — Вы в Сиракузах будете дня три-четыре? — Андрей подбирал слова.
— Я не знаю точно, — во взгляде и ожидание, и грусть, и тревога, и все то, что отражается молодых особ с прекрасной наследственностью.
Ирина вдруг встала, пошла к себе в комнату, договорившись встретиться на террасе через час.
Андрей взял с книжных полок два томика Бродского, причем прозу. Его интересовали впечатления поэта о Стамбуле и Венеции. Взял также «Гений места» Петра Вайля. Ну и прекрасно. И достаточно. С этими попутчиками не заскучаешь.
Он отнес книги в свою комнату, вздемнул минут тридцать, потом встал, умылся, причесался и вышел на террасу.
Девушка ждала его, перебирая что-то в двух больших «челночных» клетчатых сумках.
— Вот и вы, Андрей Петрович. Будьте рыцарем, помогите донести до флигеля.
— С удовольствием! А что там? — полюбопытствовал Андрей шутливо.
— Секрет, — засмеялась она.
Андрей бодро взял сумки по полпуда каждая. Да уж, рыцарь-тяжеловес. Что там у неё?
Вот и флигель.
— Здравствуйте, Андрей Петрович. Проходите к нам, будем рады. — Анна Никитична была в переднике, волосы подвязаны косынкой, руки в муке. — Извините, вид у меня… но Иришка сказала, что вам понравились мои пирожки…
— А что, на ужин будут пирожки? — улыбнувшись, спросил Андрей.
— Да, конечно, — засмеялась хозяйка. — И с собой завтра возьмете в Питер. Девчонки совсем тощие.
— Сегодня он пусть ест сколько хочет, а завтра я буду выдавать поштучно, — прищурившись, заявила Ирина.
— Ого, Андрей Петрович, а вы уже под каблучком, — хохотнула женщина.
— Да, пани Мария и пани Ирина взяли меня в серьезный оборот.
— Ладно, ладно. Мы уже знаем, как вы умеете входить в доверие к женщинам, — шутила девушка. — Теперь вот подлизываетесь к Анне Никитичне. Вам нельзя мучное и жирное, потому что у вас болят колени. Зачем вам лишние килограммы носить?
— Все, сдаюсь. За ужином штук 7–8, а завтра, послезавтра в Питере по 5–6 в день, — Андрей заискивающе посмотрел на женщину, ища поддержки.
— Напеку, напеку много.
Разговор о пирожках «завел» Брэда и Пита. Собак пришлось поместить в вольер из металлических прутьев и рабицы. Те быстро умолкли.
— Я управлюсь через часик, а Иришка проведет для вас свою любимую экскурсию. Тут ее владения. Платоныч называет это «садик принцессы», — Анна Никитична с нежностью посмотрела на девушку.
Та была смущена. Она любила бывать во флигеле, видимо, не только потому, что здесь ее «садик», но и потому, что здесь она была окружена нежностью и любовью хозяев.
За флигелем, образуя букву «П», были расположены две длинные хозпостройки с множеством дверей, вдоль этих построек дорожки из утрамбованного гравия, а все внутреннее пространство занимал… райский уголок.
Большую часть «садика» занимала сдвоенная в виде крыльев парящей чайки пергола, длинная, широкая и высокая. Каркас был алюминиевый, покрыт карболатом, боковые стенки смонтированы по системе шкаф-купе.
Андрей нечто похожее видел в усадьбе Шереметьевых в Кусково, в загородных венских резиденциях Габсбургов.
В цветнике были и цветы, и множество лиан, и небольшие шарообразные и пирамидальные туи, можжевельник. В оформлении были использованы керамика и сварные металлические конструкции, но больше деревянные обработанные лаком коряги из леса. Из цветов, которые были расположены и в перголе и вне ее преобладали цинии, «веселые ребятки», дельфиниумы, флоксы, астры и пионы. На двух красивейших альпийских горках были и разнообразные почвопокровные, и ирисы, и хосты и многое другое.
— Мне очень помогает Платоныч. Все эти конструкции и весь тяжелый физический труд по строительству и агротехнике лежит на нем. Чего стоят эти его красивые строения со множеством дверей, да и многое другое.
— Я восхищен! — Андрей смотрел на девушку с нескрываемым восторгом. — А вот зачем столько дверей?
— Эх, Андрей Петрович! Каждая такая дверь имеет строго напротив еще одну, которая со стороны огорода. Это за постройками. Догадались?
— Нет.
— Платоныч называет эти постройки линкольнами. Двери ведут в «каюты», и для удобства в каждой «каюте» свой вход, и в ней конкретный инвентарь и прочее. Для порядка.
— Гениально! — сказал Андрей.
— А с моей стороны фантазии, идеи и вся… ботаника, — скромно заключила «принцесса».
— Не скромничайте. Фантазии, знаний и таланта здесь безмерно много.
— Спасибо. А в тех двух тяжелых сумках, что вы донесли, два дубочка и два кедра в горшках. Их четыре года нужно было выращивать в комнатных условиях. Я планирую перед флигелем сделать красивую лужайку (газон), посадить там дубы, кедры, сделать из коряг стильные лавочки, столики. Ну, в общем, есть проект. Это в конце августа, после жары. Может, примите участие?
— Заманчиво, — Андрею идеи садоводства и ландшафтного дизайна были когда-то весьма близки. — А меня местные лесные колдуньи не упрячут навсегда в эти коряги?
