Доктору исторических наук О. Кудрявцеву «внушает тревогу» то, что выдачей Германии «Готской библиотеки» Германия хочет «создать правовой прецедент, опираясь на который в дальнейшем немцы будут требовать и другие перемещенные из Германии в СССР культурные ценности». Напрасно автор отказывает новому поколению немцев, не причастных к преступлениям вермахта, а также народам других стран, в праве на «интерпретацию подобных акций», какое он милостиво позволяет иметь нам. Хотелось бы напомнить ему, что мы стоим у порога Второго тысячелетия.

Если министр культуры России Е.И. Сидоров в одном интервью справедливо заявил, что его министерству трудно составить полный каталог культурных ценностей, захваченных оккупантами, потому что они одновременно уничтожали и документацию, то нельзя не признать справедливым и то, что нынешним властям ФРГ также трудно составить полный перечень всего того, что захватили победители на ее территории после войны и считали эти сведения на протяжении десятилетий секретными.

Несмотря на отсутствие полного перечня награбленного обеими сторонами друг у друга имущества, все же они довольно точно знают это количество. Так, правительство ФРГ считает, что в России даже после передачи властям ГДР большого количества культурных ценностей все еще находится 200 тысяч музейных экспонатов, примерно 2 миллиона книг и более 3 км полок с архивными документами из Германии. В свою очередь, в июле 1994 г., когда в Бонне состоялись очередные российско-немецкие переговоры по проблеме реституции, представители России предъявили тогда четыре тома описей со сведениями о 39.586 утраченных во время войны ценностях.

Как бы то ни было, проблема взаимной реституции и поныне представляет собой сложный процесс, и ее решение лежит на путях открытости, уважения к национальной культуре другой стороны и цивилизованного понимания принципа о моральном праве возмещения применительно к другой стороне. К тому же, следует учитывать, что на месте прежнего Советского Союза возникло несколько независимых государств, из которых не только Россия, но и Украина и Белоруссия, а, может быть, и другие, наверняка располагают этими «перемещенными» немецкими культурными ценностями. Стало быть, с ними также следует установить определенные договорные отношения. Министр иностранных дел ФРГ Клаус Кинкель в интервью, данном в июне 1995 г. корреспонденту РИА «Новости» в связи с предстоящим 5-летием принятия Декларации о государственном суверенитете России, сказал, что «отношения Бонна и Москвы сейчас обременены лишь одним открытым вопросом: возвращением перемещенных в результате второй мировой войны культурных ценностей». Кинкель подчеркнул, что здесь необходимы «терпеливые, совместные усилия», учитывающие как историю, так и положения двусторонних соглашений и международного права. Имеются веские основания считать, что правительства и народы ФРГ и России по истечении 50 лет окончания войны правильно оценят сложившуюся в бывшем СССР ситуацию, поймут и применят эти принципы.

В памяти тех, кто побывал в Берлине с 1945 по 1989 год, он сохранился как город, который волею обстоятельств оказался как бы расколотой Германией в миниатюре. Вот почему он на всем протяжении существования оккупационного режима в деятельности СВАГ, а в советской политике по германскому вопросу и после прекращения оккупации, занимал важное место. Именно здесь, в главном городе советской оккупационной зоны, а с 1949 года и столице ГДР, происходили важнейшие политические события.

Трудно переоценить экономический, научный и культурный потенциал Берлина и его значение для всей зоны. Здесь, в Берлине, одновременно действовали военные власти четырех держав, взаимоотношения которых были далеко небезоблачными, как и во всей Германии. Бывали моменты, когда Берлин становился центром многих острых противоречий между бывшими союзниками, имевших весьма серьезный международный отклик. Ясно, что в международных отношениях того времени в рамках германского вопроса существовал и берлинский вопрос, как один из его важнейших элементов.

Как же он возник и прогрессировал?

Берлин был одним из крупнейших городов Европы. Он занимал территорию более 88 тыс. га с периметром в 190 км. Его территория изрезана многочисленными каналами, через которые было перекинуто 220 мостов. К концу войны почти все они были разрушены, также как и подавляющее большинство жилых и общественных зданий. В 1939 году население города составляло 4.340 тыс. человек, но в январе 1945 года из-за массового бегства в городе оставалось около 2,5 млн. человек. По закону 1920 года город делился на 20 административных районов.

Берлин — крупнейший промышленный центр Германии. Из 230 тысяч расположенных в городе промышленных предприятий значительную долю занимали металлообрабатывающие заводы, из которых половина была разрушена в ходе войны[282]. Наземные бои за Берлин в апреле-мае 1945 года довершили то, что не успели сделать бомбардировки союзников. Население города, не получая централизовано в течение двух недель продуктов питания, страдало от голода и болезней, было морально подавлено. Поэтому советское командование своей главной и первейшей задачей в ходе последних боев и непосредственно после капитуляции считало обеспечить питанием прежде всего население двух крупнейших городов — Берлина и Дрездена.

Восстановление нормальной жизни в Берлине началось еще в ходе боев, особенно, когда 28 апреля 1945 года генерал-полковник Н.Э. Берзарин был назначен первым советским комендантом германской столицы. 8 мая было частично восстановлено газовое хозяйство, а электроснабжение вообще не прерывалось за исключением двух дней 27–28 апреля. Военные советы армий, дислоцированных в Берлине в первые дни после завершения боевых действий[283], назначили в свои городские районы особых уполномоченных для организации продовольственного снабжения жителей. Так, в постановлении № 63 военного совета 1-го Белорусского фронта о снабжении продовольствием населения г. Берлина от 11 мая 1945 года говорилось: «…Направить сроком на 10–15 дней в каждый район г. Берлина группы офицеров по 10 человек в распоряжение зам. комендантов районов по хозяйственным вопросам»[284]. Мне также пришлось работать уполномоченным в районе Кройцберг, что подтверждается сохранившимся у меня особым мандатом. В этом районе я должен был открыть пекарни, снабдить их из армейских продовольственных складов мукой и обеспечить население района хлебом. К середине мая это задание было выполнено.

Для организации продовольственного снабжения населения Восточной Германии 9 мая 1945 года в Берлин прибыл член Государственного комитета обороны, заместитель председателя правительства СССР А.И. Микоян. Он посетил некоторые предприятия, беседовал с жителями города, провел совещание с участием офицеров военных комендатур и немецких антифашистов. На совещании были намечены конкретные меры по восстановлению разрушенного хозяйства[285]. Затем Микоян посетил Дрезден. В беседах с бургомистром Р. Фридрихсом и руководителем организации КПГ Саксонии Г. Матерном он выяснил потребности населения и принял соответствующие меры.

11 мая военный совет 1-го Белорусского фронта установил следующие средние нормы продовольственного снабжения в день на одного человека в Берлине: хлеба — 400–450 г., крупы — 50 г., мяса — 60 г., жиров — 15 г. и сахара — 20 г.[286]. Месяц спустя советское командование доносило в Москву, что зерном, мукой, мясом и сахаром Берлин обеспечен полностью до 1 сентября 1945 года. Если вначале все снабжение города осуществлялось исключительно через военные комендатуры, то с 15 июня эти сложные функции были переданы местным органам власти[287]. До января 1946 года рабочие, занятые в производственной сфере Берлина и Дрездена, в месяц получали 15 кг хлеба, около 2 кг. мяса, около полукилограмма жиров, 600 гр. сахара, 12 кг. картофеля и другие продукты. Эти нормы были выше того, что фактически получали граждане Советского Союза в то же время.