- Брат Ждан, вот Ветхий Завет и Нагорную проповедь я перескажу толково и понятно. И Экклезиаста я читал, путем написано, а вот с ритуалами совсем плохо.
К вечеру я совершенно одурел от «имже вся быша», «еси́ ду́ш на́ших» и прочего, но заучил три обязательные молитвы: « Отче наш», «Дево, радуйся» и « Символ веры». В нагрузку я взял обязательство вызубрить Иисусову молитву и молитву святителя Филарета. Текст я записал наверно первым в этом мире металлическим пружинистым пером с разрезом, которое умудрился сделать из разрезанной и расплющенной в лист фляги из неизвестного сплава. Без наждачной бумаги было сложновато, но подобие мелкого напильника у кузнеца нашлось. Оказывается «кузнец» здесь означает в первую очередь «ювелир».
Третья встреча оказалась для меня самой сложной. Пригласив на беседу своего лекаря или травника, вобщем какого-то медбрата, отец Кирилл скоро понял, что дал маху.
Понятно, что ни в каких травах я не соображал, да и с симптоматикой известных заболеваний было не очень. Однако, что у человека имеются два полушария мозга и мозжечок, а также спинной мозг, что путь пищи лежит через желудок, двенадцатиперстную кишку и тонкий кишечник и далее в толстый успели услышать оба монаха, дальше игумен в панике просто прогнал собрата во Христе. Общие понятия о работе сердца, двух кругах кровообращения, известных каждому школьнику-лоботрясу
вызвали у отца Кирилла одышку. Я так и не решился даже намекнуть ему на причины возникновения большинства болезней, то есть на микробов.
- Сие вельми еретично, - уперся старый ретроград.
- Так об этом говорилось еще у Галена, - возразил я, лихорадочно вспоминая, что там с Парацельсом. Процитируешь Теофаста, а он, сукин сын, еще и не родился.
- Ромейская ересь.
- Хорошо! - вспылил я. – У одного воина на поле боя сломана рука, у другого перебита бедренная артерия, то есть кровяной сосуд. Что еретичного в том, что мы зарастим воину руку, но точно зная, что лучезапястье состоит из двух костей, а не из одной. И второго воина можно спасти, сначала передавив артерию в подвздошье, а затем наложив давящую повязку.
- И се верно, - согласился монах, поостыв. – Но об этом ты расскажешь только отцу Феодору.
- Обещаю не смущать недозревших умов,- поклялся я и беседа со скрипом двинулась дальше.
И опять, уходя из кельи, у меня не было уверенности в том, что на выходе меня не возьмут под белы ручки.
И все же последствия беседы оказались чреваты. С утра наше местоположение уже охранялось двумя вооруженными молодцами.
- Княжеские кмети ,- кивнул на них Ждан.
Понятно, что игумен взял их напрокат в целях пресечения профшпионажа.
Вместе с тем свободу передвижения они не ограничивали, лишь возбранялось выходить за стены монастыря. Кормили вполне прилично. Я, припахнув соратников, пытался организовать пробные стрельбы. До этого пришлось тщательно просеять и рассортировать порох. Как это дерьмо могло гореть и как им стреляли, если это невозможно в принципе , осталось загадкой.
Тем не менее пушчонка бодро кашлянула, выпустив горсть каменного дроба. С помощью кузнеца даже удалось изобразить примитивный лафет типа пушки Барановского. Больше всего меня интересовала скорость заряжания конструкции. Целый день я гонял новоиспеченную обслугу. Сопровождавшей охране тоже досталось - на нее легла транспортировка гаковницы. Усиленным зарядом я побоялся стрелять, не зная сопротивления меди на разрыв. Зато как нас зауважали кмети - артиллеристы у них в особом почете, что наше ВДВ. Аркебуза меня откровенно разочаровала. Абсолютно примитивное и бестолковое сооружение. Порох быстро кончился, тем более, что почти половина его оказалась полным браком.
На третью встречу с игуменом я прихватил пару перьев, черемуховую чернильницу, с изумительным мастерством изготовленную местным плотником и очередной пергамент, на котором в небольшом масштабе был изображен Скандинавский полуостров, Британские острова с Фарерами и Шетландами, Ирландия, Исландия и кусок Гренландии-знай наших. Светить Северную Америку я не стал, у меня должны были оставаться козыри. Особого интереса эти наброски не вызвали. Монаха интересовала Азия, точнее район Урала, Зауралья и выходы к Каспийскому морю.
Я удивился.
- Зачем вам Хвалынские степи? Там прошел Тимурленг и ничего интересного там долго не будет, - и понял, что опять где-то прокололся.
- Ты знаешь о Хромце? И где находится Хвалынск, впервые слышу о нем?
- Это в низовьях Итиля. А кто не знает великого воина? Правда, он уже умер.
Новость о смерти Тимура ошеломила отца Кирилла и разговор был смят. Я же был раздосадован, что прохлопал ушами , не сообразив , что в сраной Золотой Орде было всего два городка и Хвалынск среди них не значился.
Утром к нам спустился сам игумен и распорядился собираться в дорогу. Я обратил внимание, что во дворе стоит крытая повозка на санях и гарцуют четыре единообразно одетых воина. Наше имущество и даже разобранная пушечка грузились в обоз.
- Гридни епископа,- шепнул Ждан и у меня опять заскребло на душе, ведь гридень-личный охранник.
- Я знаю,- продолжал монах ,- что ты не умеешь обрашаться с комоном,- поэтому поедешь в этом. Твой гридень пойдет верхами. Отец Феодор торопит. Ключник рассчитается с тобой за руду. Прощай.
Я подошел за благословением к этому замечательному человеку и, приняв его, негромко сказал:
- Святой отец, береги себя, на Русь идут грозные времена. А я постараюсь предупредить владыку, чтобы новое испытание было не таким кровавым, каким оно может быть.
Оглянувшись перед возком, я увидел, как игумен крестит меня большим крестом.
Небольшой караван тронулся и скоро нас обогнал прижавшийся к шее коня гонец.
Глава шестая
Возок бодро рассекал белоснежные снега по накатанному зимнику. Мы пересекали очередную границу очередного удела.
Сейчас Русь была поделена князьками на владения, и выглядела, как заплаты на лоскутном одеяле. Многие из князей называли себя великими, а в подчиненных были кот Васька да пес Тузик. Ребятишки азартно дрались между собой, делили земли и города, для того, чтобы, заглотив очередной кусок, безнаказанно пилить выросший бюджет.
Я вспоминал свое время и поморщился - в будущем ничего не изменится. Так что зачем лезть в высокий политик? Может лучше научить местных гнать виски, ром и джин и рубить деньжата на ноу-хау, поджениться к молодайке и не дергаться. Да и опасное это дело - политика. Не так посмотрел, пукнул, не оглянувшись под нос не тому и привет -строгай доски на домовину.
С другой стороны, сидеть под кем- то, молчаливо выполняя его прихоти - тоже паскудное занятие.
- А чем ты раньше занимался? - жужжал в черепе внутренний голос.- Кто тебе мешал робингудствовать у себя?
Неудобные вопросы. И все же ответ у меня был. Помнится группа сектантов, готовясь к концу света 2000 года закопалась в землю вместе с бабами и ребятишками и вот уже тогда до меня дошло, что дарвиновская эволюция пошла вспять. Зачем для таких закрывать грудью амбразуру?
Так что ответ был и вызрел он уже здесь. Здесь появился шанс что-то изменить, сдвинуть крохотный камешек, который покатится и может, чуть подвинет державу в сторону лучшей доли, ведь она – Родина - у нас не из худших. Просто попало ей примоститься между Азией и Европой, между христианством и исламом, между инициативой и беспредельной дремучестью и адская смесь того и другого несколько осложнила жизнь нам, простым людям.
Ростов и Суздаль в наши дни - мелкие провинциальные городки, а сейчас они были центрами нешуточных княжеств, по размерам превышающих западные королевства.
В возке я ехал с неприметным монахом неопределенного возраста, который, судя по всему и рулил операцией по сопровождению и охране иностранного резидента , то есть меня. Дурацких вопросов он не задавал, в душу не лез, разговоры вел на общие темы, стараясь больше слушать, чем говорить. По прежней работе я знал, как легко втереться простому человеку в доверие; попроси рассказать о детях, об учебе и начальстве. Посочувствуй, поддакни, найди общих знакомых, посетуй на свое руководство и бери его голыми руками. Плавали - знаем.
