Между тем приготовляли похороны светлейшему князю. Я потребован был для церемонии оной. Проезжая квартиры старого Екатеринославского полка, заехал на квартиру унтер-офицера, чтобы он нарядил мне две перемены лошадей; нашел у него несколько старых гренадер, которые хотели было выйти; я их остановил и начал с ними разговаривать. Между прочим спросил: «Скажите, ребята, вы были 3-го гренадерского полка, всегда были при главной квартире славного нашего фельдмаршала [Румянцева] и были его любимым полком; потом также был полк сей при покойном светлейшем князе и также его любимым полком, в котором он был и шеф; один из них уже умер, а другой так стар, что, конечно, никогда уже не будет командовать армиею; кого из них вы более любили?» Один гренадер отвечал: «Покойный его светлость был нам отец, облегчил нашу службу, довольствовал нас всеми потребностями; словом сказать, мы были избалованные его дети; не будем уже мы иметь подобного ему командира; дай Бог ему вечную память!» Тут он прослезился, отер свои глаза; но вдруг глаза его оживились, приосанился и сказал: «А при батюшке нашем, графе Петре Александровиче, хотя и жутко нам было, но служба была веселая; молодец он был, и как он, бывало, взглянет, то как рублем подарит, и оживлял нас особым духом храбрости».

Погребение происходило 13 октября следующим порядком. По завершении духовных обрядов приготовлена была пространная зала, где долженствовало быть поставлено тело усопшего, вся обита черным сукном с флеровыми перевязями по бортам.

Впереди для катафалка сделано отделение шелковою черною занавесою, обложенною по бортам серебряным позументом, с большими посередине висящими серебряными кистями и подтянутою серебряным шнурком, а несколько подалее балюстрад, обит черным сукном и обложен сверху по краям широким серебряным позументом.

Потолок сего отделения одет был наподобие павильона черным сукном и увит крестообразно по краям белыми креповыми перевязями.

Посредине отделения поставлен был амвон, обитый красным сукном, с тремя ступенями, обложенными по краям серебряным позументом.

На середине оного сделано возвышение, покрытое богатою парчою, на коем поставлен гроб, обитый розовым бархатом, выложенный богатым золотым позументом, с серебряными скобами на серебряных подножиях, и покрытый богатым парчовым покрывалом.

Над гробом сделан был великолепный балдахин из розового бархата, обложенный по краям черным бархатом с богатым золотым позументом. Спуски оного [были] из розового бархата, обложенные золотым позументом с бахромою, поднятые шнурами с небольшими золотыми кистями.

Балдахин поставлен [был] на 10 древках, обтянутых розовым бархатом и перевитых серебряным позументом, и укреплен к земле 8-ю золотыми шнурами, на конце коих повешены большие золотые кисти. Наверху балдахина по углам и посередине укреплены страусовые черные перья; внутри оный обложен белым атласом.

В головах, на сделанном возвышении, положена была на парчовой золотой подушке княжеская корона, обведенная лаврами.

На первых от гроба ступенях, у головы, с обеих сторон (стояли) табуреты, покрытые красным сукном с золотым по краям позументом, на коих положены подушки из малинового бархата, обложенные золотым позументом с бахромою и с золотыми по углам висящими кистями; на оных с правой стороны положен фельдмаршальский жезл, а с левой венец лавровый; на сей же стороне, пониже, лежала крышка от гроба, на коей находились шпага, шляпа и шарф. На последней ступени расположены на таковых же бархатных подушках все ордена покойника, по старшинству их, все знаки власти, полученные им в награждение заслуг от милостей монарших.

По сторонам катафалка поставлены были две пирамиды из белого атласа, увешанные черного и белого крепа перевязями. На пирамиде, стоявшей с правой стороны, виден был герб его светлости, по сторонам поставлены два знамени великого гетмана, а на черной доске изображена была белыми буквами следующая надпись:

«В Бозе почивающий светлейший князь Григорий Александрович Потемкин-Таврический и проч., и проч., усерднейший сын отечества, присоединитель к Российской империи Крыма, Тамани, Кубани, основатель и соорудитель победоносных флотов на южных морях; победитель сил турецких на суше и море, завоеватель Бессарабии, Очакова, Бендер, Аккермана, Килии, Измаила, Анапы, Сучук-Кале, Суннии, Тульчи, Исакчи, острова Березанского, Гаджибея[143] и Паланки; прославивший оружие Российской империи в Европе и Азии, приведший в трепет столицу и потрясший сердце Оттоманской империи победами на морях и положивший основание к преславному миру с оною; основатель и соорудитель многих градов; покровитель наук, художеств и торговли; муж, украшенный всеми добродетелями общественными и благочестием. Скончал преславное течение жизни своей в княжестве Молдавском, в 34 верстах от столичного города Ясс, 1791 года октября в 5-й день, на 52 году от рождения, повергнув в бездну горести не только облагодетельствованных, но и едва ведающих его».

На пирамиде, с левой стороны стоявшей, виден был герб, во всем подобный первому, а по сторонам поставлены [были: справа] — кейзер-флаг[144], а слева — гетманское знамя.

Девятнадцать больших свеч на высоких подсвечниках, обложенных золотою парчою, и множество меньших, поставленных кругом гроба, освещая катафалк, представляли весьма важное и великолепное зрелище, внушающее благоговение и горесть. Одиннадцатого числа, по совершении всех вышеописанных приготовлений, тело поставлено было на катафалк, и учреждено при гробе дежурство из одного генерал-майора, двух полковников, четырех штаб-офицеров и осьми обер-офицеров, одного генерал-адъютанта и одного флигель-адъютанта. Тогда объявлено было в городе, что хотящие отдать последний долг покойному фельдмаршалу допускаемы будут к тому без изъятия.

Народ стекался толпами; горесть написана была на всех лицах, наипаче воины и молдаванские бояре проливали слезы о потере своего благодетеля и друга; в сие время поставленный у дверей офицер раздавал убогим мелкие серебряные деньги. Поклонение телу происходило сего числа пополудни от 3-х до 6-ти часов. В часы прихода для поклона телу стояли у голов по обеим сторонам штаба покойного фельдмаршала два генерал-адъютанта, у средины гроба по два гвардии офицера, два флигель-адъютанта, а несколько подалее по два офицера Екатеринославского гренадерского полка; внутри с правой стороны лейб-гвардии от бомбардирской роты, а с левой кирасирского полка князя Потемкина, а у балюстрада того же полка по два офицера в супервестах[145].

Двенадцатого числа двери отворены были от 10 часов пополуночи до 2-х часов пополудни, потом от 3-х до 8 часов вечера, в которое время по-прежнему была раздача убогим мелких серебряных денег. Между тем один генерал-адъютант и два флигель-адъютанта на лошадях, под препровождением одного эскадрона полка князя Потемкина, в траворном виде, с литаврами, покрытыми черным сукном, возвестили городу о времени выноса тела, которое имело быть на другой день в 8 часов пополуночи.

Тринадцатого числа полки Екатеринославский и Малороссийский гренадерские и Днепровский мушкатерский стали по обеим сторонам улиц, где долженствовало происходить шествие. Когда духовенство собралось и все было готово, то время выноса возвещено было 11-ю пушечными выстрелами и унылым колокольным звоном; пальба продолжалась чрез каждую минуту до самого внесения тела в монастырь Голий, назначенный к свершению сего печального обряда.

Тело выносили из особливого усердия генералы, также штат его светлости и назначенные к тому штаб-офицеры; балдахин несли гвардии офицеры, кисти поддерживали полковники.

Шествие происходило следующим порядком:

Открывал оное эскадрон конвойных гусар покойного фельдмаршала.

За ними кирасирский полк князя Потемкина.

Дом покойного в траворе.

Верховые лошади в богатых уборах, которых каждую вели два конюха в богатой ливрее, в черных эпанчах и шляпах.