-Это сын Намджуна. Его жена и ребёнок три года назад погибли в автокатастрофе.
Я снова обратилась с вопросами к телевизору, внимательно проследила за манипуляциями Намджуна в роли любящего отца и услышала женские возгласы за камерой (душу сдавило повторно), что-то говорившей об осторожности. Следующее видео было простым разговорным сообщением, (одно кончилось внезапно и началось другое) – Джина с Наджуном хихикая, отправляли в будущее видео-сообщение, где были ещё друзьями и прикалывались над конфузными ситуациями, произошедшими за день. Откинув голову на спинку дивана, я словила на себе взгляд Суншими и поникла ещё больше. Личное наказание Намджуна было жестоким, не менее ужасным, чем бесплодие Сокджины и их большая любовь, построенная на отношениях двух свободных людей. Если бы мои вопросы были тактичнее, я бы их, конечно, озвучила, полюбопытствовала о дальнейшей развилке жизни Намджуна после смерти любимых, но вместо этого обняла Джину за плечи и, получив в ответ такие же крепкие объятия, подумала что на сегодня сюрпризов достаточно. А ещё я подумала, что моя смерть станет для дома Ким не менее горькой новостью, зашедшей в гости по мобильной связи (наверняка), и очень жаль, что я не смогу избавить их от сожаления. Никто не виноват, в конце концов, что жизнь распоряжается согласно своему распорядку, и судьбой отводит сроки – я в них укладываюсь отлично, без сбоев. И стоя на остановке, ищу глазами свой самый долгожданный грустный автобус, самый последний из рейсов на день – он идёт до конечной, и там я выхожу.
Ближе к вечеру, когда мы с Джиной продолжали нашествие по кухонной утвари (я бегло обучалась азам кулинарии), раздался звонок моего телефона, слишком тревожный и неожиданный для этого дня, переполненного откровениями.
Голос по ту сторону был знакомый естественно, вполне предугадано вспомнивший о моём грехоподобном существовании. И отрадно было на душе, и ужасно грязно – как обычно, колебания со скачками, всё тщательно отработано, слажено к саморазрушению и мозгоковырянию.
-Заскучал без твоего общества. Не обрадуешь визитом? – Тэхён говорил смешливые вещи и сразу с порога, без всяких вступлений на манер Чонгука, я их оценила по достоинству, эти смешливые вещи, поняла сходу, чего от меня требуют, и чуть не закричала от набежавшей боли (не в животе к сожалению). Отойдя в другую комнату, чтобы не смущать девушку серьёзным тоном и ловить на себе косые взоры, я стала отвечать в оборонительной злой форме мужчине, доступно обозначая рамки, в которых мне очень не хотелось, очень-очень, и дальше ощущать себя шлюхой (коей я чувствовала себя сейчас, уже к слову не жертвой обстоятельств), теперь ещё и по вызову, мчавшейся к групповой похоти.
-Больше не звони мне, я не хочу продолжения. – Сопение в трубке стало угнетающим, будто своими речами я задевала неправильные темы. Тэхён молчал неприлично долго, и этим молчанием успел пробудить во мне угрызение совести – не спрашивайте почему, всё дело в подходе.
-Если бы мне нужна была шлюха, я бы тебе заплатил. Не утрируй, пожалуйста. – Я нервно хмыкнула, сдерживалась только из гордости если честно. Он, кажется, подумал, что я пытаюсь набить себе цену чрезмерной жалостью к себе. Он, кажется, совершенно не понял: я больше не хочу, больше не буду мараться в грязи.
-Тэхён, я не заскучала по Вашему обществу… - и добавила с придыханием и выделением. – Не утрируй, пожалуйста, эту значимость. – Очень любила заимствовать чужие фразы и разбрасываться ими так пафосно, словно была уверена в собственном сиплом голосе.
Если я не шлюха, то было бы просто замечательно, подбери мне кто-нибудь иное имя и иже оправдание. Сложно думать о прекрасном, когда вся суть происходящего смешивается с жирным отрицательным знаком. Мироздание наше предполагает союз двух влюблённых душ, и никоим образом не писало под правилами исключение, никоим образом не предписывало такой расклад событий.
Я сбросила звонок бескультурно (как не любила, когда это делают другие), а после, встретив мягкую подушку лицом, дала волю эмоциям, их было немного – пощипывало глаза и немного клонило в сон. Ни через минуту, ни через час не последовало повторного звонка от абонента. Моя доступная речь как никогда раньше оказалась ясной оппоненту – Тэхён понятливый. И совсем неважно, что мне непреодолимо хотелось потянуться и перезвонить самой, громко крикнув в тэхёново ухо, что поступать так жестоко надобно с расстановкой, чтобы между перебоями я успевала отдышаться, чтобы я успевала попенять себя за эту накатывающую страсть и оценивать трезво свою неустойчивость в психическом плане.
А ещё ко всему прочему неотъемлемо хотелось прошептать на ушко самое главное – не опускаться до криков, - о шлюхах, о том, что стало началом начал и полегло отсчётом времени – именно деньги Тэхёна я так бездумно трачу на радости, именно те деньги, которые я получила и за которые сейчас расплачиваюсь, разве не они стали моим расчётом за предоставленные услуги? За мной гонятся не банковские коллекторы, о нет, даже не Тэхён с Чонгуком. Даже не дождь, не Хёк, не мама…
Боже, это ты?
Я не верующая, но я точно знаю – ты меня ожидаешь...
Смятый список дел, который я должна успеть выполнить покоился в моей ладони, крепко запакованный среди белых пальцев и не отрезанных заусениц у ногтей – их полагалось грызть и никак не срезать по добру.
Наевшись сполна прошлым Намджуна и не самым приятным диалогом с Тэхёном, на следующий день моим попутчиком стала Юнги, согласившаяся, как самая прелестная женщина на свете, потерять свой обеденный перерыв на встречу со мной, куда я собиралась нас затащить и мучить до последнего. Но говоря просто, мне нужен был человек, который посмотрит на меня серьёзными глазами, скажет, что я красивая (этого будет достаточно), подаст мне руку и уведет подальше от магазина с белыми платьями, такими глупыми и ненужными, такими нужными только в данный момент, такими важными без надобности.
Просьба сходить со мной Джину или ещё чего Намджуна отпадала сразу, так как пришлось бы говорить конкретно: примерка платья лишь предлог потешить и обмануть ненадолго своё сознание. Юнги же не требовалось пояснений, не требовалось лишних вопросов, она как никто другой знала лучше – такое событие надо отмечать как в последний раз, будто завтра не наступит. Представляете, будто завтра я не проснусь?!
Юнги, как я успела впоследствии заметить, курила тяжёлые сигареты. Как только у неё выкраивалась свободная минутка перекура между внеплановыми операциями, медосмотрами и назначенными терапиями, она в прямом смысле бежала перекурить одну-две сигареты Marlboro. Мне всегда хотелось узнать у неё, почему такая хрупкая на вид женщина не курит лёгкие элитные Esse с ментолом, получая отобранный табак с нежным запахом фруктов. Полагаю, у Юнги, конечно же, была масса причин для этого - лезть не в своё дело мне было откровенно неприятно. Зато я позволяла себе «непозволительное» наблюдение со стороны, в странной извращённой манере любуясь, как Доктор Мин утончённо докуривает до фитиля, а затем тушит в пепельнице окурок – грация холодной женственности перекрывало мне лёгкие, и если бы не женский облик, накинулась бы без раздумий и возвысила на пьедестал как драгоценный экспонат изысканности. А вообще, у врачей сама по себе очень нервная работа, в которой требуется какое никакое спокойствие, трезвость ума и стойкость. А Женщины врачи обладают ещё и особой мудростью, я говорю сейчас именно про онкологов.
Вот и сейчас, стоя на сооружённом ступенчатом подиуме как постамент в белом платье с фатой, я спрашивала Доктора Мин, нашёптывая губами, как сильно идёт мне данное платье, и видела в ответ, опущенный вниз большой палец. Этот высокомерный жест вызывал у девушек-консультанток ошарашенные глаза. Я смеялась и просила предоставить мне следующее платье, пока Мин Юнги оно не понравится, а Юнги знала, в какую игру была вовлечена, и ложно отбрасывая все предложенные ранее платья, тянула попусту время, не торопясь спешить по своим делам. Мин знала, что жизнь штука прекрасная, но короткая отчасти, а те, кто всё ещё в неё не влюблён, просто не «рождены» для жизни. Как-то раз, Доктор Чон Хосок из этой же больницы (сослуживец и коллега Мин Юнги) обмолвился, что мой лечащий онколог сама пережила тяжёлую болезнь и до сих пор борется с её последствиями, упорно делая шаги к полнейшему выздоровлению. Я не знаю, почему так восхищаюсь этой женщиной, но каждый раз поводов для любви находится всё больше, а мне уже некуда складывать похвальные грамоты.
