Ну если так, я не расстроена. Я никуда не тороплюсь. Не жду дождя. Пусть всем будет страшно – я дождь и есть.

-У тебя есть своя миссия, дочь. Я расскажу тебе, куда идти. Поэтому я ждал тебя так долго.

-А ты? После этого ты уйдёшь?

Капитан поправил свою белую фуражку, хитро улыбнулся и сделал паузу. И не знаю, где он научился всем этим шалостям.

-О нет. Я буду ждать одну женщину, ещё долго. И уйду только с ней.

-Да-а? – на душе было легко, наверно потому, что я и была душой – начинкой для сосуда. – И кто же она?

-Твоя мать.

Теперь я знаю, что остаётся последним в этом судном моменте. Только на Земле бывает такое, что из всех миллиардов людей тебя никто не ждет и никого нет рядом. Но когда ты умер – всё равняется к нулю. Здесь обязательно прибудет душа, ждущая тебя. И эта душа – она и есть! Она и есть – путь! Она и есть – Бог.

Крупье запускает шарик в противоположную сторону вращения колеса, с того номера на какой шарик упал в предыдущий раз. По воле судьбы (точнее меня) мы возвращаемся в начало, чтобы подвести конец, как закономерный замкнутый круг. Я поджидала этого момента. Может быть два дня? Может сорок лет? Ха, неважно. Правда? Память куда важнее…

Вокруг нет никаких богатых, элегантно попивающих ром соперников, смотрящих, как и я на рулетку с велико-утомлёнными лицами. Стрелки бьют на часах, гостя ждут у двери. Неизвестный «джентльмен удачи» скоро должен прийти. И мы с ним больше не соперники, не союзники, не влюблённые...

Это даже не секрет. Меня, а теперь и его – нас больше нет. Типа свершилось. Ну знаете, мы умерли оба и лежим с успокоенным взглядом, и что-то ещё про два белых гроба, но это слишком вычурно, не про нас. Я не люблю белый.

По неосвещённому пространству стучат каблуки туфель. Ужасно стыдно расплакаться от счастья, когда виднеется чёрная макушка с серой проседью. Я никогда не видела его таким: муж, отец, дедушка, дядя – и всё в одном флаконе. Нос жжёт сигаретный дым, такой же горький.

Он садится напротив меня, по другой конец игрального стола. Европейский круг замедляется, а я спокойно поднимаю голову, встречаясь взглядом.

«Джекпот» - подумала я. Роскошь смерти.

Он всё такой же: слишком красивый, в силу возраста хорошо подтянутый, но с прибавившимися морщинками, родинкой на носу, кольцом на безымянном пальце. Мне нечего сказать, хотя я так тщательно готовила свою речь, готовилась сама, нарядилась в платье.

Одна маленькая девочка, напротив – взрослый, давно сорокалетний мужчина, а между ними нелепая, несправедливая разлука.

-Отведёшь меня к богу? - такой безучастный интерес.

Голос низкий, хриплый, близкий, везде и сразу слышится в моих ушах. Я его помню, помню очень чётко, словно умерла вчера… Только поднялась с дивана, откуда глядела в глаза апокалипсиса.

-Я его не видела… - я мямлю подозрительно сипло, словно я сама и есть Бог, но боюсь себя раскрыть. Но он-то знает, всё, конечно же, сам знает.

Он улыбается по-мальчишески, как тогда. Разглаживаются угрюмые складки на лбу, между бровей. Я предвещаю закат. Разглаживаю голубое платье.

-Тогда зачем ты здесь? – ещё теплее, ещё роднее. Я хочу кинуться в объятия, но не спешу, пусть трясутся пальцы. Дорога долгая, а мы без карты. Без всяких навигаторов. Обязательно что-нибудь придумаем.

-А я ждала.

Я отважилась на смелый шаг (большой поступок), встав на ноги, чтобы обойти стол и остаться за спиною Ким Тэхёна. Как его крылья, как его Ангел, как его Бог – в данном случае без разницы, ведь он не видит меня.

-Ждала очень долго… - его волосы мягкие, прямо как тогда. Кожа нежная, запах ванили, увековеченная латынь на загривке. Ничего не исчезло, никто не забыт – как это странно признавать. Мне не терпится заключить его в объятия. Прикоснуться к губам…

Но это позже. Потом… Я научилась терпению. Мы не торопимся.

-Если бы я знал, что меня так встретит дорогая моя Хуан… - он ловит моё запястье, ловит мои руки, ловит моё ожидание, мою душу. Держит меня. Крепко. Больше некуда бежать. – …то я умер бы раньше.

Крутится!! Вертится чёртово колесо!