Поругавшись по возвращению, я запрягла брюнета за плиту. Ну тут всё просто: могла себе позволить ещё капельку поваляться, да и лишний раз грех не оценить задний вид брюнета. Он не бурчит на меня, но как истинный джентльмен предупреждает, что мне ничего не достанется. А запах расходится живительный для оголодавших.
-Тебе повезло, что я повар. – Я не сомневаюсь.
Скорлупа неаккуратно летит в раковину, а не в урну, как должно бы. Повадки отвратительные, но шум скворчащего масла на сковородке излишки характера прикрывает. Я кутаюсь под плед, улыбаясь, согреваясь. Мне готовит не Джина, не Намджун и это удивительно приятно воспринимать.
Тэхён периодически мычит себе под нос, а меня немыслимо клонит в сон, то ли о песни, то ли по привычке. Я веду носом в такт, а в голове происходит аттракцион: взрываются мелкие шарики, и будто жидкая ртуть расплывается, обволакивает сознание, расплывается и всё вокруг.
Тэхён оборачивается снова и оборачивает слова.
-Спишь?
Вязко отвечать, вязкие словосочетания, и я с полуприкрытыми глазами подавляю сухость во рту.
Сердечный ритм какой-то притупленный, дыхание раз через раз – колебания запредельные, как на американских горках, и я тоже держусь за поручни. В окно глядят огромные глаза апокалипсиса и мне до неприличия страшно, что пробивает пот. Рассказать не имею право.
-Хуан? – реакция на оклик туманная. – Я кажется пересолил. – Пересолил? Не жалко. Ничего не жалко, «память куда важнее»…
Красивая лампа, голые стены, пустые полки – останавливают ход, у Тэхёна спина задерживается, руки на месте. Я хватаюсь за сердце и слегка кривлю губы, творится что-то запредельное. «Прощай дождь» звучит акапеллой. Из окна апокалипсис взмахивает ресницами и время прогладывает стрелки. Как это невоспитанно.
Ну а ты подержи меня ещё за ручку… приласкай немного… правда. Правда! Как уважение в мою честь, и больше не надо.
-Хуан?
-Так и будешь на меня смотреть? Ещё и улыбаешься!?
-М?.. Тебе есть что сказать?
-Ну кто так спит… с открытыми глазами?
Спасти человека
Влюбиться (зачёркнуто)
…молиться на плакаты или выслеживать конвоем? Может быть, я где-то ошибаюсь. Я точно не уверена, но уже полагаю, что данный пункт зачёркнут. Что ему, четвёртому нести такие муки…
«и даже если этот дождь не прекратится» … зачёркнуто. «Мы скажем ему радостно: прощай, прощай!..» (уже захлёбываюсь).
…
Что делают в раю, мы не знаем; зато мы точно знаем, чего там не делают: не курят табак и не пьют вино. А ещё там не идут дожди. Все дожди ушли. Прошли.
Попрощались.
Прощай, прощай, ну прощай же! Он здесь, чтобы спасти меня! Понимаешь?!
Это и есть правда!
Смотри на меня, как возлюбленный!
POV Тэхён
Белые тусклые стены слепят каждого из посетивших сегодня тебя. Каждого из нас. И каждый так сильно старался впечатлить твою улыбчивую фотографию, весь этот зрительный зал за витринами мрачен. Но вместо аплодисментов, люди опускают руки.
Я потерял ленту событий уже как неделю. Ты почему мне не ответила? Не отвечаешь? Преследуешь с фотографии?
Люди винят себя. Ожидают твоё появление. Ну что, раскроешь себя..? Кто из нас похож на тебя больше? Если тебя поймают, то ты обязательно себя покажешь.
«Давай начнём всё сначала». Это не так, как я планировал. Не похоже ни разу.
Рядом переступает семейная пара, державшись под руку, придерживаются скорби в чёрной одежде. Поодаль женщина, один в один с лицом Хуан, но повзрослевшая с годами – плачет, о чём-то думает, опустив голову, держит огромный букет красных, ярких, опоздавших... По правую руку Чонгук, тоже с букетом, в чёрной рубашке и брюках, обнимает меня за плечи. Я потерял дар речи... Мы не в том месте все собираемся.
Остаётся завидовать со стороны на стоящего совсем близко высокого молодого парня, у него руки татуированы в облаках, ставит под сомнение неординарностью личности. Держит за руку девочку, невысокую, волосы предельно короткие (?), и у меня уже новый приступ. Так не бывает. Точно не бывает со мной.
Хуан, ты всё подстроила.
Кто из нас похож на тебя больше!?
На загривке пылает латынь (но я не пророню и слезинки по тебе) и у меня есть догадки, которые остались мне в наследство. Такой подарок. То, что остаётся – не типичное, буквальное. Оборачивается и упирается в мои глаза.
Пылкий взгляд ожил и замер.
Да, Хуан… это смешно. Прощаться – тоже искусство?
Тогда ты - обворожительна. Ты... - бесподобна.
Комментарий к 26.если ты умрёшь Спасибо всем, кто следил за этой работой. У меня почти день рождения и я сделала себе подарок))
если кто-то не понял. Хуан стала донором глаз и не надо писать про то, что в жизни это невозможно. это не фантастика, но люди к этому открытию идут. у Дже Хёка появился шанс быть с "копией" сестры. Тэхён так и остаётся со своим откровением "красивая тату".
как-то так... это было очень тяжело. сама работа слишком меня задела...
будьте здоровы)
========== послесловие ==========
TOKiMONSTA – Darkest (Dim)
Я не знаю, куда попадают люди после смерти, но я точно знаю, где они остаются. Те, кого ты любишь, всегда с тобой.
© Не уходи
Залив купался в ярких лучах рассветного солнца (да, был именно ласковый теплый рассвет). Море шептало мотивы умиротворения, убаюкивая колыбельной детей, что спали на песке. Я не знала их, а они не замечали меня – и это впервые на моей памяти, когда люди не мешали друг другу в постижении одиночества. Может быть это было подарком? Может быть это было самой смертью?
Свет слепил, небесный свет, множил мои чувства, и как жаль, что я их совсем не чувствовала. Будто мне уже снилось это, что мы умерли оба… да-да… лежим с успокоенным взглядом. Папа, видишь? Два белые… белые гроба - они поставлены рядом.
Нет никаких мыслей, нет никаких желаний, предрассудков, страхов, страстей… О боже, никаких сожалений! Мы свободны, пусты, бесформенны. Нас нет, нас нигде нет. И это больше не кажется мне кошмаром.
Я встречаю своих моряков (как и мечтала!). В это сложно поверить, но они вернулись, все до единого: боцман, шкипер, матросы... Их волосы переливаются солнечной негой, рассвет им лижет покрасневшие щеки, раздувает уголки губ в улыбке (они тоже счастливы меня видеть). Капитан сходит последним — это был капитан моего сердца, моя первая любовь. Может быть я знала его, может быть он всего лишь напоминал мне время, когда всё имело смысл. Но самое главное, что он меня таки дождался.
По ветру развивались паруса, набегали волны, пенился берег, на дне тонул якорь, а в протянутой сморщенной руке моего капитана покоились кнопки. Помните? Те самые, о которых я так часто вспоминала на закате.
Что это? Память?
Подарок? Пап, ну чего ты. Я уже всё простила.
Желаешь залатать все дырки, неудачи, сожаления, которые остались внизу? Кажется, я уже всё забыла, сердце моё не тревожит печаль. Тело в колыбели пуха.
-Я ждал тебя, моя принцесса.
Были ли мы похожи с отцом? – нет, наверно. Ни цветом глаз, ни цветом кожи (я уже говорила это?), но сейчас я знала точно, что среди всех теней, это – самая яркая. Кровавая. И он освещал мой путь, который я ещё не знала. Я ещё не дошла. Не раскрыла тайну небесной канцелярии.
Я ещё не увидела Бога.
-Я знаю.
Кто же ещё мог ждать меня так долго: при жизни и потом, после, после мраморной доски.
Он нашёл меня… он здесь – чтобы попрощаться: искренне, верно, правильно. Устроил большой пир и не плачет, не топит меня в своих слезах. Папа, а ты знаешь, что остаётся последним?
-Ты проводишь меня к Богу? - Это было очевидным, я была почти уверена.
-Я не знаю, где он. Я с ним не встречался. Знаешь, я думаю его нет совсем.
-Ни капельки?
-Чуть-чуть?
