Развернувшись, чтобы смотреть по течению, Эльхана заметила посреди потока валун. Она снова нырнула, и несколько мгновений спустя всплыла возле камня. За его сколькие бока цеплялся Портиос.

Поверхностное течение здесь было намного сильнее, но в несколько быстрых гребков Эльхана добралась до него.

«Ты всегда была отличным пловцом», — заикаясь, произнес он. Его зубы клацали со звуком, напоминавшим стук игральных костей в чашке.

«Где Робетан?» — спросила она. Он непонимающе посмотрел на нее. — «Один из квалинестийцев с тележкой. Он прыгнул вслед за тобой».

«Я никого не видел». — Он так сильно дрожал, что с трудом выдавливал слова.

«Ты продрог до мозга костей. Если не выберешься из воды, то умрешь».

Она обогнула Портиоса, разворачиваясь спиной к течению и еще сильнее прижимаясь к нему. Когда он принялся возражать, чтобы его касались, она резко велела ему заткнуться. Ему нужно было тепло.

Они услышали голоса на берегу, и Эльхана позвала. Портиос прижался лицом к валуну. Его дрожь уменьшилась, но дополнительное тепло не стоило закипавшего в его сердце ужасного стыда. Что Эльхане пришлось смертельно рисковать из-за него, что ей пришлось прикасаться, даже сквозь слои промокшей ткани, к отвратительному кошмару, бывшему его телом. Его шея еще сильнее согнулась, точно он пытался отгородиться от этого унижения. Затем Эльхана заговорила.

Эльхана знала, что это было нелепое место для излияния своих чувств. Они были по шею в стремительной ледяной реке, и она смотрела в затылок головы в маске, но Эльхана не знала, доживет ли кто из них, чтобы снова увидеть сушу, а она не могла умереть, не высказав ему, что было у нее на сердце. Так что она заговорила.

Она рассказала об их сыне, о боли и потере, которые она пережила. Она описала свою жизнь после того, как узнала о предположительной гибели Портиоса, как она никогда не сдавалась в своих поисках, хотя и начала думать, что все, что отыщет — лишь его останки.

«Я молилась, чтобы ты был жив», — сказала она, — «чтобы я могла отыскать тебя и рассказать все это. Чтобы я могла хотя бы в последний раз сказать тебе, муж, что я люблю тебя».

Он ничего не сказал. Эльхана думала, что он угасает, но не чувствовала страха. Холод не был таким сильным; она даже больше не дрожала. На самом деле, движение реки вокруг ее тела было приятным, успокаивающим. Слегка вздохнув, она положила голову ему на плечо и позволила себе расслабиться.

Портиос внезапно дернулся. Одна чахлая рука потянулась вверх по гладкому камню. Пальцы вытянулись. Казалось, там не за что было уцепиться, и все же как-то он нащупал опору. Он приказал своим замерзшим ногам двигаться и ухитрился просунуть пальцы ног в трещину под поверхностью. Он медленно вытянул себя из воды.

Течение прижало Эльхану к валуну, вытряхивая ее из летаргии. Она попыталась повторить его действия, но совсем не могла нащупать опору на скользком камне. Он протянул ей руку. С удивительной силой, Портиос вытащил свою жену из потока.

«Как ты это сделал?» — сказала она, тяжело дыша.

Вместо того, чтобы отодвинуться, Портиос обнял ее, и не только, чтобы помочь унять дрожь. — «Я не умру от воды. Огонь заявил на меня свои права, и в огне я однажды погибну».

Она откинула с глаз мокрые волосы и проворчала: «Нет. Ты просто слишком упрямый, чтобы умереть».

С берега звали голоса. Несмотря на запреты Портиоса показывать свет их врагам, на берегу реки вспыхнули факелы. Портиос и Эльхана звали, пока их спасатели не обнаружили их.

Эльфы образовали живую цепь от берега до валуна. Самар, крайний к камню, протягивал руки Эльхане, пока стоявший позади него эльф держал его за пояс. Эльхана взяла его за руку, и протянула другую Портиосу. Цепочка пятилась к берегу, пока, наконец, все не оказались на суше. У Чатендора наготове были одеяла и вино.

Портиос принял первое, но отказался от второго. Его первыми словами, когда он снова оказался на твердой земле, были: «Я велел никому не разжигать огонь, пока не покинем Налис Арен».

«Я приказала», — сказала Кериан, показываясь из тени с Гитантасом за спиной. — «Если тебе это не нравится, можешь отправляться обратно в реку».

«Ты выдашь нас врагам, а то и того хуже».

«Я видела сегодня ночью то, что хуже».

Она рассказала Портиосу и всем в зоне слышимости о встрече с воскресшими эльфами, обрисовывая наглядную картину ужасной цены, взысканной с армии Грейдена.

«Милость богов», — выдохнул Чатендор. — «Такой судьбы я бы никому не пожелал».

Портиос продолжил было спорить, но Кериан прервала его. Уперев руки в бедра, она резко спросила: «Для тебя что-то значат имена Кверинал, Робетан, Санал и Торис?» — Он покачал головой. — «Это эльфы, сопровождавшие тебя с тележкой в реке. Они погибли, все они».

Один за другим эти четверо оставляли тележку, пытаясь спасти Портиоса, Эльхану и друг друга. Никто не выжил в яростном подводном течении.

Эльхана тянула Кериан за руку, прося ее уйти. Кериан не двинулась с места. — «Предводитель, не ценящий жизни тех, кто за ним следует, никуда не годный предводитель», — жестко сказала она. — «Он — игрок, тасующий людей, словно жетоны на игровом столе!»

Самар, наконец, преуспел в том, что не удалось Эльхане. После провала попытки Портиоса пересечь реку, Самар выслал разведчиков вверх и вниз по течению, чтобы подыскать место для возможного брода. Он прервал спор, чтобы сообщить об их находках. Через две мили к югу был естественный мост, где скальная порода выступала над дном реки. Нижнюю часть украшал пятиметровый водопад, но верхняя часть была проходима, вода была не больше тридцати сантиметров глубиной.

С огромным облегчением, Эльхана приказала, чтобы они немедленно отправлялись к этому естественному мосту. Портиос не возражал ей.

Чрезмерно усталый караван повернул на юг, двинувшись вдоль реки. Эльхана с Чатендором шли впереди. Самар с конными гвардейцами растянулись вдоль берега, а пешие гвардейцы медленно маршировали сзади. Затем шли эльфы из Бианоста, по-прежнему волоча на руках телеги и повозки. Раненых эльфов и тех, кто был слишком слаб, чтобы продолжать путь, уложили поверх драгоценных запасов оружия.

Последними, кто оставался, были Кериан с Гитантасом. Львица вглядывалась в черную воду, такую спокойную у поверхности, и такую смертоносную под ней. Кверинал, Робетан, Санал и Торис — она словно молитву повторяла про себя их имена. Четверо из многих, кто не дожил, чтобы увидеть конец путешествия. Если вообще кто-то из них доживет.

Последние скрипящие телеги скрылись за поворотом, и Гитантас намекнул, что и им пора.

«Все одно и то же», — сказала она.

Гитантас не спросил, что она имела в виду. Он прекрасно понял.

Граница между областью под влиянием Налис Арен и землей, лежавшей вне ее, при входе не выглядела столь явной. Тогда гнетущая атмосфера постепенно сгущалась над эльфами. На выходе же перемены были разительными. Преобладавший цвет ландшафта быстро сменился с черного на зеленый, и обессиленные эльфы начали идти быстрее. Пешие побросали оружие и посохи, ранцы и узлы, растолкали гвардейцев на лошадях и ринулись бежать. Эльфы, которые волокли телеги и повозки, побросали постромки и присоединились к празднику.

«Что с ними?» — спросил Самар.

Ехавшая рядом Эльхана ответила: «Они почувствовали запах дома».

Без ума от облегчения, квалинестийцы бросались на зелень, гладя траву и папоротники, точно это были тончайшие шелка. Слезы текли, оставляя полосы на грязных лицах. Осины, не выше двух метров высотой, едва не были затоптаны боготворящими их эльфами.

Даже Портиос не удержался. Он стоял в стороне от тропы, держа в руках ветку папоротника, снова и снова пропуская перистые зеленые листья сквозь пальцы в перчатках. Лишь Эльхана это видела, и она улыбалась. Уступая неизбежному, она подала команду остановиться. Так как все, кроме ее гвардейцев, и так уже остановились, никто не возражал.

Свободно текущий неглубокий ручей послужил им купелью. Эльфы по очереди спускались в него, чтобы смыть грязь Налис Арен. Стоя у ручья, Кериан на некотором расстоянии заметила незнакомого кагонестийца среди деревьев. Никто из других купающихся не видел его, пока Кериан не указала на него. Спустя несколько минут, он скрылся.