Литмир - Электронная Библиотека

«Ты болен», — укоризненно произнес Планчет.

«Всего лишь кашель».

Пятна крови на его платье опровергали этот комментарий, как и окровавленный льняной носовой платок Керимар, который Гилтас все еще сжимал в руке.

«Сир, это не просто кашель!» — сказал Хамарамис. — «Скажите мне, это чахотка?»

Гилтас кивнул, но настаивал, что у него все под контролем. Хамарамис со всем уважением выслушал его, а затем спросил насчет целителя, чтобы осмотреть Беседующего. Йесиланас сказал, что самым опытным из имеющихся целителей был сильванестиец Трусанар. Генерал вышел, чтобы отправить воинов найти Трусанара.

Планчет осторожно вытер кровь с губ своего суверена. — «Планчет, я должен продолжить», — прошептал Гилтас.

«Нет, сир».

Его тон и крепкая хватка на плече Гилтаса не допускали возражений. Гилтас слабо улыбнулся. — «Мятеж».

«Да, сир».

Гилтаса охватил озноб. Его зубы стучали, и холодный пот бисером выступил на лбу. Планчет положил его на древние ковры, устилавшие пол маленькой палатки, и натянул коврик потоньше поверх его дрожащего тела. Эти ковры когда-то украшали залы поместья Йесиланаса в Сильваносте. Четырехсотлетние, они были работой мастера и стоили целого состояния. Гилтас прокомментировал это, и Йесиланас пожал плечами.

«Сир, здесь ковер — это просто ковер», — сказал он. — «И лучше спать на ковре, чем на камнях».

Вскоре у Гилтаса начался бред, он то терял сознание, то приходил в себя. Он бормотал, нес бессмыслицу Планчету, беседовал с давно умершими друзьями, и неоднократно произносил имя своей жены, с безнадежной и грустной интонацией.

Планчет выражал недовольство задержкой, спрашивая Хамарамиса, почему так долго ищут целителя. Сломанный Зуб был не такой уж большой зоной поиска.

Как бы в ответ, снаружи палатки послышались торопливые шаги, но облегчение находившихся внутри было недолгим. Вернулись лишь воины Хамарамиса.

«Генерал, мы принесли странные новости», — задыхаясь, сказал один из них. — «Нам сдался кочевник, заявляющий, что он родственник предводителя всех племен!»

Не желая потревожить беспокойный сон Беседующего, Хамарамис говорил шепотом, но в каждом его слоге клокотала ярость: «Дураки, где целитель? Лучше бы ему следовать за вами по пятам, а иначе, клянусь Хаосом, я сам побросаю многих из вас с этой проклятой горы!»

Второй солдат заверил его, что их товарищи вели целителя. — «Но, милорд, этот человек, он настаивает, что может увести нас с горы, минуя кочевников!»

На маленькую палатку опустилась тишина. Гилтас дернул Планчета за руку, и камердинер помог ему сесть. — «Как зовут этого человека?» — проскрежетал он.

«Вапа, Великий Беседующий».

«Сир, это уловка. Они хотят выманить нас со стратегической высоты».

«Генерал, кочевники не настолько коварны. Я поговорю с этим кочевником».

Пришли еще два солдата, приведя сильванестийского целителя, Трусанара. — «Кто послал за мной солдат? Я лечил жертв клеймения!» — пожаловался пожилой сильванестиец.

Гилтас прочистил горло. — «Прошу прощения, добрый целитель. Не я отдавал приказ, хотя я тот пациент, которого вас привели осмотреть».

Трусанар поклонился и немедленно приступил к обследованию. Он изучил глаза и рот Беседующего, послушал грудь и приложил ко лбу Гилтаса маслянистые листья митра. Подсчитав время, за которое листья высохли и отвалились, Трусанар мог определить температуру своего пациента. Диагноз не занял много времени.

«Несомненно, чахотка. Усугубленная истощением, лишениями и, осмелюсь сказать, душевной болью. Сир, у вас большой жар, но пока что ваши легкие не слишком сильно поражены. Через месяц, если ничего не изменится, станет намного хуже».

«Не волнуйтесь, мастер Трусанар. Через месяц мы все окажемся в лучшем месте».

Хамарамис опасался, что Беседующий имел в виду, что они все будут мертвы, но Планчет лучше знал своего сеньора. Он не удивился, когда Гилтас добавил: «Приведите мне этого человека, Вапу. Его помощь может оказаться границей между жизнью и вымиранием всего нашего народа».

* * *

Фаваронас сидел на корточках на западном берегу широкой мелкой речки, которую знал как Река Львицы, погрузив руку в воду. В другой руке он держал пучок дикой полевой горчицы. Зелень была горькой, но голод был хуже. Если он собирался пересечь населенную призраками долину, ему нужны были все силы.

Библиотекарь по образованию, Фаваронас сопровождал разведывательную экспедицию Львицы в таинственную Долину Голубых Песков, надеявшуюся найти новый дом для эльфийской нации. Хотя долина и в самом деле обладала умеренным климатом и была зеленой, они быстро обнаружили, что все не так уж хорошо. Это место, известное по эльфийским хроникам как Инас-Вакенти, Долина Молчания, было напрочь лишено животного мира, даже насекомых. Единственными его обитателями были массивные каменные развалины и странные светящиеся сферы, бродившие по долине ночью, чье прикосновение вызывало исчезновение воинов. Под развалинами они нашли сеть фантастически расписанных туннелей и комнат.

После того, как у Львицы было видение подкрадывавшейся к ее мужу опасности, она убыла в Кхуриност на своем грифоне, оставив остальных солдат следовать за ней на лошадях. Прежде чем покинуть долину, Фаваронас сделал поразительное открытие: найденные им в туннелях под долиной странные каменные цилиндры на самом деле являлись свитками. Беглый взгляд на содержавшееся в них знание убедил его, что гигантская сила лежит нетронутой в долине, сила, неведомая миру со времен Века Света. Если он сможет научиться использовать ее, то сможет спасти свой народ и победить тех, кто оккупировал их родные земли. При первой возможности, он ускользнул от воинов и вернулся в Инас-Вакенти.

Многие бесплодные месяцы он жил в долине, узнав разочаровывающе мало. Призрачных огней, таких многочисленных, пока присутствовала леди Кериансерай со своими воинами, внезапно нигде не стало видно. Вход в подземные комнаты был потерян. Фаваронас был уверен в его месторасположении, у основания перевернутого валуна песчаника, но хотя огромный камень был на месте, ничто не указывало на отверстие, кроме неглубокой ямы. Он пробовал копать, но нашел лишь окрашенную в голубой цвет почву, давшую имя долине.

Его усилия составить карту протяженных каменных развалин также были бесплодными. Развалины были безумно хаотичными. Вблизи, последовательность стен, колонн и монолитов имела кажущийся смысл, но, рассматриваемая как целое, ничего не давала. Не было следов меньших строений между циклопическими камнями. Если они являлись остатками города, то у этого города не просматривалось плана. Все выглядело гигантской церемониальной стройплощадкой, строительство на которой началось, но так и не было закончено.

Как раз прошлой ночью, когда Фаваронас начал опасаться, что променял свою старую жизнь на недостижимую мечту, он сделал открытие. Пока он бездельничал у реки, используя маленькие голыши, чтобы смоделировать некоторые из каменных развалин, которые в тот день нанес на карту, он внезапно понял, что эти развалины были совсем не развалинами. Эти монолиты не были остатками более крупных строений. Все они, взятые вместе, были неким кодом или символом. Проблема была не в том, чтобы узнать, чем они были, а в том, что они должны были олицетворять. Единственным способом сделать это, было увидеть целое, а не разрозненные части. Ему было нужно взглянуть орлиным взглядом на это поле камней.

Восточные горы были единственной доступной высокой точкой. На западе пики вздымались от дна долины отвесно, точно стены запретной крепости. Склоны восточных гор были более пологими. Хотя, добраться туда, представляло собой серьезную задачу. Ему пришлось бы покинуть относительную безопасность Реки Львицы. Ночные призраки и блуждающие огоньки никогда не заходили за реку, так что Фаваронас каждый вечер не забывал вернуться на ее западный берег. Чтобы добраться до восточных гор, ему придется несколько дней идти пешком, пересекая самую широкую часть долины.

41
{"b":"596487","o":1}