Милав грустно взглянул на товарища.

- Вся беда в том, дорогой мой сэр Лионель, что мы не можем покинуть гору. Посмотрите на вершину колонны. Видите, как тает и каплями стекает вниз камень? Так вот, когда две части Жезла, принесённые нами, опустятся до основания и соединятся с Пятой - Соддисом, наступит тот заветный миг, ради которого мы столько пережили. Если мы уйдём, то Жезлом Исчезающей Силы воспользуется кто-то другой. Теперь вам известна вся грустная правда. Каким будет ваше решение?

- А ваше?.. - дрогнувшим голосом спросил Кальконис.

- Мой выбор прост. Либо я воспользуюсь силой Жезла, либо никогда не покину этот холм!

- Что ж, предельно ясно. - Кальконис вдруг повеселел. - Помните, там, на постоялом дворе я говорил, что у меня нехорошее предчувствие?

- Конечно, помню...

- Выходит, я не ошибался. Наше долгое путешествие подошло к концу!

- Вы уходите? - Милав не выглядел ни удивлённым, ни обиженным. - Говорите правду, сэр Лионель. Я пойму вас...

- Быть может, я был плохим поэтом и никудышным философом, но я всегда старался быть хорошим другом. Я с вами, Милав! Я с вами до конца!

- Вашу руку, сэр Лионель де Кальконис! И будь я проклят, если хоть одна тварь сумеет воспользоваться Жезлом Исчезающей Силы!

- Истинно, уважаемый Милав! - воскликнул Кальконис. - А теперь давайте простимся... так на всякий случай!

- Вы как всегда правы! И запомните: на этом свете у меня был только один друг - Ухоня. Теперь их - двое!

- А у меня, Милав, не было ни одного... до сегодняшнего дня... Я рад, что пошёл с вами!..

Больше ни Милаву, ни Кальконису не удалось сказать друг другу ни слова - вершину холма затопила орда степных терликов. В первое время росомон яростно орудовал Поющим Сэйеном, чувствуя спиной костлявые лопатки Калькониса. Потом ощущение тепла пропало - кузнеца оттеснили к центральной колонне, уменьшившейся за время боя всего на одну треть.

Время от времени издавая громогласный крик: "Сэр Лионель, я ещё жив!", Милав слышал в ответ скомканные непрерывной борьбой слова: "Я... тоже... жив...". После каждого очередного отклика Калькониса кузнец испытывал прилив сил и с ещё большим ожесточением набрасывался на врагов.

В какой-то момент росомон с тревогой услышал шум боя в той стороне, откуда они не так давно пришли. Улучив момент, когда сплошная стена полуголых тел распалась на отдельные группы, он пробился к краю холма и увидел, как около пяти десятков разномастно одетых моряков во главе с худосочным юнцом пробиваются на вершину холма. Милав не поверил своим глазам. Как! Да ведь это трусишка и плут Бальбад! Вместо того чтобы заниматься ремонтом "Пляшущего дронга", молодой матрос на подаренные кузнецом каменья нанял обретавшихся в порту лихих людей и поспешил на помощь Милаву и Кальконису!

Это казалось невероятным. Воодушевлённый росомон гаркнул во всё горло:

- Держитесь, сэр Лионель! Крошка Бальбад привёл подмогу!..

- ...ышу-у-у... - Похоже, Кальконису было не до разговоров.

Но надежда на победу растаяла, когда в тыл лихим морячкам ударили гаргузы. Было их много, гораздо больше, чем наёмников. Моряков смяли быстро. Единственное, что смог сделать Милав - это крикнуть:

- Уходи, Бальба-а-ад! Прыгайте в овраг! Там никого нет!..

Сумел ли воспользоваться молодой матрос советом, Милав так и не узнал. Расправившись с остатками наёмников, гаргузы кинулись на холм. Их оказалось так много, что весь склон зашевелился, словно гигантское животное.

Сэр Лионель, пробившийся на голос кузнеца, с грустью смотрел на лавину тел.

- Подмога... - произнёс он дрожащими губами.

Росомон на миг увидел его печальные глаза, а потом Кальконис пропал из виду. Вновь Милав заметил его в тот момент, когда сэр Лионель поднимался по обваливающейся под его ногами каменной лестнице единственной уцелевшей сторожевой башни. Сначала кузнец не мог понять, для чего понадобилось Кальконису лезть на неё? Но потом, когда сэр Лионель оказался на самом верху, Милав понял, что он хочет сделать.

На специальной площадке неизвестные строители давным-давно соорудили каменный помост с целой горой круглых камней. Забытые зодчие предполагали специальным механизмом переворачивать площадку, обрушивая на головы нападавших сотни каменных ядер. Неужели Кальконис решил привести этот древний механизм в действие!

Однако прошедшие века настолько изъели камень, что и опрокидывающий механизм, и каменные ядра, и сама вершина башни превратились в монолит - единый кусок гранита. Сэр Лионель метался по всему укреплению, но пробудить механизм от тысячелетнего сна было выше его сил.

Милав видел, как сэр Лионель на секунду остановился, задумался, потом с отчаянной решимостью схватил каменный брус и начал бить им в крайние зубцы. Башня затряслась, задрожала. Кальконис с безысходностью обречённого всё бил, бил и бил, пока древняя постройка не покачнулась.

- Остановитесь! - Не своим голосом заорал Милав. - Башня может рухнуть!..

- ...оща-а-айте-е-е... - донёс ветер голос, и росомон в замедленном виде стал наблюдать за тем, как рушится башня, погребая под собой десятки, сотни нападавших...

Эпилог

...Пыль витала над холмом. Кузнец рывками вдыхал её, надеясь, что хотя бы одна песчинка из множества принесёт ему весточку от Калькониса.

Колонна-Ключ таяла на глазах, но силы росомона таяли гораздо быстрее. Обрушив башню, сэр Лионель похоронил под обвалом большую часть нападавших гаргузов. Те немногие, что смогли избежать участи раздавленных тараканов, поспешили с холма убраться. Но степные терлики по-прежнему наседали на одинокого росомона, потому что их целью была не жизнь невероятно упорного воина, а то, что этот воин защищал - Жезл Исчезающей Силы.

Милав ногами упёрся в землю в двух шагах от колонны и твёрдо решил - с этого места он не сойдёт. Руки невыносимо болели. От многочисленных ран его тело стало сплошным очагом боли. Но росомон держался. По трепету Посоха кузнец понял - Сэйен вот-вот запоёт. Последняя надежда на победу накрыла его покровом уверенности, добавив измученному телу алмазной твёрдости. Первый отзвук запевшего Сэйена ворвался в мозг одновременно со страшным звуком - Поющий Посох переломился!

Отчаяние набросилось на росомона. Скосив глаза в сторону колонны-Ключа, он увидел, что золотая Середина Потерянного Жезла вот-вот сольётся с Пятой. Но до этого заветного мига нужно было ещё дожить. Милав схватил в руки каменный брус и стал медленно выкашивать густые "заросли" из полуголых терликов. Когда до сознания кузнеца долетел звук голоса, он подумал, что сошёл с ума. Ведь этот голос плыл над холмом до слёз знакомой речью:

- Держись, Мила-а-ав! А ну, навались, росомоны! Неужто не одолеем супостата поганого!..

Сквозь боль затуманенных отчаяньем глаз кузнец смог разглядеть у подножья холма стройные ряды росомонов, во главе с тысяцким Вышатой. Ратоборцы с бешеной яростью рвались на вершину. Радости у Милава не было. Чтобы испытать её необходимо веление сердца, а оно сейчас оказалось занято другим.

...Последние капли расплавленного камня стекают в пыль и тлен...

...Последние силы оставляют росомона...

...Он уже знает, что не победит, но он всё ещё верит, что не проиграет...

Вспышка, яркая, словно тысяча солнц, бьёт Милава по глазам. Он видит, как медленно Тегбез соединяется с Соддисом, и весь Жезл охватывает сияние. Теперь это не Потерянный Жезл, теперь - это Жезл Исчезающей Силы! И Милав знает, что должен сделать. Лёгкие его забиты пылью и кровью, но Милаву незачем говорить вслух, ведь сердце способно звучать громче любого самого оглушительного крика!

"Я сделал это! - думает кузнец. - И я хочу, чтобы ТЫ выполнил моё самое заветное желание! Да будет так!.."

С миром что-то происходит. Он взрывается, бурлит, кипит необузданной первородной энергией и выплёскивается на вершину холма столбом красно-голубого пламени. Милав не жмурится - веки уже не слушаются его, но кузнец знает: там, в луже из расплавленного камня сейчас сидит самый страшный, но самый дорогой для его сердца зверь...