Перебои со снабжением продуктами питания были даже в Москве. Но советский народ терпелив, как никакой другой в мире. Это терпение воспитывалось со времени Октябрьского переворота большевиков. Лишь бы войны не было, а мы потерпим, зато наши дети, а возможно, и мы будем жить при коммунизме. Очередной переворот в Кремле все же состоялся, на вершину пирамиды большевистского клана был возведен новый выдающийся ленинец Брежнев, и советский народ тут же забыл своего вчерашнего кумира Хрущева, который позволил советскому народу иметь чуточку своего собственного мнения, и освободил миллионы заключенных из лагерей и тюрем.

9

Помещение школы - это небольшой одноэтажный деревянный домик с четырьмя комнатенками в шесть квадратных метров и узким коридорчиком. Тот, кто проектировал размер этих комнатенок, видать знал, что в любом классе бут не больше десяти учеников.

Стоя в коридорчике, можно было услышать все, что твориться в любом классе. Мне, как новичку, коллеги посоветовали послушать, стоя в коридорчике, как проводит урок истории директор школы Биланич, который уже восьмой год учится заочно в ужгородском университете на одном и том же курсе, кажется на третьем.

Я с интересом стоял, прислонившись к косяку входной двери, чтоб Биланич меня не заметил и ждал, когда начнется урок истории.

- Вы чего здесь стоите? - спросил директор, все же заметив меня.

- Хочу послушать ваш урок, товарищ директор, - сказал я. - Говорят, что вы применяете какую-то новую методику, а мне, как молодому специалисту не мешало бы...

- Заходите в класс, послушайте, поучитесь, у меня немалый опыт и преподавательский стаж.

Я был не только рад, что сам директор позволил мне присутствовать на его уроке, но и был удивлен его выдающимся способностям, как педагога - новатора.

- Ну, дети, приступим, - сказал он, глядя поверх голов девочек и мальчиков, которых было, кажется не то девять, не то шесть человек. - Сегодня опроса не будет, поскольку домашнего задания я вам не задаю: мы на уроке все осваиваем. Согласно завещанию, простите, заветам Ильича, опять простите, согласно последним указаниям министерства образования, домашнее задание отменятся, особенно в период уборки урожая. И сегодня будет то же самое. Итак, внимание: вели...

- ...кая, - произнесли хором ученики.

- Октьябрь...

-ская, - докончил хор учеников,

- Социа...

- ...листи-ческая, - произнесли хором ученики.

- Рево...рево...

- ...поллюция.

- Да не поллюция, а рево..., рево...

- ...поллюция.

- Да революция, такую вашу мать. Не будьте контрой.

- Контра, контра! Контрольная работа, отменить контрольную работу, - хором запели ученики.

- Правильно, молодцы, отменяется контрольная работа, - радостно произнес директор. - Итак, что мы имеем окончательно и бесповоротно, Аня Вишованенко?

- Великая Октябрьская соссистическая контрреволюция и конрольная работа, которую только что отменили, - произнесла Аня.

- Не сосиська, а Социалистическая, - поправили ребята.

- Молодцы, пятерки всем, а тебе, Аня, четверка, ты малость, ошиблась. Не контрреволюция, а просто революция, хотя это одно и то же. Ваши родители говорят, что в школе вас ничему не могут научить, так вот пусть посмотрят ваши оценки и убедятся в обратном, - громко произносил директор, выставляя всем пятерки в дневники.

- Но я никак не могу выучить таблицу умножения, - сказала девочка с косичками. - Сколько будет дважды два, я знаю, а вот дальше ничего не получается...

- Эти вопросы не ко мне. Вы Ивану Ивановичу их задавайте, - сказал директор. - Мы историю изучаем. История-это все, это наука всех наук. Вы должны знать, кто такой дедушка Ленин. Ну-ка, кто знает? Маричко, ты!

- Дедуска Ленин есть вошь мирового пролетари -тата, - сказала девочка.

- Правильно, только надо произносить полностью - пролетариата. Если бы вы принесли с собой тетради и ручки, мы бы, кое-что записали. Попросите своих родителей, чтоб достали вам тетради и ручки, на худой конец и карандаши сошли бы. А вот ты, Марина Шимон: что такого выдающегося сделал дедушка Ленин?

- Он отобрал землю у крестьян и внедрил крепостное право,  ответила девочка, вставая и вытягивая руки по швам.

- Что ты говоришь, милочка? да как так можно? кто тебе это сказал? Это...это...трохцизм! Скажи, кто тебя этому научил?

- Мне бабушка говорила...

- Сколько лет бабушке?

- 97.

- Она уже вышла из ума твоя бабушка, ты ее не слушай. Земля  наше общее достояние. Мы на ней все трудимся во имя блага всех трудящихся, понятно?

- Я знаю, я знаю, − поднял руку другой мальчик.

- Говори, что ты знаешь.

- Ленин подарил землю крестьянам в цветочных горсках.

- Правильно, − сказал директор, − только не в горсках, а в горшках. Знаете, ребята, кроме того, что дедушка Ленин ваш отец и ваша мать, вы никому ничего не говорите, а то могут быть неприятности. Придут чужие дяди и отберут у вас корову, или свинью.

- Теперь понятно,  ответил все хором.

- А почему у моего дедушки землю отобрали?

Я сидел на последней парте и кусал губы, чтоб не рассмеяться. Такого блестящего урока я еще ни разу не видел и не слышал, а знания учеников просто поражали. Советская школа, передовая школа в мире, давала прочные знания своим ученикам и прививала любовь к марксизму-ленинизму.

Я понял, что готовиться к урокам совершенно необязательно, того багажа знаний, который у меня был, хватило бы не только на восьмилетнюю, но и на среднюю школу.

От безделья становилось скучно и неинтересно, поэтому вскоре мы с Мишей, преподавателем математики, решили переселиться в Бедевлю, что находилась недалеко от Тисы, рядом с центральной дорогой, по которой танковые соединения Советской армии еще в пятьдесят шестом году двигались на Венгрию для подавления империалистического заговора.

От Руни до Бедевли шесть километров по грунтовой дороге. Прогулка длиною в шесть километров до Бедевли и обратно, была для нас, бездельников, которые не трудились физически и скучали по причине духовного вакуума, была просто полезной: мы проветривали мозги.

Однако, в ноябре, когда наступил сезон осенних дождей, эта прогулка оказалась для нас мучительной. Мы с Мишей шли шесть километров туда и шесть обратно под проливным дождем. Одежда намокала до последней нитки, хоть выжимай. В классе мы сушили одежду, согревались у печки, которая все же топилась, а после занятий одежда намокала снова. Каждый из нас мечтал о резиновых сапогах и плаще болоньи, но о такой роскоши можно было только мечтать. Если бы у нас были, недорогие, но очень нужные нам вещи,- резиновые сапоги, или непромокаемый болонье вый плащ, - то мы легче переносили бы эту, теперь уже надоевшую нам, прогулку. Да и зонтик не помешал бы.

На дорогу в оба конца пришлось тратить целых три часа. Иван Иванович, жил у родителей, в той же Бедевле, а мы с Мишей снимали комнату у одной вдовы. Одним из неразрешимых вопросов был вопрос с питанием. По существу мы влачили жалкое голодное существование: хозяйка отказалась нам готовить даже чай.

- Надо разъехаться по домам и что-то привезти с собой; картошки, например, по куску копченого сала, хоть по десятку яиц, лук, чеснок и будем готовить сами, а что поделаешь, - сказал Миша однажды.

Я вынужден был согласиться с ним, хотя мне страшно не хотелось показываться на глаза матери, которой я не выслал еще ни копейки за эти месяцы. Но мать есть мать: она рада своему ребенку всегда - слепому, хромому, больному, потому что любой ребенок это ее частица и он для нее всегда самый умный, самый хороший, и самый талантливый. И даже если он последний оболтус, или просто нищий, каким был я, она не отвернется, не скажет: я тебя знать не знаю, возвращайся, откуда пришел, а всегда приголубит, приласкает и отдаст последний кусочек хлеба, если у нее родное дитя попросит.