Один из морферимов подошел к Йорвину. В руках у него было копье с острием из отточенного камня, а за спиной висел длинный лук и колчан, полный стрел. Точно так же были вооружены и остальные члены отряда.
– Заточку, – Произнес морферим бархатным, чуть подсиповатым голосом и вытянул вперед руку, раскрыв ладонь. Йорвин, чуть помедлив, без особого желания отдал камень.
– За мной, – также спокойно и бесстрастно сказал солдат, развернулся и зашагал куда – то. Йорвину и Сиртаме ничего не оставалось, кроме как проследовать за ним.
Они, безусловно, находились в глубине огромного поселения морферимов. По обе стороны от дороги стояли дома. Дома были простого с виду строения – бревенчатые каркасы, обтянутые несколькими слоями кожи. Дома строились не только на земле, но и на деревьях. Деревья, находящиеся в городской черте, были особенно высокими и толстыми, и не было ни одного дерева, которое не размещало на себе хотя бы один дом. Между домами была организована целая сеть подвесных коммуникаций, состоящих из канатов и канатных мостов, которые все время активно использовались. Из окон, построенных на верхотуре домов, а также с подвесных мостов на людей смотрели как на диковинку местные зеваки. Улица, по которой шагал конвой, была прямой и широкой. В нее впадали как притоки более узкие улочки. Вдоль дороги были расставлены ночные факела, а также с крыши на крышу над улицей на специальной веревке были развешаны фонари, которые зажигались по ночам.
Наконец, дорога кончилась, и конвой оказался на центральной площади. Посреди площади стоял огромный дом, трехэтажный, более основательный и крепкий, чем остальные. Дом этот, несомненно, принадлежал вождю и его семье. На пороге стоял никто иной – сам вождь. Он был осанистым, крепко сложенным морферимом шести футов ростом, с глубокими и ясными глазами, серыми, как зимнее небо перед закатом. Цвет шерсти был темным, но не черным. Густая длинная грива с заметной проседью была перехвачена сзади лентой. Одет он был как воин, в кожаную броню. На спине у него была накидка из медвежьей шкуры, с наплечниками из лап зверя. Этот атрибут не был декоративным элементом одежды, он подчеркивал главенствующее положение вождя среди своего народа. Конвой остановился на расстоянии восьми шагов от ступеней, на которых стоял верховный морферим и сделал два шага в разные стороны, взяв пленников в полукруг. Вождь сошел на землю и подошел к Йорвину почти вплотную. Глубоким взглядом темных глаз снизу вверх вождь окинул Йорвина, задержавшись лишь на его голубых глазах. Затем он подошел к Сиртаме и их глаза встретились почти на одном уровне.
– Так, значит, вы направляетесь на север? – осведомился вождь.
– Это ты у нас по глазам прочел? – изумился Йорвин.
– Нет. Мне это дочь рассказала. Но по глазам я могу определить правдивость ее слов.
– Ну и как, определяется что-нибудь?
– Если бы ответы на все вопросы отражались в глазах… – вождь повернулся спиной и солдат слева от Йорвина крепче сжал древко копья. – И все-таки мне крайне любопытно, что понадобилось двум людям на северной окраине Оторофельда? Ответьте, если не секрет.
– Я боюсь, это секрет, – сказал Сиртама. Вождь снова вцепился в него взглядом, будто усомнившись в том, что увидел там ранее.
– То, что вы отказываете мне в ответе на прямой вопрос, говорит не в вашу пользу. Боюсь, в таком случае я не смогу просто взять и отпустить вас. Тем не менее, я соглашусь пойти вам навстречу при одном условии…
– Ну и каком? – нетерпеливо прервал напряженную паузу Йорвин.
– Я возьму с вас одну услугу, так сказать… таксу по страховке… вашей свободы. Кажется, так у вас говорят. Вы примете участие в нашем ежегодном турнире посвящения мальчиков в мужи. В турнире участвуют оба клана морфериамо. Турнир командный, его цель – вывести противников из строя. Та команда, которая будет стоять на ногах, когда их противники будут не в состоянии продолжать бой, побеждает. И я хочу, чтобы в этом году юноши дрались не друг против друга, а против вас, чужаков. Короче говоря, проявите себя на арене, и я обещаю вам свободу. Договорились? – Йорвин с Сиртамой переглянулись.
– Это был… риторический вопрос? – поднял брови Йорвин.
– Какой вопрос? – не понял вождь.
***
Города Яаскелайнен и Вахванен располагались на расстоянии примерно около мили друг от друга, а между ними стояла арена для ежегодных турниров. Зона боя была ограждена кольями, толстыми, но отлично отточенными. Арена была огромная и предполагала вместить в себя более пяти тысяч зрителей. Трибуны были разделены так, чтобы кланы располагались друг напротив друга. Например, морферим клана Сынов Лиса не допускался на территорию Сынов Волка и наоборот. Такая жесткая сортировка обусловлена предотвращением возможности межклановых связей во имя поддержания чистоты крови. У морферимов этот закон был на уровне святых. И если солдаты замечали уединенную разнополую пару из разных кланов – расстреливали без предупреждения.
Трибуны были заполнены, и гвалт стоял невообразимый. Йорвина и Сиртаму вывели на арену первыми. Напротив ворот, из которых они вышли, на трибуне располагалась двойная аркада с переборкой. На правой стороне расположился вождь Ояярви со своей семьей. Сам Ояярви сидел на самом большом кресле, устланном шкурой лесного барса. Барс Оторофельда, как впрочем, и все остальные животные этого леса, страдал гипертрофированной акселерацией организма и был почти вдвое больше своего брата из других краев. Его рыжая жена Йоухки сидела по правую руку от него, а по левую сидели дети – уже знакомая беленькая Зуали и ее брат, Юрки, темношерстный, как его отец. На левой стороне аркады на таком же кресле восседал вождь Сынов Черного Волка, дао Вальттери. Семьи при нем не было. Вальттери был само воплощение свирепости. Огромный, восьми футов ростом полуволк – получеловек, был настолько перегружен мышцами, что его голова казалась просто крошечной. На этой крошечной голове размещались два маленьких свирепых черных глаза. На левом глазу у него был шрам от брови до угла рта, оставленный чьей – то когтистой пятерней, скорее всего в драке с такими же морферимами. Длинная черная грива его была собрана в толстую косу. Вальттери сидел молча, подперши морду локтем. Ояярви поднялся с кресла, поднял руку, требуя тишины, и заговорил:
– Братья! Сестры! Родичи! Сегодня день воистину особый. Четверо наших сильнейших парней сразятся за право стать воинами. Но я не просто так сказал, что день особый. В этом зимовье драться они будут не между собой, как принято, а с этими чужеземцами, дерзнувшими вторгнуться на нашу землю. Да простит меня Праматерь за это попущение, но я расцениваю это как знак. Знак грядущих перемен. Но чтобы перемены были к лучшему, нельзя забывать об уроках прошлого. Так давайте в этом зимовье вспомним бой три тысячи восьмого и устроим небольшую его инсценировку. Да начнется битва за родину! – Рев и вопли с трибун вновь разразились подобно урагану, так, что с сосен посыпалась хвоя. – Итак, дети мои. Начнем же турнир!
Дао Вальттери, не двигаясь с места, скупо кивнул, давая свое согласие на начало турнира. Решетка под вождями поднялась, из нее вышли двое морферимов из клана Серого Лиса. Один из них был бурого цвета шерсти, другой – медно рыжего. Морды у морферимов на людской глаз были почти одинаковые. Впрочем, на людской глаз все морферимы были одинаковые. Друг друга же они различали так же как люди, а цвет шерсти имел для них не больше веса, чем цвет волос у людей.
Морферимы взяли с козел боевые шесты, и приняв боевую стойку, медленно двинулись навстречу противникам. Йорвин с Сиртамой сделали то же самое. Без предисловий рыжий напал на Сиртаму. Удар был молниеносен, но тем не менее, Сиртама без труда его парировал. Далее на монаха с бешеной скоростью посыпался град ударов, но ни один не достиг цели. Йорвину тоже было некогда наблюдать за их поединком. Его противник нанес ему быстрый удар в плечо, на который Йорвин просто не успел среагировать. Этот удар был такой сильный, что Йорвина аж отшвырнуло на два шага. Он попытался ответить ударом на удар, но его шест лишь со свистом рассек воздух, в то время, как на его спину обрушился ураган. В бешенстве Йорвин нанес удар в пируэте, но его противник, легко парировав его, разорвал дистанцию. Ничего вокруг себя не видя от боли и бешенства, Йорвин стал размахивать шестом как деревянным мечом, разя воздух размашистыми и сокрушительными махами. Вдруг, оглушительный треск возвратил его из состояния боевого исступления. Его противник, поняв, что от очередной атаки не сможет уклониться, понадеялся парировать последний удар, но он оказался настолько силен, что шест моферима ударил его же чуть повыше глаз. Оружие в руках обоих противников разломилось надвое. У Йорвина шест разломился от невероятно сильного удара, а у бурого лиса – от столкновения с его головой. Морферим упал на песок арены, раскрыв пасть и выкатив язык. Со лба на землю с рассеченного лба закапала кровь. Сиртама пока не получил ни одного удара от рыжего противника, зато сам нанес порядочно. Хоть морферимов обучали скрывать свою боль от врагов, было заметно, что рыжий едва держится на лапах. Утратив концентрацию, он пропустил добивающий удар ноги в грудь, и повалился рядом со своим собратом. Победители, наконец, смогли выпрямиться и отдышаться. Но это был еще не конец. Ояярви поднялся с кресла, и гвалт мгновенно смолк.
