- Сиди здесь, я сейчас, - выхожу из комнаты. Смысла не вижу выслушивать его слезы-сопли. С ними давно все ясно. Надо мирить придурков, пока не загнулись оба. И похуй мне на просьбу не влезать, без посторонней помощи тут вряд ли можно обойтись. Цепляю мобильник рукой и набираю Макса.

- Дуй домой, зомби-мальчик. Будешь получать пиздюлей вместе со своим красавцем, - хмыкаю в трубку, слышу, как тот на полуслове замолк, абсолютно точно поняв, о ком я говорю. – Если не придешь через пятнадцать минут, я буду отрезать ему по одному пальцу, - приглушенным голосом, как в типичном фильме ужасов, говорю и кладу трубку.

Ну вот, похоже, одна из проблем скоро решится. После займусь собой…

========== Тихон ==========

Я понимал, что Гера рано или поздно узнает о Саше, но уж точно не думал, что таким образом. Однако, если быть предельно честным, я в какой-то мере рад произошедшему, хотя мне немного стыдно. Благодаря этой ситуации я увидел бурю эмоций. Я ощутил силу его ревности. Смятения. Злости. Увидел небезразличие. А это важно. Это безумно ценно. Это дало надежду. А что делать с Алексом… я все никак не мог придумать. Обижать его не хотелось, ранить или грубо посылать. Только друзьями мы вряд ли останемся. Мы ими изначально не были, задатков даже нет. Слишком разные.

- Так, подожди. Ты только что сказал, что когда тебе отсасывала твоя рыжая шлюшка, пришел Гера и все увидел? – давясь смехом, переспрашивает Леха после моего краткого рассказа. Вот именно из-за такой его реакции я и не хотел говорить, что же такого произошло сегодня, что я сам не свой.

- Именно это я и сказал. Только мне нихуя не смешно.

- Ты должен радоваться тому, что сдвиги есть.

- Ну да, сдвиги. Бушующий и недовольный Гера - именно об этом я, блять, и мечтал. Точно. Ты понимаешь, что после произошедшего он может начать меня избегать? Что эта ситуация может сделать пропасть между нами еще глубже и шире, - озвучиваю собственные страхи. Ибо, несмотря на некоторые плюсы, в этом случае есть и явные минусы, которые куда страшнее и неприятнее язвительно-ехидных фраз Германа. Я согласен на его фырканье, пререкания, дерзость. Я на все согласен, кроме игнора. Но вперед не забежишь, потому остается только ждать, каковы будут последствия…

…

Утра сегодняшнего дня я ожидал со страхом. Всю ночь прокрутившись в полудреме и толком не поспав, вскакиваю ни свет ни заря. Вместо душа принимаю ванную. Плотно завтракаю. Спокойно одеваюсь и выезжаю раньше, чем в предыдущие дни. Приезжаю к офису более чем за полчаса до начала рабочего дня, поздоровавшись с охраной, шествую к лифтам. И вот двери почти закрыты, как вдруг влезает рука, заставляя дверцы заново раскрыться, и входит не кто иной, как Гера… который, судя по всему, так же как и я, решил прийти раньше, чтобы не столкнуться.

- Привет, - первым здороваюсь, получая в ответ кивок. И все… становится ко мне спиной, облокотившись плечом о стенку. – Я должен тебе рубашку, - тише произношу, проведя пальцем от его лопаток до поясницы ровно по тому месту, где вчера была дырка на его одежде. Чувствую, как напряглось его тело. Как он вздрогнул от касания. И сделал то, чего я не ожидал. Повернулся и притянул к себе за руку. Все также молча. Только взгляд, что громче тысячи слов. Только теплая рука на моей.

Подхожу еще ближе, плотнее. Всматриваюсь в лицо напротив, непротестующее. Без сопротивления или недовольства. Спокойное, смиренное лицо, словно он знал, что так оно и будет. Наклоняюсь к его губам, замерев в сантиметре от них. Чувствую, как он задержал дыхание. Но глаза по-прежнему открыты. И в них не просьба, в них приказ.

Этот поцелуй, вероятно, один из лучших наших поцелуев. Он самый чувственный. Самый медлительно-нежный. Вкус сигарет, кофе и мятной жвачки, смешанный с его собственным вкусом. Обалденная смесь. И руки его в моих волосах, на спине, на бедрах, мягко скользящие. Тело прогибающееся, прижимающееся сильнее. Вставляет. Невероятно сильно вставляет, буквально вышибая. Выбивая почву из-под ног. От одной мысли, что это он со мной, что так охотно отвечает, так сильно к себе прижимает – схожу с ума. Появляется ярое желание послать все нахуй и, вытянув из лифта, увезти его к себе… не отпускать предельно долго. Забить на все, наслаждаясь человеком, от которого без ума. Уйти от мира сего, забыться в этих минутах.

- Я уже успел забыть, насколько сильно от тебя разит апельсинами, - хрипло в шею. Не расцепляя объятий. Лифт на кнопке «стоп» стоит минут пятнадцать-двадцать от силы, значит, еще чуть-чуть времени у нас есть.

- Как и я об ощущениях, что возникают во время поцелуя от твоей серьги, - закрыв глаза, дышу им. Просто дышу, зарывшись лицом в его волосы. И стоял бы так вечно, если бы не сработал динамик с просьбой снять стоп-кнопку.

Без его рук стало обжигающе-холодно. Не только телу, душе. Губы, хранящие вкус его, слегка пульсируют отголоском поцелуя. Тело помнит касания. И мне безумно хорошо от мысли, что это было, ровно в той же степени мне плохо, потому что закончилось, пусть и на миг. Хотя, зная переменчивость Геры, это может не повториться.

…

Но я ошибся… уже после полудня он сам пришел. Только в этот раз постучав в дверь, перед тем как войти.

- Не хочу травмировать себе психику выныривающими из-под стола рыжими головами, - поясняет свой поступок, вызывая полу-виноватую усмешку. Садится на диван, вальяжно раскинувшись. – У тебя тут курить можно?

- Всем работникам нельзя, мне – да. Привилегия главного. Окно открой и кури.

- Кондиционер спалишь, выключи.

Встает и пересаживается на подоконник, открывает окно, закуривает. Выдыхает медленно дым из приоткрытых губ, не сводя с меня внимательных чайных глаз. А я думаю, что мне делать. Встать и сесть к нему. Обнять, поцеловать? Закурить, постояв рядом или напротив? Спросить что-нибудь? Все еще боюсь ошибиться хотя бы словом, хотя уже делом успел наворотить…

- Прошло три года, - хмыкнув, произносит. – Это много и мало. Странная цифра. Вроде больше тысячи дней, с одной стороны, а с другой - всего какая-то тысяча… но за этот самый косарь у меня изменилось слишком многое. Я тебя ненавидеть должен. От тебя одни проблемы. Только вот никто не способен настолько сильно зацепить меня. И если это и есть она, любовь ваша, то я тебя люблю, Маркелов. Наверное, и тогда любил, просто я без понятия, какая она. Не разглядел. Не понял. Не узнал.

У него настолько спокойное лицо, словно и не он только что ровным слоем утрамбовал меня в пол своими словами. Любит? Стоп. Он сказал - любит? Меня. Любит. Он. Блять… встаю, глядя на него. Молчу, банально не зная, что вообще мне нужно сейчас сказать. Ответить, что с ума по нему как сходил, так и схожу? И не испугает ли его снова мое «люблю»?

Стою близко, напротив. Взяв сигарету, наполовину скуренную, затягиваюсь. Внутри все от шока замерло. Словно на паузу нажали. В голове, как в вакууме – пустота. Будто вырубили. Вытянули шнур из розетки. А сердце заходится, лупит о ребра. Эйфория, словно наркотическая, странная по телу разливается, медленно. Как тяжелый дым, оседая от макушки до пяток. Волнами.

- Ты все еще любишь меня? – ответ довольно прост. И может состоять всего из двух букв. Да можно вообще просто кивнуть. Но я, вероятно до сих пор, словно булыжником по голове приложенный, стою, смотря в одну точку.

Лишь когда хлопает дверь кабинета, я понимаю, что он ушел. И надо бы его догнать, вернуть, ответить. Но ноги как на суперклей к полу приклеены. Не сдвинуться. Окурок летит в окно, свежая сигарета теперь между онемевшими пальцами зажата. Пытаюсь понять свои ощущения. Это у меня радость такая или разочарование? Говорят, когда чего-то слишком долго ждешь, безнадежно, уже и не веря в то, что будет ответ, то получив ожидаемое – потухаешь. Словно на горящую свечу стакан воды вылили. И так ли со мной, не знаю. Но и я рад тому, что услышал его «люблю», и не рад. Почему? Наверное, это было сказано не так. Не тогда, когда нужно. Не к месту. Утренний поцелуй был умопомрачителен и великолепен. Но для признания слишком мало времени прошло. И сказано это было как-то по-обреченному, недовольно. Словно он сам не верит в то, что говорит.