- Аздар!
Отец не ответил. Под взглядом дочери он съежился, потом, заворчав, повернулся к ней спиной. Три о'маллехха выступили вперед, сомкнулись тесной стеной, защищая Аздара от дочери, и презрительно уставились на Алейтис, всем своим видом давая понять, что с ней никто не будет разговаривать. Это были мускулистые, крепко сложенные мужчины с глубоко посаженными желто-карими глазами, горящими фанатичным блеском, с короткими колючими усами. Их бритые черепа плотным тройным кольцом охватывал головной платок, влажный от пота. Аббы, сшитые из добротной ткани пан, свободно болтались на них, что еще больше подчеркивало мощь их фигур и усиливало впечатление силы и твердости. Они то и дело поглядывали на нее, но не прямо, краешком глаз, горевших смесью похоти и страха, и это подогревало ярость, кипевшую в Алейтис.
Она сделала шаг вперед, с неудовольствием сознавая, что упустила тот момент, когда преимущество было на ее стороне.
- Алейтис, возвращайся домой, - устало произнес Чалак.
Девушка вздрогнула, посмотрела на него - лицо Чалака было серьезно, даже мрачно, лоб нахмурен. Но враждебности в его взгляде она не заметила. "Нет, враждебности нет"-заключила Алейтис, почувствовав на миг удовлетворение.
- Нет, - спокойно сказала она. - На этот раз я не уйду.
Сердито нахмурив лоб и сморщив свои круглые пухлошекие лица, к ней сердито направились Мавас и Чалак остановил их спокойным жестом. Юрриш неуверенно посмотрел через плечо, ожидая указаний Аздара. Мавас неотрывно смотрел на Алейтис, лицо его раскраснелось, в маленьких глазках загорелся рожденным страхом злобный огонек.
Алейтис отрывисто захохотала, и ее жуткий пронзительный хохот расколол тяжело нависшую тишину. Она смеялась больше над собственной глупостью, чем над этими мужчинами, но об этом догадался только Чалак.
Мавас шумно выдохнул через нос - он был на грани нервного взрыва. Алейтис хищно огрызнулась:
- Попробуй только тронь меня, аф'иха - потом будешь жалеть об этом.
- Алейтис... - предупредил ее Чалак тихим голосом, но она это предупреждение проигнорировала.
- Мавас! - вдруг позвал Аздар. - Убери ее отсюда!
- Нет! - крикнула она. - Н-е-е-т!! Я хочу говорить с тобой! Камри...
Они проскочили мимо Чалака и схватили ее за руки - толстые пальцы до кости промяли плоть, оставив синяки на нежной коже. Они потащили ее назад, к двери, а она, беспомощная, зло кричала:
- Аздар! Ты камдил! Ты мой отец! Аф'и! Убери от меня эту суку Камри! Иначе ты пожалеешь. Я сделаю... Я сделаю... 0-о-ох!
Двое сильных мужчин проволокли ее через двери и начали толкать вниз по помосту, не заботясь о том, какую они ей причиняют боль.
Когда все трое оказались внизу, Алейтис немного успокоилась.
- Муттахид... муттахид... перестаньте, оставьте меня. - Она попыталась высвободить руку. - Все, больше не буду. Не нужно меня... - Она напряглась, пытаясь вырваться из цепких рук. - Я же сказала, что не буду. Имейте совесть, прекратите!
Но мужчины, крепко схватив девушку под руки, заставили ее почти бежать. Алейтис снова начала сердиться. Застонав, она рванулась всем телом и, резко подогнув ноги, упала наземь. Сидя на жесткой траве, она попыталась выровнять дыхание.
Мавас наклонился и запустил пятерню в ее длинные волосы. Жестоко усмехнувшись, он резко дернул, так что Алейтис нелепо подпрыгнула и выгнулась, словно она была тряпичной куклой.
Мавас захохотал.
Завопив от обиды и боли, Алейтис вскочила. Злость горячей волной потекла сквозь ее тело, злость такая исступленная, что казалась почти осязаемой силой. Она почувствовала, как горячая энергия наполняет ее руки, стекает по пальцам. Совершенно не думая, она махнула руками в сторону своих мучителей. Гнев до боли жег ее ладони, едва не разрывая плоть.
Мавас заревел от боли и отшатнулся. Юрриш жалобно выругался и попятился, закрывая ладонями обожженное лицо.
Алейтис, испугавшаяся сама, замерла и, глупо раскрыв рот, уставилась на двух здоровенных мужчин, которые только что так жестоко над ней издевались, а сейчас бросились бежать прочь, словно перепуганные дшкхмикхи. Она поднесла ладони к глазам, боясь увидеть вместо них обугленные головешки. Но руки были обычные. Только в кончиках пальцев слегка покалывало, как бывает в холодное время года. И все.
Облизнув пересохшие вдруг губы, она посмотрела вслед убегающим мужчинам и, тихо всхлипнув, бегом бросилась в дом.
Длинные тени - тени странных людей, странных животных, - то скрещиваясь, то расходясь, плясали на истоптанной траве луга.
Пришел караван.
Алейтис прижалась носом к окну. Сквозь толстое двойное стекло не проникало ни звука, но ей ничего не стоило вообразить себе мозаику из веселых колес - в общем из всего того, что, как она помнила, всегда сопровождало подобные события.
Девушка села на кровать и, беспокойно поерзав, собрала тяжелые пряди волос в тугой узел на макушке.
- Ай-джахани, еще минута - и я полезу на стену, - раздраженно проговорила она и уперлась головой в изголовье кровати.
Потом она привстала, распустила волосы по плечам.
Часы показывали са'ат кудхам плюс двадцать. Потянувшись, она сердито посмотрела на дверь.
- Не буду! Пусть скуют они пальцы на ногах Ашлы! Я уже по горло сыта их деликатными чувствами и тем, что их приходится постоянно беречь!
Она приоткрыла дверь и, подпрыгивая, побежала по коридору.
Несколько минут спустя Алейтис гордо прошла мимо азири, которые отводили взгляды и за спиной делали пальцами знак "рога", дабы отвести от себя несчастье.
Пробравшись сквозь кусты по другую сторону чаридана, она ступила на тропу, ведущую к реке. Оказавшись в достаточно густой тени, девушка отбросила капюшон, и речной бриз заиграл ее влажными от пота волосами. Вокруг порхали бабочки: прохладный ветерок, словно шелк, ласкал тело. Твердый комок негодования, гнездившийся где-то в области солнечного сплетения, растворился без следа под воздействием красоты и безмятежности летнего послеполудня.
Она брела по тропинке, наслаждаясь звуками и запахами, которые приносил ветерок.
Вода бело пенилась и играла вокруг плоского камня, выступавшего из берега. Алейтис ступила на прохладный гранит, опустилась на колени, и губы ее оказались всего в нескольких дюймах от бурлящей ледяной воды.
Сердце пронзила боль при мысли о том, что ей придется покинуть эту долину, где она прожила всю жизнь.
- Нет, черт побери, плакать не стану! - Алейтис зачерпнула полную пригоршню ледяной воды и плеснула себе в лицо.
Упруго вскочив на ноги, девушка пошла дальше по тропинке, погрузившись в свои невеселые мысли. Она чувствовала себя центром вихря враждующих чувств и от этого испытывала какой-то неприятный внутренний дискомфорт: она одновременно страдала от гнева и возбуждения, от сожаления и какого-то радостного предчувствия, но сильнее всего - от неисчезающей боли, которая становилась острее всякий раз, когда она вспоминала о том, что ей придется покинуть ласковую долину и милого, немного мудрого грезителя - певца Вайда.
В том месте, где берег реки сильно подточила вешняя вода, была построена низкая стенка из камня. Алейтис опустилась на колени и, уперевшись локтями в холодный камень, положила несчастную свою голову на руки. Старый хоран отбрасывал густую тень, поэтому она не стала опускать на лицо капюшон. Волосы ее свободно развевались. Нежная музыка бегущей волны постепенно успокоила ее беспокойный дух, пульсирующее болью сердце, сделала тело более расслабленным и восприимчивым к сигналам окружающего мира. Она подалась вперед, так что почти легла на каменную стенку грудью, и стала смотреть на реку. Вода - переменчивые зеленые тени; пузырящаяся облачно-белая пена; пламенистые искорки-отблески лучей Хорли; сапфирнозеленые силуэты, проносящиеся в прохладной глубине.
Глубже... глубже... Дух... сознание... душа... растворяется... плывет... наружу... наружу... словно туман, и это нужно осознать... понять... Я и не я... одна... и не одна... не такая... одно... одно... время... я плыву... лечу... как лист по ветру... я была - не была... Алейтнс... рыба... мавик... йехма... микханкх... насекоморыбоживотное... все... сознание... плывет на воздушных волнах... Алейтис... И она воспринимала все богатство цветов ковра жизни вокруг, и под ней, и над ней. Она смотрела на мир собственными глазами, на этот раз связь не прервалась. Невидимые нити, такие же бесчисленные, как и звезды на ночном небе, исходили из нее, как из веретена, - она пряла нити жизни. Алейтис очень осторожно поднялась, сияя тайной радостью, от которой захватывало дух. Медленно, очень медленно повернула голову. Жизненная сила бурлила в ней, создавая обширнейшую сеть связей со всем живым, от неба до земли.
