— Твое плечо, — сбивчиво, словно не своим голосом произнесла моя бойкая ранее Рита, а я забыл про него, совершенно забыл про пулю и боль, как будто ничего и не было. Привык. Уже давно привык ощущать ноющую боль. Поэтому не чувствовал. Да, именно поэтому.
— Я не чувствую, — как-то отрешенно сказал я, отмечая, как вернулся Арчи с водой, от которой исходил пар, и девушка тут же отпустила меня, под его озлобленным взглядом.
— Не чувствует он, — выплюнул мужчина, открывая свой рюкзак, извлекая из него медикаменты. — Загноится, отрубят, вот тогда почувствуешь, — цедя, дополнил наемник, заставив меня сесть на булыжник, надавив на ранение пальцами, из-за чего я зашипел от боли, бросив гневный взгляд на него. — Ты же не чувствуешь?
— Арчибальд, — сквозь зубы произнес я, отмечая самодовольную ухмылку на губах мужчины.
— Не двигайся, сладкий, будем тебя чинить, — проворковал в ответ, тут же изменившийся в лице наемник, помогая мне раздеться до пояса, чтобы облегчить ему работу. — Возьми, — протягивая мне толстую, обломанную ветку дерева, которую он омыл в воде, серьезно сказал Арчи, а я покосился на него.
— Мне и так нормально, — ответил я, отказываясь от его предложения.
— Не нормально, будет больно. Пуля вошла глубже. Возьми, — настаивал на своем мужчина, а я со скрипом сжал зубами дерево, чтобы не раскрошить себе от боли или не прокусить язык от нее же, ведь извлекать пулю Арчи собирался на живую, впрочем, выхода у нас не было, и я был к этому готов.
Рита отошла немного в сторону, чтобы не мешать и не попадаться Жрецу на глаза, пока он разматывал повязку и оценивал ситуацию, после чего он нагнулся ко мне, и прошептал так, что у меня в жилах начала застывать кровь, от интонации, которую он выбрал, интонации, которая означала смерть:
— Тебе повезло, что артерия не задета. Но, если ты еще раз так сильно ей увлечешься, что не заметишь стрелка у себя за спиной, я перережу ей глотку.
Мне хотелось ему возразить. Вот только слова застряли в горле, потому что он был прав, человек умирает в течение минуты, если пуля пробьет артерию, это нам вбивали не раз. А эта встретила препятствие в виде моей кости, и наверняка распласталась, вытащить будет дьявольски тяжело.
— Мастер, кипяченая вода, что-то еще? — вопросил вошедший Тито, молодой парень с таким же оттенком кожи, как и у Джинна, принеся с собой котелок с парующей водой.
— Да, простерилизуй пинцет, спиртовку и кинжал, и выложи на марлю рядом, — отозвался Арчи, щедро поливая рану спиртом так, что из-за жгучей боли я зашипел, а наемник протер следом свои руки.
Треклятая одиннадцатая пуля, мать его. Одиннадцатая. Застрявшая в моем теле. Тито выполнил все указания мастера и встал рядом, по приказу зафиксировав меня в одном положении, в то время как Арчи с маниакальной точностью стал отсасывать скопившуюся кровь спиртовкой, чтобы после пальцем начать прощупывать нахождение пули через пробитое ей отверстие, заставляя меня выть от адовой боли, которая словно током пронзила каждую клеточку моего тела. Я бы нахрен откусил себе язык, если бы не гребанная палка в моем рту. Раскрошил бы все зубы, глуша свой ор, ощущая, как темнеет перед глазами. Но отключаться нельзя. Нельзя отключаться.
— Нашел, — облегченный вздох Арчи над ухом, заставил меня выдохнуть, и даже ощутить, как занемело тело там, где его крепко удерживали руки Тито, который прикладывал чертову тучу сил, чтобы удержать меня на месте. — Сиди смирно, любимый, сейчас я достану из тебя эту гадину, — произнес Жрец, а у меня даже мыслей не возникло прикончить его за подобное обращение, потому что я был одним оголенным нервом, едва балансирующим на грани сознания из-за дикой, поглощающей боли, которая так живо отрезвляла мой разум, и в то же время губила меня. Нахуй, нахуй, нахуй! Извлекай уже эту хрень из меня!
Холодные пальчики прикоснулись к моей ладони, я едва не дрогнул, но боль перекрыла собой все. Отшвырнула меня в стену, распластала, свежевала и тут же расчленила. Сука!
Трется, что-то мягкое трется об мою руку. Я опускаю глаза вниз, стараясь сконцентрироваться на светлых волосах и на девушке меж моих ног, которая трется об мою гребанную руку. Дьявол, Рита. Ты. Гребанный. Дьявол. Какого хуя ты делаешь?
Арчи развел пальцами края раны, я чувствовал это так отчетливо, что в который раз мне захотелось взвыть, но руки Тито сильнее сжали меня, а губы девушки сомкнулись на моей ладони, и я расслабился, позволяя Жрецу продолжить свою экзекуцию, пинцетом достающему пулю из меня по раневому каналу. Сука!
— Еще чуть-чуть, тут остатки тканей, и можно зашивать, — как-то приглушенно произнес Арчи, а мое сознание отказывалось что-то воспринимать.
Перед глазами все меркло. Я старался отогнать этот морок, но он был сильнее меня, сильнее боли, которая догнала меня снова, как только Жрец проколол иголкой мою кожу и стал протягивать сквозь нее нить. Я чувствовал лишь мокрые, горячие поцелуи на моей ладони. Чувствовал приятную тяжесть Ритиной головы на моей ноге, когда она положила ее на меня. Чувствовал ее тепло. Как тебе, уверенная? Весело с нами? Как по мне, то очень весело, особенно сейчас, когда мое сознание уплывает от меня, а болевой шок накрывает организм пеленой.
Примечание к части
Мара: https://vk.com/photo-99046542_404998441 Дюна: https://vk.com/photo-99046542_418066212 Джин: https://vk.com/photo-99046542_418066241 Тито: https://vk.com/photo-99046542_418066310
>
Глава 30
Охота.
День третий.
Ночь.
Было тепло, удивительно тепло и мягко. Но стоило мне дернуться, как резкая боль оглушила меня, заставив зашипеть сквозь зубы. Я распахнул глаза, уткнувшись взглядом в потолок, на котором мелькали языки пламени от костра, разведенного в пещере. И обратил внимание на скрутившуюся рядом со мной Риту, которая положила голову на свои руки и заснула возле сооруженного для меня ложа. На ее лице так отчетливо отражалось умиротворение, что я волей-неволей стал любоваться ей, но лишь мгновение, чтобы в следующие — провести подушечками пальцев по ее скуле, заставив девушку вздрогнуть, прогнать дремоту и посмотреть на меня.
— Как ты? — ее голос звучал приглушенно, хрипло, а я прищурился, мысленно оценивая свое состояние.
— Терпимо, — коротко, ясно, емко ответил, чтобы вновь прикоснуться к ней, потянуть на себя за подбородок, и она поддалась.
Рита смотрела на меня прямо, но в ее взгляде читался страх, а также неуверенность, непонимание. Я чувствовал ее тревогу. Ощущал ее волнение, и понимал, что сам нахожусь на грани. Что внутри меня происходит что-то необъяснимое, совершенно несвойственное мне. Я словно переживаю. Переживаю за нее, не за себя. И это чувство гложет меня. Ущемляет. Делает слабым. А я ненавижу слабость, но даже не стараюсь отвергнуть того, что чувствую. Дерьмо.
— Где все? — слишком спокойно, расслабленно, будто меня ничего не тревожит, не сжирает, проговорил я, всматриваясь в глаза девушки нависшей надо мной с моей подачи.
Ее губы так близко. Это пугает. Но я не в силах заставить себя не смотреть на нее, не держать ее, не вкушать ее беспокойство и не переплетать его с моим. Что-то пошло не так. Давно уже не так, а я только заметил. Глупец.
— Жрец со своими людьми на улице. Он пошел собирать какие-то травы, которые снизят твою боль. Мне приказали за тобой смотреть, — на последних словах она сдержанно улыбнулась, не предпринимая попыток отдалиться от меня, хоть я и заметил, как она стала дрожать, начиная нервничать сильнее.
Ее пугало то, что она позволяет мне так просто касаться себя. Пугало то, что она не хочет, чтобы я это прекращал. И я это чувствовал. Даже знал, почему все так складывается, но в то же время я слышал свой внутренний голос, который уже во все горло кричал о том, чтобы я прекращал ходить по лезвию ножа, что мне необходимо оттолкнуть ее от себя. Необходимо показать ей, что я не изменился. Что монстр по-прежнему внутри меня, что он моя часть. Но видимо я не был властен контролировать свои эмоции сейчас, ощущая ее мягкую, теплую кожу под подушечками пальцев.
