Сергей улучил минутную паузу и закричал на весь автобус: пять минут прошло водитель, можно выезжать!

Автобус наконец-то вырулил с остановки и выскочил на проспект. Практически все пассажиры автобуса аплодировали поступку галантного пенсионера. Уже никто не возмущался, что нечем дышать и так далее. Настроение у всех заметно выросло, и Протасов понял, что про гиппопотама он явно переборщил. Из неловкого положения выручил Сергея мобильник, он затрещал на весь салон, и мужчина вынужден был извиниться перед своей соседкой за высокие ноты мелодии звонка.

– Да, это я, – ответил Сергей по-военному чётко, и прислушался.

Звонил его старый приятель Игорь, и просил, чтобы он к нему заскочил на работу.

– Понял я, понял, – повторил несколько раз Сергей, и выключил телефон.

Голос Игоря показался ему слегка взволнованным и Сергей сообразил, что случилось что-то сверхординарное. Автобус набрал приличную скорость, и Протасов мельком взглянул на часы. «Пора пробираться к выходу. Иначе проеду свою остановку», – подумал он, и чуть приподнялся. Соседка его, по всей видимости, успела задремать, и он ощутил некую неловкость. Прокашлявшись и двигая плечами, он добился результата. Женщина открыла глаза и посмотрела на него как на приведение.

– Простите, что потревожил, но мне нужно выходить.

Соседка с неохотой поднялась и выпустила Протасова. Тот совсем как мальчишка перепрыгнул в проходе сумки и, бросив прощальный взгляд на студентку, назвал водителю свою остановку. Когда автобус затормозил, Сергей ощутил небольшое облегчение. Свежий воздух моментально поднял настроение и мужчина, прибавляя шаг и обгоняя случайных прохожих, заторопился на работу. Контора была открыта, и это ещё больше удивило Сергея. Обычно никто из сотрудников так рано не приходил. Потянув за ручку, Протасов открыл тяжелую дверь и оказался в помещении.

– Привет шеф!

Сухой голос Валеры застал Сергея врасплох. Он снял куртку и на мгновение застыл. Погрузившись в свои мысли, Сергей забыл, что в конторе уже кто-то есть.

– Чертяка, так можно человека и до инсульта довести.

Протасов повернулся к Валерке и протянул руку.

Крепко сбитый, невысокого роста, Валера стоял и заискивающе улыбался. Сергею этот парень всегда нравился, с первого знакомства. Он был приветлив, в меру словоохотлив, выбрит до синевы на щёках, и всегда в начищенных до зеркального блеска туфлях.

– Ты один? Больше никого нет?

Сергей пригладил рукой волосы и вытащил из шкафчика чашку для кофе.

– Один, как перст один, – ответил с ухмылкой Валера и включил электрочайник, стоявший на стареньком сейфе. – Работы нет, и народ не торопится приходить, – сделал вывод Валера, сокрушённо пожимая широкими плечами.

– Да уж, тишина эта мне не нравится, если честно. Хотя, бандитов, и прочих отморозков никто не отменял, но спокойная жизнь наших граждан, гораздо важнее денег. Ты как, Валера, считаешь?

Сергей налил в чашку кипяток и размешал ложечкой сахар. В офисе кофейный аромат перемешался с табачным, и ко всему прочему добавился запах мужского парфюма. Протасов выпил почти залпом кофе, и решил сделать ещё одну чашку.

– Что тут думать? Когда нет у нас работы, это конечно плохо, и любимая женщина ворчит, и детворе хочется подарков. Но я так же, как и ты шеф за то, что лучше нам сидеть без денег, чем всякая шпана по вечерам не будет давать покоя мирным гражданам, и вдобавок ко всему грабить квартиры.

– Вот-вот, и я о том же. Чуть не забыл, мне же Игорь звонил, и просил, чтобы я к нему приехал.

Сергей хлопнул себя ладонью по лбу, и вскочил со стула как ошпаренный.

– Оставайся здесь Валера, жди меня. Мне кажется, что работа у нас в скором времени появится.

Протасов молниеносно выскочил из офиса и помчался к Игорю. Не хотелось опаздывать и показывать своё невежество.

Утром следующего дня я проснулся довольно рано. Через одно единственное деревянное окно пробивался тоненький луч света. Сделал зарядку и, прогоняя остатки сна, я по-молодецки схватил ведро и побежал за водой. Родник находился в нескольких минутах ходьбы от дома и, перепрыгивая через невысокие деревянные ограждения, быстро добрался до колодца. День обещал быть солнечным и тёплым. Уже первые лучи солнца пробуждали птиц и зверей. Вековую тишину заполнили звонкие ручейки жизни и тишина отступала, прячась в густых лесных дебрях, до наступления сумерек. Где-то вдалеке я слышал заливистые трели и, прислушиваясь, старался угадать, кто из птиц поёт. Привязывая верёвку к ведру, опустил его на дно. Колодец был глубиной около трёх метров. Когда-то мы с Сашкой вдвоём его выкопали и обложили внутри камнями, чтобы вода не подмывала почву. Вода в колодце была хрустально чистой и чуть сладковатой на вкус. Вытягивая ведро, я опустил его на землю и наклонился, чтобы напиться. Делая малые глотки, зажмуривал глаза и, утоляя жажду, обдумывал, чем сегодня заняться. Вернувшись в дом, я разжёг в печке огонь и поставил чайник. Протягивая руки к огню, сжимал и разжимал пальцы и смотрел, не отрываясь, на пламя. Оно весело поднималось вверх, и сухие дрова потрескивали и разбрасывали вокруг маленькие искры, будто бенгальские огни. Чайник быстро закипел, и я заварил чай. Сиху Лунцзин, китайский чай, один из лучших напитков, собирался возле города Ханчжоу. «Колодец дракона», так назывался источник, возле которого рос столь удивительный чай. Аромат благородного напитка моментально заполнил маленькую комнатку. Запах смешивался с лесной утренней свежестью, и оставлял неизгладимые впечатления. Я любил сны и часто, довольно часто, помнил их содержание от начала и до конца. Это было загадкой не только для меня. Ответы искать было бессмысленно и оставалось всё принимать за чистую монету. Яркие цветные сны приходили ко мне довольно быстро, как только голова касалась подушки, и я тут же проваливался в пустоту, во мрак, как будто младенец в утробе матери. Только сны бывали разные и если, к примеру, во сне я оказывался в детстве, то обязательно заканчивал то дело, которое тогда начал. И после того как просыпался, отчётливо понимал, что справился со своей задачей полностью. И после, никогда уже не болело сердце, как это часто бывает у других людей. Когда они вспоминают прошлое и жалеют о том, что не смогли иногда по пустяшным причинам, либо же по другим «весомым» обстоятельствам, выполнить задуманное.

Все мы с детства доставляли массу хлопот родителям. Капризничали, показывали характер, и злились на мать или отца за то, что нас заставляли что-то делать, вместо того, чтобы гонять с друзьями во дворе или же летом бежать купаться на речку. Плохо учились в школе, не пошли в институт, прошляпили хорошую, престижную работу. И порой, до конца жизни, каждый из нас о чём-то сожалел. У меня этого не было. Всё это началось уже в зрелом возрасте. Откуда оно взялось? И почему? Вначале я искал ответы, много читал, и анализировал происходящее. Но потом понял, что занятие – не благодарное. И бросил. Так было, безусловно, легче и то, что случалось со мной, воспринимал как должное. Терзаясь ночными кошмарами, я знал, что, не смотря на животный страх, останусь жить. Бессчётное количество раз погибал во сне, и снова рождался. Принимая во сне смерть, словно евангельский мученик, надеялся, что это конец и моя Миссия закончена. Но этого, к сожалению, не происходило, и я снова и снова в реальной жизни становился неуязвимой – Бабой-Ягой. Гнев и ярость ещё с детских времён имела свои корни. Но они уходили в такую глубокую старину, во времена иудеев, что я мог только догадываться, кем были мои предки. Если я кричал, то крик, похожий на львиный рёв, пронизывал всё живое вокруг. Дикие животные в страхе бежали как можно дальше от этого места. Это касалось и других чувств, которые я тщательно скрывал от окружающих. Радость, смех, слёзы – это был своего рода «ящик Пандоры», открывать который несведущим людям категорически воспрещалось. Однако и это ещё не всё. И горе и боль, впитанная мной в младенчестве, словно губкой формировала тело. Предела совершенству не существовало, но я стремился к нему.