— А откуда же тогда ваши Высшие? Ведь их кто-то, получается, тоже обратил, — задал закономерный вопрос Холмс.
— Логичное заключение, но нет. История Высших покрыта тайной. Они Высшие и они есть. Больше никому ничего неизвестно. Откуда они появились, кто их создал — загадка, которая навсегда ею останется. Даже для тебя.
Шерлок призадумался, о чём бы ещё спросить.
— А что случается со Связью после обращения человека?
— Она прерывается, разумеется. Потому что в таком случае больше никто не нуждается в постоянном перерождении, а пить кровь друг друга мы не можем. Вот почему Дана могла потерять Зои навсегда. Ту бы обратили, и всё.
— А вампиры продолжают что-то чувствовать по отношению друг к другу?
— Если ты о любовных чувствах, то не знаю. Кто-то говорит, что обращение лишь скрепляет их, кто-то говорит, что после обращения чувства окончательно пропадают.
— Почему ты не хочешь обратить меня? — задал Шерлок вопрос, интересующий его с момента рассказа о его самой первой жизни.
— Бессмертие — это на самом деле не так хорошо, как может показаться. Вампиром быть ничуть не легче, чем обычным человеком, если не сложнее. Мы ничего не чувствуем. Точнее, мы чувствуем рецепторами, а вот внутренние ощущения — очень слабо и невыразительно, смешанно. Ты же… твои чувства и эмоции всегда были и есть такие сильные и искренние, мощные, что я совершенно не хочу забирать их у тебя. Мне кажется, что отнять право на смерть — это самое ужасное, что можно сделать с человеком.
— Тебе нравится смотреть, как я каждый раз умираю? — возмутился Холмс.
— Нет. На самом деле я уже ничего не чувствую во время твоей смерти. Просто смиряюсь с её фактом и жду тебя снова.
— А если с тобой что-нибудь случится, и ты погибнешь? Что тогда станет со мной?
— Вероятно, что ты проживёшь свою последнюю жизнь в этом теле и в следующий раз окончательно переродишься в новом. Либо так и будешь продолжать время от времени перерождаться в этом теле. Я не знаю.
— А если меня обратит до тебя какой-нибудь другой вампир, у меня появится свой Человек?
— Это удивительный факт, но Человек,
у которого была выявленная Связь ещё при жизни, после обращения в вампира не получает новую Связь.
Шерлок вздохнул и начал слезать с кровати.
— Уже почти десять, пора браться за дело. Конорс не будет ждать.
***
Их жизнь теперь стала совершенно другой. Холмс искал всевозможные зацепки и улики, собирая компромат и неоспоримые доказательства вины Конорса. Он со временем даже подключил Майкрофта, надеясь с его помощью быстрее расправиться с этим делом и засудить чёртового ублюдка. Если верить Джону, то в этот раз Фердинанд не отделается разжалованием до низов и конфискацией имущества. Для вампиров-рецидивистов был издан специальный закон, который позволял приговорить такого вампира к сожжению, то есть, по сути, к смертной казни. Она применялась потому, что раз вампир не понимает всё с первого раза, то он неисправим, а подобные неуправляемые вампиры Высшим не нужны.
С другой стороны была их общая повседневная жизнь. Шерлок уважал желание Джона всё обдумать, но всё равно иногда подшучивал над ним, забираясь к нему на колени или сильнее прижимая его голову к обнажённому бедру, или прося — требуя — поцеловать. Тогда Джон вздрагивал и с серьёзным видом просил не быть Бернардом. Холмс злился, потому что не понимал, о чём — ком — идёт речь, а Ватсон так до сих пор и не рассказал.
А ещё Шерлок постоянно ставил на Джоне эксперименты. То чеснок ему почистил и подложил в кресло (Джон просто хмыкнул и выкинул зубчики в урну), то попытался проткнуть где-то добытым осиновым колом (Джон среагировал быстрее и просто выдернул его из рук), то рассыпал перед дверью в его комнату горчичный порошок (Джон просто переступил его, а потом потребовал от экспериментатора всё убрать), то резко окатил освящённой в церкви водой из бутылки (Джон отплевался от неё и, тяжело вздохнув, пошёл переодеваться), то притащил зеркало и попросил описать самого себя (Джон зачесал рукой волосы назад и сказал, что ему не помешало бы постричься), то нашёл и повесил над входной дверью веточку боярышника (Джон с любопытством наблюдал за ним, сидя на лестнице, ведущей наверх, а потом протиснулся мимо на улицу, чтобы помочь миссис Хадсон с пакетами), то, тихо шипя от боли, принёс три шипастых розы и всучил их буквально в руки (Джон с удивлением поблагодарил и потом передарил цветы Марте), то целый день носил на запястье чётки с маленьким деревянным крестиком (Джон невозмутимо касался религиозного атрибута, с улыбкой глядя на досаду соседа)¹. В общем, извращался Шерлок как мог, пытаясь доказать любые байки практическим способом.
А ещё Джон серьёзно раздумывал над словами Шерлока. Иногда, сидя в своём кресле и наблюдая за стремительным Холмсом, который молниеносно носился по гостиной, разбрасывая вещи, рассуждая вслух по поводу Конорса и что-то набирая на телефоне, думал о том, что, наверное, Шерлок в чём-то всё-таки прав.
Шерлок и Бернард. Один и тот же человек, и в тоже время нет. Ватсон пообещал сам себе хотя бы попытаться перебороть свой страх и снова попробовать сделать Шерлока — и себя — счастливым. Хотя бы в память о Бернарде и том сожжённом на костре «Шерлоке». И вообще всех предыдущих «Шерлоках»
***
В тяжёлых думах и поисках доказательств прошли две долгие недели. Вечером субботы Холмс возликовал:
— Наконец-то! Я объединил всё, что собирал до этого около года, добавил кое-что из свежих новостей и наработок людей Майкрофта. Теперь я знаю, где находится Конорс. Нужно срочно отправляться туда, чтобы найти последние неоспоримые доказательства, пока он не избавился и от них тоже. Конорс почувствовал, что пахнет палёным, причём в самом прямом смысле этого слова, ведь в случае его поимки ему светит, по твоим словам, костёр.
— Да, но тебе не кажется, что это лучше поручить Майкрофту и его… людям?
— Нет, ни в коем случае. Эти пустоголовые болваны лишь всё сорвут и испортят. Конорс заметёт последние следы и уйдёт надолго в подполье, пока сроки по его делам не истекут. А в идеале — даже до моей смерти. Тогда ему уже никто не помешает вновь заниматься грязными делишками без страха наказания.
— Хорошо, что от меня требуется? — Нахмурился Джон, сжимая кулаки. Шерлок улыбнулся.
— Лишь сопровождение и, в случае опасности, защита, ничего особенного.
— Только не говори, что мы отправимся чёрт знает куда рано утром!
Холмс самодовольно хмыкнул, глядя на Ватсона сверху.
— Именно так. Нельзя задерживаться ни на минуту. — Вампир вздохнул. — Или же я могу передумать и отложить поездку, скажем… до обеда, если ты меня поцелуешь.
— Шерлок, шантаж — это слишком грязно.
— На войне все средства хороши, Джон.
— Бога ради, не становись Бернардом! — взмолился вампир, закатывая глаза.
— Расскажи мне уже наконец о том, кто такой Бернард! — Вдруг взорвался Холмс, разъярённо поджимая губы. — У меня создаётся впечатление, будто между нами стоит этот чёртов Бернард, о котором я не знаю ничего, кроме имени и места жительства!
— О, прости, Шерлок. — Ватсон обнял его, действительно ощущая перед ним что-то, что обычные люди назвали бы чувством вины. — Я не думал, что это так повлияет на тебя.
Шерлок размяк и уже тише — ласковее — спросил:
— Расскажешь?
— Нет, Шерлок, прости, как-нибудь в другой раз.
Холмс скинул с себя чужие руки, обиженно фыркнул и, круто развернувшись, ушёл к себе в комнату, едва не хлопнув за собою дверью.
«Впрочем, — подумал Джон, — это лишь до следующего утра».
Комментарий к
Примерная хронология жизней Шерлока (годы жизни; возраст; время перерождения):
~1265-1290 (25 лет) (+100)
1390-1415 (25 лет) (+50)
1465-1481 (16 лет) (+75)
