– Не волнуйтесь. Вам надо до «Лидо-Чентро».

– Здорово! – обрадовалась Пат, которая всегда, не стесняясь, заговаривала с людьми. – Вы здесь живете?

– Я даже не помню сколько, – протянул незнакомец и словно захлопнулся. Мне было непонятно, зачем он с нами заговорил.

– В Рим приехали? На отдых? – продолжил он так же неожиданно, как и замолчал. Я кивнул. – Правильно, – совершенно без интонаций продолжил он. – Выгоднее всего из аэропорта ехать до Лидо – это полтора евро. А там сядете на электричку до Рима – это еще евро тридцать. Билет действует сто минут. Успеете.

– Куда? – серьезно спросила Пат. – А вдруг мы не успеем?

Пассажир не поддержал шутку. Автобус покружил по улицам, проехал мимо «Бургер кинга», повернул направо, потом налево и встал рядом со зданием, в котором угадывался вокзал. Вместе с нашим безликим попутчиком мы выбрались под ласковое садящееся солнце.

– Если вам нужен магазин, – сказал он и махнул рукой, мы послушно посмотрели в указанную сторону.

– Ага, – сказала Пат. – Я вижу «Карфур».

– Спасибо, – мы обернулись. Ни вблизи нас, ни на расстоянии, которое можно было окинуть взглядом, никого не было.

– Оказывается, мы разговаривали с пустым местом, – Пат тряхнула короткими рыжими волосами.

Не могу сказать, что именно я почувствовал, но ощущение было неприятным. У меня как будто исчез живот. Кости остались на месте, но все мышцы, кожа, внутренние органы пропали, и ветер теперь дул сквозь меня. Я провел рукой – естественно, все было как обычно. Ветра тоже не было.

– Ты сейчас думаешь? – спросила Пат. – Не надо. Пойдем лучше купим вина.

Если вы любите вино, то вам всегда будет чем заняться в путешествии по Европе. Европа любит вино. Глупо отрицать, что Европа любит крепкие напитки или пиво, но именно вино делает Европу Европой.

В индийском Дели нам попадался отличный ром, в китайском Даляне – отличное пиво, выпивку можно найти даже в Пешаваре, и необязательно на Территории Племен, где можно найти вообще все что угодно. Просто зайдите в вайнбар при дорогой гостинице. Это будет настоящее пойло, но вас утешит и оно – это будет привет с родины.

– Видишь ли, дионисийский, вакхический культ, по сути, создал Европу. Любовная страсть, жизненная сила, толкавшая европейцев в самые дальние уголки планеты, мужественная витальность воинов и, по сути, вся европейская философия – все это взялось из корня виноградной лозы. Хотя ради справедливости скажу, что изначально это был общий средиземноморский культ как к северу от моря, так и к югу с востоком и западом. В общем, со всех сторон.

– Давай решим, что лучше – красное или белое.

– Я еще не закончил, – сказал я, тоже разглядывая бутылки.

– Даже если ты это все сам придумал, – Пат взяла в руку бутылку просекко, – все равно звучит ужасно занудно.

На просекко мы в конце концов и остановились. Это была внушительная полуторалитровая бутылка ценой чуть больше четырех евро. Когда мы вышли на улицу, жарко было даже в майке – самое подходящее вино для такой погоды. С ним может соревноваться португальское винью-верде, но просекко газированное, поэтому в споре выигрывает. Естественно, лишь на мой взгляд.

Мы шли по улице, за нами шла праздная собака, белая с черными пятнами, потом отстала, когда мы свернули к морю.

– Просекко, – сказал я, – происходит от названия деревни на севере Италии.

– Летом здесь должно быть по-настоящему жарко, – проговорила Пат, разглядывая закрытые зеленые деревянные ставни в больших окнах.

– Ледяное просекко льется рекой в жару, – подтвердил я. – А название деревушки происходит от славянского слова ‘просека’.

Пат остановилась и внимательно посмотрела на меня. Я в очередной раз подумал, что таких красивых лиц не бывает.

– Врешь, – сказала она. – Ты все время придумываешь на ходу.

– Но ведь неплохо придумываю, – я поцеловал ее. – Смотри – море.

Берег в Остии выглядит по-свински – сплошные заборы и частные пляжи. Мы пошли на бесплатный городской. Он оказался чистым, с крупным песком и почти пустым. Подальше от воды сидела компания мальчиков и девочек лет семнадцати. У них было много разных бутылок, и им было очень весело. Я хорошо помню, каково это. У воды расположился джентльмен с дредами. У него кроме полной бутылки граппы была еще палатка и расстеленное на песке одеяло. Вечер на берегу Тирренского моря.

– Как будет на итальянском «добрый вечер»? – спросила Пат

– Не знаю, – я снимал джинсы и замешкался с ответом. – Кажется, ‘буона ноче’.

– Эй! – Пат махнула рукой бродяге с дредами. – Как вас там! Буэно…

Бродяга завозился на своем одеяле, косматые, грязные на вид волосы зашевелились, как чьи-то многочисленные пальцы.

– Буоно, – сказал он по-русски. – Я тоже без конца раньше путал. И вам того же, барышня. Очень уж вы красивая. Прямо сердце радуется.

– Завидую я вам, – серьезно сказала ему Пат. – Будете ночевать под звездами на берегу синего моря.

– А вы присоединяетесь, – бродяга похлопал по крутому боку здоровую бутылку с граппой. – Вместе с вашим другом. Места на всех хватит.

– К сожалению, не можем, – сказал Пат с сожалением. – Мы буржуи. И у нас снята дорогая квартира прямо на Эсквилине.

– А тяжело быть буржуем? – заинтересовался дядька.

Я не стал слушать дальше и с восторгом вошел в синюю тирренскую воду.

Вода в Тирренском море в конце сентября – самый первый сорт. Я с удовольствием поплавал, вышел на берег, теперь отправилась купаться Пат. Она отлично плавала и легко обгоняла меня на любой дистанции.

Бродяга оживленно беседовал с двумя неизвестно откуда взявшимися девицами. Они говорили по-итальянски, он удачно шутил – девицы смеялись как ненормальные. Как видно, он твердо решил организовать компанию себе на ночь и явно преуспевал в этом.

Он быстро стал мне неинтересен, я отвернулся и стал любоваться Пат. Она медленно плыла к берегу и улыбалась. Я помог ей выйти из воды.

– Смотри, – сказала она. – И этот исчез.

Я обернулся – действительно, ни бродяги с дредами, ни девиц, голоса которых я слышал все время, не было. На месте была бутылка с граппой. Я заглянул в палатку – там лежали мятые тряпки, но и всё.

– Но ему же негде здесь спрятаться?

– Ты расстроился? – удивилась Пат. – Брось. Открывай вино. Очень хочется пить.

Электричка, по виду – длинный единый вагон метро, шумела ярким светом. Стемнело, и время от времени мы ныряли под землю. Дальше мы пересели на трамвай, забитый людьми, и покатили по римским улицам. Было не очень хорошо видно, но ощущение возникло сразу: Рим – один из немногих городов, где, куда бы ни ехал по его центру, ты словно находишься на экскурсии – все виды красивые.

Наконец мы добрались до Эсквилина – холма, где нам предстояло жить, – прошли под бывшей городской стеной, которая до этого была акведуком, и принялись разыскивать нужный дом.

Собака выбежала из темноты и залаяла так неожиданно, что я немного испугался. В высоком освещенном окне дома показалась круглая голова с блестящей лысиной.

– Это вы?! – с легким восторгом на плохом английском сказала голова. – Я бежать! Я уже бежать!

И правда, через секунду обладатель круглой головы уже стоял рядом с нами. Итальянцу было на вид лет шестьдесят, он был маленького роста, и глаза у него были под стать голове – такие же круглые и блестящие. Он открыл дверь.

По лестнице мы спустились вниз, и только теперь я понял, что мы сняли в Риме подвал. А на фотографиях все было так красиво. Спустившись, мы оказались в спальне, соседняя комната была кухней и гостиной одновременно. И первая, и вторая комнаты были украшены множеством картин, керамики, оружия, вышивки явно экзотического происхождения.

– Си, си, – Адриано, так звали хозяина, лучисто улыбался. – Я много работать Южная Америка.

– Здорово! – сказала Пат. – А это что за дверь?