Впереди шли рабы, несущие факелы. Без них не пройти, кромешный мрак окружил паланкин. Смолк городской шум, транспортные телеги, визжащие ослы и шумливые рабы попрятались по домам. В такую темень никто не рискует выходить на улицу, даже бандиты.

В окрестностях Головного холма убивают редко, но случается всякое. Конечно, убийцами здесь обычно выступают сенаторы и их сикарии. Плебс властвует в других районах. В окружении десятка рабов Сек наверняка чувствовал себя уверенно. К тому же его защищал древний, которому пока нужна помощь человека.

Мраморные колонны дворца были видны даже в безлунную ночь. Камень, казалось, сам светился. На самом деле отражался свет факелов и лампад, расставленных по периметру дворца. Огромная площадь сооружения освещалась тысячью светильников из серебра, золота и бронзы. Сколько монет можно отчеканить, но в переплавку их никогда не пустят.

Дворец скрывался за высокими деревьями. Хвойный запах почувствовал Мефадон, когда они оказались у подножия холма.

Город пахнет людьми, его населяющими. От этих людей пытался скрыться принцепс. Воздвигать стены, выставлять войско в оцепление - бессмысленно. Зато эти могучие деревья прекрасно справляются с задачей. Воздух был чудесным, словно в приморском поселке, славном своими источниками.

Дорога поднималась на холм с небольшим уклоном. По широкой мостовой могли проехать четыре телеги. Обычно ее занимают пешеходы, часть дороги оккупируют торговцы, разбивая свои шатры. Лишь в дни празднеств она остается свободной. И ночью. Никто не рискует без лишней надобности ходить ночью по этой дороге. Даже живущие в окрестностях люди, выбирают иные пути.

Поднимаясь по этой дороге, можно попасть во дворец принцепса. А ночной гуляка, оказавшийся возле усадьбы первого гражданина, рискует многим: и жизнью, и имуществом.

Горожане быстро были приучены не шастать, где недозволенно. Никакого закона вводить не пришлось, права сильного оказалось достаточно.

Сек явно нервничал, оказавшись в окрестностях дворца. Ему давно не разрешалось показываться на глаза принцепсу. Он провинился, оказался в опале, но все еще был жив - за старые заслуги и уважение, которое внушал философ.

Поднявшийся из глубин тьмы Каперед отметил состояние спутника. Изгнанник никак не мог повлиять на события, оставался наблюдателем. Увиденное радовало его. Замысливший убийство ничего не выиграл в итоге. Да, он все еще жил в Городе, не потерял имущества - до поры. Вопрос времени, пока славный принцепс решит расправиться с бывшим учителем.

Хотел Каперед узнать о судьбе еще нескольких, участвовавших в заговоре. Однако Мефадона не интересовало это, он не позволил хозяину тела высказаться. Вдруг это какая-то уловка, древний не желал рисковать, явно проявлял слабость. Маленькое, но все же утешение.

Паланкин достиг парка, окружающего дворец. Светлее не стало, рабы шли медленней из предосторожностей. Наверняка за дорогой следят. И хоть паланкин Сека известен, приметная все-таки штука, телохранители принцепса могут напасть на патриция и его рабов. Просто ради развлечения, последнее время им позволяется много.

Путь сквозь парк прошел в нервном напряжении, но никто не напал на свиту патриция. Глубокая ночь, до рассвета - пара часов, даже самые стойкие караульные устают, теряют выдержку.

Через некоторое время стали видны огни главного входа. В такое время ворота должны быть закрыты, но посетители могут пройти во дворец через ворота для курьеров. Они расположены во внутреннем дворе, рядом с конюшнями. Сек имел право входить во дворец только этим путем. Как утративший доверие он был лишен многих привилегий, унижен и осмеян.

Понятны мотивы патриция. Он уже как труп. Состояние его семьи перейдет не потомкам, а в казну принцепса. Ради мщения он затеял всю авантюру, из личной ненависти готов разрушить Государство.

Гнев и возмущение Капереда не знало преграды. Все знания древнего оказались пустышкой перед этой могучей волной. Мощь чудовища растаяла, столкнувшись с огромным пламенем, вырвавшимся из глубин.

Каперед набросился на Сека, принялся его бить, душить и оскорблять. Рабы не успели помочь хозяину. Пассажиры вывалились из паланкина, принялись кататься по земле, измазались в грязи. Рабы бросили носилки, но не знали, что предпринять. Разнять дерущихся они не успели.

Крики привлекли внимание телохранителей. На подходе ко дворцу располагалось несколько караульных помещений. В каждом находился десяток воинов-наемников. Не доверяя согражданам, принцепс нанимал варваров из Венавии. Этих рослых, бестолковых и незнающих языка варваров. Отличные воины и преданные телохранители. Эти большие дети слишком наивны, чтобы предать нанимателя.

Воины не стали разбираться, что случилось. Рабов патриция отогнали, а дерущихся разняли и потащили во внутренний двор. Каперед мельком увидел сияющий мрамором и золотом фасад главного входа.

Дворец был отстроен недавно, в прошлом на этом месте располагались жилые кварталы. Не самый богатый народ здесь проживал, но все были потомственные граждане. Многие патрицианские семьи владели здесь недвижимостью, сдавая ее в наем.

Освободить это место от стольких жилищ задача титаническая. Каперед не представлял, как принцепс мог справиться с ней. Его бы средств не хватило, чтобы организовать переселение тысяч людей. К тому же многие не согласятся покинуть родовые земли.

Зато теперь на месте древних многоэтажек располагался прекрасный дворец, похожий на храм. Фронтон украшен рельефом. К сожалению, Каперед не успел его рассмотреть. А он хотел бы поглазеть, пусть даже в темноте, на украшения. Ведь это последнее, что он увидит. Антаблемент опирался на четыре тонкие колонны с рельефными вершинами. Цоколь состоял из семи ступеней, создавая иллюзию словно это сооружение - храм.

Но гостей или уже пленников потащили во внутренний двор. Вскоре дворец скрылся за деревьями. Каперед видел только отдельные полуколонны да массивные мозаичные окна. Редкой красоты, наверное, сооружение, жаль не довелось его посмотреть.

Вокруг дворца располагалось множество хозяйственных построек. Собственно усадьба принцепса была небольшой, но множество сооружений вокруг были объединены в единый комплекс. Были здесь и казармы телохранителей, новый монетный двор, казна, множество складов, конюшен, псарни и тому подобное. Стен практически нигде нет. Воровать у принцепса рискуют только его вольноотпущенники да любимцы.

Капереда и Сека притащили к казармам, где располагался вход в подземелье. За казармами находилось деревянное сооружение, похожее на зрительские трибуны. Возможно, то был театр. Нынешний принцепс известен своей страстью к театральным представлениям. Даже игры в амфитеатре не привлекают его, в отличие от театра.

Подземелье, как и предполагал Каперед, предназначалось для узников принцепса. Обитало здесь пять, может меньше людей. За что их бросили в застенки - не ясно, но это не имеет значения.

Новых пленников заперли в караульном помещении, с ними осталось несколько варваров. Каперед отметил, что вооружение они носили традиционное. Раньше принцепсы скрывали, что нанимают варваров, заставляли их носить броню, аналогичную той, что используют вспомогательные части легионов.

Теперь все иначе.

Каперед опечалился, силы покинули его. Пусть все идет своим чередом.

Частые смены настроения стали обычными для Капереда. Паразит постарался, чтобы ослабить защиту носителя.

Варвары не знали языка Обитаемых земель. Сек сидел молча и никак не проявлял неудовольствия. Теперь звание патриция ни на что не влияет, все - и плебеи, и патриции в равной степени зависимы от капризов тирана. Даже на пороге смерти Сек не откажется от своей нелепой веры в идеалы. И ладно бы эти идеалы были общими для граждан. Сек страдал из-за собственного унижения и только.

Через некоторое время в караулке появился заспанный раб. Он взглянул на пленников, а затем удалился. Правильно, этот раб должен был установить личность дебоширов. Сека он узнать должен был, а узнает ли Капереда? Время не пощадило лекаря принцепсов.