Он с удовольствием выслушал сначала одного, потом другого. Позволил Морину и Капереду обругать друг друга, слушал речь цивилизованного народа, а затем родной варварский язык. Поверить этим двум вождь не мог, зная, при каких обстоятельствах их нашли.

Про нападение на реке варвары еще не слышали, слухи распространялись не так быстро. Так что ни слова Морина, ни слова Капереда не могли удовлетворить вождя. Каперед утверждал, что он член коллегии лекарей, а почему так выглядит - на него напали, ограбили и пытались убить, как единственного выжившего свидетеля. Морин утверждал, что его оппонент демон, принявший человеческое обличие.

Варвары знали, что в горах началась война племен, но не знали причин. Слухи, слухи, но нет ничего правдивого в этих слухах. Поверить в демонов, явившихся в мир людской прямо из легендарных времен, из выдумок древних писателей, слишком сложно. Вождь варваров умел читать, знал много пьес, написанных цивилизованными людьми. Все-таки он посещал театр, когда приезжал в Редиланум.

Человек, назвавшийся лекарем, совсем не походил на демона. Он не был статен, красив и здоров. И на лекаря, способного заплатить за свое спасение, он тоже не походил.

Отправить этих двоих в горы, продать на рынке рабов, так хотел поступить вождь. Но Морин предложил проверить его слова.

Каперед слышал, но не понимал, о чем говорит Морин. Лишь по посветлевшим лицам варваров понял, что полукровка предложил хороший выход из ситуации. Но что это? Наверняка ничего хорошего. Каперед предлагал испытать себя, но совсем не так, как случилось позднее.

Он думал, что ему предложат изготовить лекарство, вылечить немощного. Так уже бывало, варвары предлагали подобную задачу. Каперед готов был исполнить ее. Пусть прикажут поднять мертвого из могилы, даже это ему под силу!

Но Морин предложил иное. Его идея была жестокой в своей простоте. Он ставил на карту все. Не только собственное благополучие было под угрозой, но и здравый смысл, разум! Ведь, если не демон, злой дух руководит этим лекарем, как объяснить ужасы, случившиеся в царстве Греторига?!

Пленников вывели из общинного дома. На площади за воротами собралась большая толпа любопытствующих. Они еще не знали, что случится. Вождь не раскрывал своих планов, зная, что таким образом воздействие на толпу окажется сильнее. Он собирался развлечь народ редким зрелищем.

Законы Государства ограничивали его власть, вынуждали проявлять милосердие к преступникам и чужакам. Но эти пленники находились в иной ситуации. На них не распространялось действие законов.

Принесли жаровню, поставили ее в центре перед пленниками. Морин глумливо ухмыльнулся, а Каперед побледнел. Не этого испытания он ожидал. Варвары вернулись к своим жестоким методам с явным удовольствием. По толпе пробежал шепоток возбуждения. От человека к человеку, словно разряд молнии проскочили слова. Все поняли, что пленнику предстоит, все жаждали увидеть это испытание.

Вождь обратился к толпе, разъясняя свои намерения, а потом сказал, обращаясь к Капереду:

- Ты должен пройти испытание огнем. Мы хотим увидеть твою сущность. Если ты человек, то пламя ранит тебя, а раны будут заживать медленно. Ежели нет, то раны твои затянутся за один день, не будет ни гноя, ни боли. Ты не станешь кричать, лишь изображать крик...

И так далее, дальше Каперед не слушал. Он неотрывно смотрел на жаровню. От лица отхлынула кровь, на лбу выступили крупные капли пота.

Жаровню заполнили углями, подожгли. Кузнец приготовил щипцы и железный прут, который он вручит испытуемому после того, как прокалит металл в огне.

Нельзя ни переубедить варваров, ни отказаться от испытания. Увещевания, мольбы не смогли смягчить их жестоких сердец. Каперед готов был взять на себя любую вину, лишь бы не проходить испытания. Варвары его не слушали, лишь желали видеть, как боги испытают человека.

Не так много развлечений в селении. Не было здесь цивилизованных людей, облеченных властью, кто выкрикнул бы слова в защиту испытуемого.

Милосердия Каперед не дождался.

Огонь прогорел, угли покрылись белой пылью и алели жарким огнем. Кузнец положил прут в середину жаровни. Толпа с жадностью наблюдала за всей церемонией, ни один человек не смел моргнуть, боясь упустить хоть мгновение. Люди забыли, как дышать. В гулкой тишине отчетливо было слышно тяжелое дыхание пленника.

- Я не буду этого делать! - закричал Каперед.

Это не смутило варваров. Испытуемого схватили под руки, привели к жаровне. Пот катился по лицу Капереда, не потому что он чувствовал жар, а от страха. Прут в жаровне менял свой цвет: почернел, потом заалел. Цвет раскаленного металла постепенно переходил к белому, а кузнец знай раздувал огонь. Искры разлетались в стороны, грозя устроить пожар, от которого поселение не оправится.

Человеческая масса вокруг стала плотнее, люди выдохнули воздух. Они ждали момента, когда горячий металл коснется плоти. Запахнет жареным мясом, палеными волосами. Огонь прожжет кожу и мышцы, доберется до костей.

Люди жаждали этого момента, как кровососы. Боль и страдания чужого человека намного притягательней, чем все развлечения города. Это необъяснимо, но так и есть.

Надев перчатки из плотного войлока, кузнец взял клещи. Они тоже успели нагреться, хотя лежали отдельно, не соприкасаясь напрямую с углями. Зато прут уже был готов.

Этот размягченный, гибкий прут притягивал взгляд. Каперед не видел ничего вокруг, для него существовала только жаровня, доверху наполненная топливом, и белый горячий брусок металла.

Клещами кузнец зацепил прут. Он не торопился, ведь не хотелось нарушить церемонию, не каждый день приходится делать что-то такое. А жар можно потерпеть, у себя в кузнице мастер проводит все время возле открытого очага. Лицо прокоптилось, побагровело.

Хор из десятка голосов окружил площадь. Жрецы запели ритуальные песни. Отчасти для соблюдения ритуала, но больше для того, чтобы подготовить публику. К тому же крики испытуемого не так оглушительны будут.

- Протяни руку! - приказал вождь.

Где был в это время Морин, Каперед не видел. Окружающий мир для него сжался до размера круга в фут диаметром, над которым висел железный брусок. Так что боги явили свое могущество, брусок существовал в отрыве от остальной вселенной.

Конечно, Каперед не мог протянуть руку. Он вообще не чувствовал тела. Мог бы обмочиться, не осознать этого, а толпа варваров потешалась бы. Может, так и случилось, Каперед не мог вспомнить ничего случившегося в тот момент.

Ни угрозы, ни увещевания не достигали разума Капереда. Пришлось варварам брать его руки и выставить вперед. Кулаки пленник не сжимал, он забыл о такой возможности. И вообще пребывал в странной, ужасающей расслабленности членов.

Прошло мгновение, толпа замерла в ожидании неминуемого: раскаленный брусок металла упал в раскрытые ладони пленника. Руки пленника инстинктивно сжались. А затем пошел жар.

Толпа смаковала момент, ожидала оглушительного шипения жарящейся плоти. Люди готовили легкие, чтобы сделать глубокий глоток дымного воздуха.

Каперед пялился на свои руки, видел, как они чернеют, обугливаются и разваливаются.

Но боли не было. И дыма. Вообще, не было никаких эффектов, так ожидаемых толпой. Лишь раскаленный прут, изъятый из огня, медленно остывал на ветру и темнел.

Все видели это! Все кроме самого пленника, который терзал себя картинами страшных мучений и ужасных ранений. А поверить в то, что раскаленный добела прут преспокойно лежит в мозолистых руках, Каперед не мог. Разум не сознавал, что подобное возможно. Руки человека не способны на такие чудеса.

Не сразу Каперед почувствовал, что сдерживающие его силы вдруг исчезли: слуги, державшие его, вдруг отступили. По толпе прокатился возглас удивления, задние не видели, что произошло, но поняли, что ритуал пошел не по плану.

Варвары видели необъяснимое, нечто, что не укладывается в их голове. И если бы пленник сам убеждал их в том, что так произойдет... не было такого! Пленник не верил тому, что происходит у него под носом, с его собственными руками.