– Значит, она была в прекрасной форме! – бросил Пако в восхищении.

– Адель обладала железным здоровьем, – поправил его Штейнер. – Ей сносу не было, и годы не имели над ней никакой власти. Я даже всерьез подумывал, что она еще всех нас похоронит. В последнее время, правда, она приходила реже, но только потому, что началась пора сбора белых грибов. Она без устали ходила по лесам, забиралась в самую чащобу.

– Вылазки в лес, тайцзи… похоже, что Тетушка Адель все еще крепко стояла на ногах, – заметила Лора вполголоса.

– Согласен с вами, мадам Гренадье, это падение с лестницы как-то не вяжется с Адель, – согласился Штейнер, нахмурившись.

– Уж не думаете ли вы, что…

– Я не из тех, кто предается пустым раздумьям. Но только я удивлен, крайне удивлен. В последний раз, когда я видел Адель, она шагала по обсаженной орешником дороге, направляясь по грибы.

– А куда именно она ходила?

– Кроме нее самой об этом никто не знал. Когда Адель уходила в лес, никому и никогда не удавалось долго следить за ней. Обычно она отправлялась на север, но вот куда потом сворачивала? Последний запомнившийся мне образ – это ее силуэт, стройный, но уже неясный, словно удалявшаяся точка. Я узнал бы этот силуэт из тысячи. И могу вас заверить: ее ноги не дрожали.

Они шли наугад по улочкам, выбирая самые тенистые, проскальзывая в приоткрытые створки ворот, осматриваясь во дворе какого-нибудь старого особняка с фахверковыми стенами, незаметно заглядывая в тонущий среди глициний садик и снова выходя на мостовую с неровной брусчаткой. Исторический центр Сарла изобиловал архитектурными сюрпризами, маленькими деталями, рассеянными по городу за прошедшие века, бесконечно малыми следами, роящимися то тут, то там по прихоти истории. Пако с головой погрузился в свою работу, исследуя старинные закоулки, уткнувшись глазом в видоискатель фотоаппарата и не обращая внимания на Лору, которая молча следовала за ним, с трудом сдерживая нетерпение.

– У тебя еще надолго? – в конце концов спросила она, переминаясь с ноги на ногу от нетерпения перед двойной угловой башенкой XV века, возвышавшейся над улицей Консулов.

– Я мог бы тут целый день провести… Хотя ладно, идти пора… – покорно вздохнул фотограф.

– Мне нужно раздобыть один фундаментальный труд.

– Это срочно?

– Не терпит никаких отлагательств! Я кому-то одолжила почитать эту книгу, но назад так и не получила… А купить другую перед поездкой не было времени.

– Готов поспорить, что ты даже не помнишь, кто ее у тебя позаимствовал.

– Ни малейшего представления, но это уже стало классикой жанра… Впрочем, Амандина меня вечно упрекает за то, что я корчу из себя добрую самаритянку, и вроде бы вознамерилась завести тетрадку и отмечать там все даты выдачи и возврата, да еще с телефонными номерами… Злится, что я понятия не имею, кому дала все серии «Звездных войн».

– Серьезно? Понимаю твою дочку, надо бы тебя перепрограммировать, – съязвил Пако.

– Не больно-то умничай, у меня уже больше четырех месяцев валяется твоя коробка с записями Отиса Реддинга и сборник Дженис Джоплин.

– ¡ Carajo! Так они у тебя? А я уж думал, что где-то их посеял.

Продолжая разговор, журналистка ловко подвела их к маленькому книжному магазинчику, расположенному неподалеку от площади Гусиного рынка.

Фотографа это не удивило, уж он-то знал, что Лора, приняв невинный вид, всегда добивается своего. Когда она толкнула дверь магазина, раздался тонкий звон колокольчика, от которого встрепенулась кутавшаяся в сиреневую хлопчатобумажную шаль женщина, которая, казалось, слегка задремала за своей кассой.

Лора сразу направилась к произведениям местных писателей и вскоре отыскала недавнее переиздание книги некоей уроженки Перигора, писавшей под именем Ля Мазий, которая собрала и опубликовала в 1929 году более 400 рецептов своего родного края. «Добрая перигорская кухня» стала настоящей библией, в которую надлежало погрузиться каждому, кто хотел постичь душу этой древней провинции, обетованной земным усладам. И, разумеется, Лора, будучи главредом «Гастрономических радостей», не могла пройти мимо этого эталонного труда.

– А у нее был стиль! – воскликнул Пако, рассматривая портрет на обложке. – Глубокий взгляд, сочные губы… Очень привлекательна для 1930-х годов, совершенно в моем вкусе!

– Эта красивая женщина действительно знала, что такое шик. Но в первую очередь она прославилась тем, что составила несравненный сборник кулинарных рецептов.

Фотограф пожал плечами и полистал книгу с гримаской сомнения.

– На самом деле ее звали Андре Малле-Маз, – продолжила Лора, – она была парижанкой, хотя родом из Нёвика-на-Дордони, и всякий раз приезжала на отдых туда, в отчий дом. Ее страстно увлекала кухня родного края, и в конце концов она узнала о ней буквально все. Собирала рецепты и излагала их в весьма своеобразном тоне – словно выпуская на сцену… Писала также повести, рассказы, устраивала званые обеды у себя в «Клюзо», где собиралась более-менее артистическая публика, обитавшая в тех местах…

– Если бы она жила сегодня, то вела бы кулинарный блог… как многие.

– Может быть, но в противоположность тому, что сейчас можно видеть в Сети, она наверняка вкладывала бы в это некоторую фантазию, поэзию и, скажем… никогда не иссякающее воодушевление. Немного свежести и восторга… чего в наши дни так часто не хватает.

– И надо будет сделать фото для журнала? Ее дома? Свидетелей?

– Нет, мне просто нужно иметь эту книгу при себе, чтобы освежить ее в памяти, уловить там некоторые запахи, нюансы, пройти по ее следам… К тому же там полно занимательных историй, трогательных комментариев, и еще…

Журналистка взяла из рук Пако книгу в твердом переплете.

– Так что «и еще»?

– И еще она в детстве всегда восхищалась Викториной, их семейной кухаркой, которая записывала секреты всех своих блюд в блокнот с обложкой из черного молескина. Ля Мазий изрядно дополнила содержимое этой драгоценной записной книжицы, которую ей оставила в наследство старая Викторина, но…

– Больше ничего не говори, я понял.

Было что-то восхитительно старомодное, словно надмирное и вневременное в том, чтобы сразу после пробуждения оказаться за столом под благожелательным взглядом супругов Ватсон.

Перед этим завтраком, сервированным на старинный лад, с фарфором, столовым серебром на ажурной кружевной скатерти, Лора, окруженная деликатными знаками внимания со стороны хозяев, почти забыла, насколько изнурительным был вчерашний день. И все же поездка по часто извилистым, а порой и опасным дорогам, несмотря на изрядную часть рутины, не была лишена сюрпризов. Посещение завода по производству и консервации фуа-гра, расположенного в окрестностях Сарла, несколько затянулось, но было трудно ускользнуть оттуда, не показавшись слишком невежливыми. Пако сделал почти три сотни фотографий, которые Дафна наверняка забракует, чтобы не покоробить чересчур впечатлительных читателей, разве что оставит два-три морально приемлемых снимка. А Лора тем временем терпеливо выслушивала бесконечную, наполненную техническими терминами речь ответственного за линию переработки. Из профессионализма, а также из вежливости, она даже расщедрилась на несколько коротких вопросов, за которыми немедленно последовали особенно перегруженные подробностями разъяснения. В конечном счете, она усвоила (при этом в голове у нее вертелось слово «законсервировала») лишь два-три важных факта с цифрами.

Затем они наведались в Рок-Гажак, чтобы посетить там несколько хороших ресторанов, прильнувших к береговым утесам над мутными водами Дордони. Первая остановка – «Прекрасная звезда», хозяин которой, необычайно сведущий Режи Онгаро, поставил перед собой цель поддерживать прекрасную репутацию своего заведения. Среди его классики уже числились фирменные яйца кокотт, бюэ – своего рода воздушный мусс[10] – из фуа-гра и крем из цикория со сморчками, но он считал делом чести изобретать все новые и новые блюда на основе свежайших продуктов. Лора понемногу поклевала каждое блюдо и похвалила его за правильность приготовления и гармоничное сочетание вкусов, а Пако тем временем не обошел своим вниманием ни один уголок ресторана, и ему даже удалось сделать несколько особо выигрышных снимков, злоупотребив широкоугольным объективом.