Потом спустился поцелуями ниже, а наткнувшись на пояс юбки, остановился и, схватив подол, резко подтянул его к самой талии, желая увидеть сегодняшние трусики. Увидел: розовые, кружевные, почти прозрачные.

Подняв глаза, встретил смеющийся взгляд Гермионы, тоже ухмыльнулся и, прихватив их за резинку, дернул вниз. Маленький кусочек материи был тут же отброшен куда-то назад и забыт за ненадобностью…

Раздвинув ее ноги, Люциус, смакуя, принялся медленно целовать внутреннюю сторону бедра, пока, наконец, самым настойчивым поцелуем не коснулся абсолютно голеньких, как ему и вспомнилось, складок. Застонав, Гермиона приподняла бедра навстречу этому волшебному рту и вцепилась в волосы на затылке Малфоя.

— Люциус!

Ответом послужило лишь легкое движение двух пальцев, скользнувших во влагалище, да закруживший по клитору язык.

«Да. О, да!»

Щедрая ласка заставила Гермиону невольно выгнуть спину: казалось, что от тех мест, где Люциус так или иначе касается ее плоти, бегут мельчайшие проводки, посылающие разряды по всему телу и заставляющие ее что-то невнятно скулить, почти катаясь по полу от нарастающего блаженного напряжения. Хотелось еще и еще… Но вот волна оргазма, наконец, обрушилась, и она закричала от наслаждения, ощущая, как стенки влагалища пульсируют вокруг его двигающихся пальцев.

Но уже скоро, не в силах ждать дольше, Люциус приподнялся и, расстегнув брюки, проник в нее одним мощным и глубоким толчком. Гермионе хотелось кричать от радости: ощущение того, как заполнил ее этот мужчина было не просто невероятным… Оно было прекрасным — никогда еще она не чувствовала себя такой… свободной, такой готовой к полету…

«Не будет больше никого… После него. Просто не сможет быть!» — неожиданно пронеслось в голове.

Люциус начал неторопливо и не очень глубоко двигаться, иногда слегка вращая бедрами, будто давая телам привыкнуть друг к другу. Или же дразня Гермиону, и сводя ее с ума этими неспешными движениями. Демонстрируя недовольство, она отчаянно толкнулась Малфою навстречу.

— Потерпи…

— Не могу, — Гермиона почти хрипела. — Быстрее, пожалуйста… И сильней.

— Сильней, говоришь? — Люциус подчинился и начал двигаться намного скорей, извлекая член почти полностью, а затем, яростно врезаясь с такой силой, что тело ее подергивалось, двигаясь вверх с каждым толчком.

Обхватив его руками и ногами, Гермиона потянулась к губам, вовлекая Малфоя в глубокий чувственный поцелуй. Ужасно хотелось принять его в себя полностью: как можно глубже. И желание это сводило с ума.

— Господи… Кажется… Люциус, я снова…

Приподнявшись на локтях, Малфой уже почти нещадно вколачивался в нее, и Гермиона поняла, что сейчас именно в этом и нуждается, несмотря на полное отсутствие нежности. Именно животная страсть, охватившая, наконец, обоих и порождала внутри нее яркое и жаркое пламя, заставляющее судорожно сжиматься мышцы живота в ожидании разрядки. Да — еще несколько толчков, и тело охватило огнем во второй раз, вырвав из горла гортанный, почти звериный, рык.

Но, даже придя в себя после оргазма, Гермиона чувствовала, как он все еще продолжает двигаться, будто пытаясь продлить ее наслаждение, но уже и ожидая собственного. Потому что через несколько секунд, не в силах больше сдерживаться, Люциус закрыл глаза и негромко застонал, ощущая, как сильно и вкусно извергается в желанное тело.

Пытаясь отдышаться и успокоить сумасшедшее сердцебиение, они прижались друг к другу лбами.

Гермиона облегченно выдохнула:

— Боже… это было удиви-

И тут!

Лифт внезапно ожил.

__________________________________________

Скорость, с которой они одевались, была достойна рекорда! И поспешная аппарация из атриума — тоже. Лишь в Малфой-мэноре, окончательно придя в себя, Люциус с Гермионой смогли расслабиться. Они вместе приняли ванну, затем поужинали на небольшой террасе его спальни и даже выпили немного вина. А позже, уже после того, как снова насытились друг другом, усталая, но светящаяся от счастья, Гермиона прижалась к нему и прошептала прямо в губы:

— Ты же знал, что я влюблена в тебя почти два года? Знал, да?

Блуждая ладонью по ее обнаженной спине и ягодицам, Люциус улыбнулся — до сих пор не верилось, что все оказалось намного проще, чем он себе намудрил. Проще и прекрасней! Эта невероятная, умная, красивая женщина смогла полюбить его — того, кто когда-то презирал, оскорблял, и даже позволял пытать ее. И решила принадлежать ему. Решила сама.

Мягко и почти не слышно Люциус ответил:

— Гм… просто упорно старался не думать об этом, дорогая. Видишь ли, я почти убедил себя в том, что мы с тобой… не пара…

Качнув головой, Гермиона улыбнулась:

— Какой же ты дурак, Люциус Малфой. Раз я, в конце концов, здесь: значит, все-таки — пара…