– Это все патетика, – заметил Лев. – А вот смерть человека – это уже реальность.

– Да к черту вашу реальность! Голодные дети – вот реальность! Пустой желудок – вот реальность! – Еремин распалялся все сильнее.

– Если вы считали, что Зубанов вас обманул, почему не подали в суд? Почему не попытались вернуть деньги законным путем?

– Да потому что судьи наши под стать вам. Они всегда на стороне тех, у кого денежки, а у меня благодаря этому мерзавцу денег не было. Как думаете, кто выиграл бы дело, вздумай я обратиться в суд? Лично у меня на этот счет сомнений нет.

– И тогда вы решили взять дело в свои руки, – снова заговорил Крячко. – Приобрели веревку покрепче, рулон пищевой пленки и отправились к Зубанову. Подкараулили его в коровнике, ударили по голове, а дальше дело за малым. Скажите, вы наблюдали за тем, как он умирает? Дождались момента, когда жизнь окончательно покинула его тело?

– Прекратите, прекратите! – прошептал Еремин. Агрессия исчезла, перед полковниками снова сидел жалкий, задерганный тип. – Я не убивал Зубанова. Не стал бы этого делать. У меня трое сыновей, разве мог я навредить им? А коровы, так что теперь? Выкрутимся.

– Скажите, вам знаком человек по фамилии Дрозинский? – задал вопрос Гуров.

– Что? Дрозинский? Это следователь, что ли? Может, и знаю. Честно сказать, их тут столько уже было, всех фамилий не упомнишь.

– Это врач. Хирург, – пояснил Лев.

– Тогда точно не знаю. Наш род крепкий, по врачам не шастаем, – покачал головой Еремин. – С чего бы мне его знать?

– Его убили так же, как Анатолия Зубанова.

– Хотите и его убийство на меня повесить?!

– Тело нашли вчера утром, а убили его за два дня до этого.

– Да бросьте! Серьезно? – оживился Еремин. – Значит, я уже здесь был? Выходит, у меня алиби! Раз я не мог убить вашего доктора, значит, и Зубанова не убивал. Разве нет?

– Необязательно, – возразил Гуров. – Кто-то мог воспользоваться вашей идеей и расправиться со своим обидчиком тем же способом, что и вы.

– Еще скажите, что я член банды, – огрызнулся Еремин.

– Вы бывали в Вишняково? – продолжал допрос Гуров.

– Нет, не бывал.

– А в городе Электроугли?

– Тоже нет. Из своей деревни я выезжаю только в случае крайней необходимости.

– Разве убийство не тот случай?

– Я никого не убивал!

– Сколько лет вашим сыновьям?

– Старшему – тринадцать, младшему – шесть. Если вы намекаете на то, что они и есть мои последователи, то снова мимо.

– Какой марки принтером вы пользуетесь? – Гуров попытался застать Еремина врасплох.

– Принтером? Я вообще им не пользуюсь.

– Хотите сказать, у вас дома нет принтера?

– Нет. Что в этом такого удивительного? Я ведь не писатель, мне он без надобности.

– Ваши дети учатся в школе, им, например, дадут задание подготовить доклад. Где они станут распечатывать материал? Пойдут к соседям?

– Когда надо, они пользуются техникой в библиотеке.

– Какой язык учит ваш старший сын?

– Это-то тут при чем? – нахмурился Еремин.

– Отвечайте! – повысил голос Лев.

– Английский, кажется.

– Не знаете точно, какой язык изучает ваш ребенок?

– Да, не знаю. Я работаю с утра до ночи, мне некогда присматривать за его учебой. Этим моя жена занимается. Спросите у нее.

Гуров нажал кнопку, вызывая охранника.

– Уведите! – приказал он.

– Что, допрос окончен? – забеспокоился Еремин. – Послушайте, почему меня не выпускают? Если кто-то еще убит, а я был здесь, у меня алиби!

Гуров ничего на это не ответил, и Еремина увели.

– Не наш клиент, – прокомментировал Крячко.

– Точно не наш, – вздохнул Лев.

– Но проверить стоило, – поднимаясь, заметил Стас.

– Разумеется, – ответил Гуров и первым вышел из допросной.

У ворот следственного изолятора их уже поджидала толпа репортеров. Ворота закрылись, отрезая доступ во двор, и репортеры окружили машину плотным кольцом. В открытые окна полезли микрофоны, одновременно с этим со всех сторон посыпались вопросы:

– Газета «Московский вестник». Что думают в Главном управлении о причастности Григория Еремина к происшествию в Верее?

– Журнал «Столичная жизнь». Когда с Еремина будет снято обвинение? Общественность ждет ответа.

– Как в Главке планируют предотвратить последующие убийства Подмосковного маньяка?

И все в этом роде. Есть ли у полиции предположения об имени настоящего убийцы? Выяснены ли мотивы преступника? Найдены ли дополнительные улики, которые приведут следователей к поимке маньяка? Десятки вопросов об одном и том же, только в разной интерпретации. Красной нитью звучала вторая по значимости тема: сумеет ли полиция защитить граждан столицы от серийного убийцы или он продолжит безнаказанно убивать?

Гуров не собирался устраивать пресс-конференцию у ворот СИЗО. Он спокойно закрыл окна, вытолкнув микрофоны особо настойчивых репортеров, и дал тихий ход. Толпе журналистов пришлось расступиться. Оказавшись вне круга, Лев прибавил газ. Проехав пару кварталов, он сменил направление. Им нужно было добраться до Орехово-Зуевского района, где в населенном пункте под названием Верея произошло первое убийство.

Гуров и Крячко сидели в кабинете генерала. Настроение у всех было на нуле. С момента обнаружения второго трупа прошло четыре дня, а следствие так и не сдвинулось с места. Три дня Гуров и Крячко мотались между Вишняково и Вереей. Три дня вылавливали местных жителей и до посинения задавали одни и те же вопросы, пытаясь обнаружить след убийцы. За это время они успели проверить добрый десяток подозрительных лиц, посетивших эти населенные пункты. Кто-то видел незнакомца в сером плаще и широкополой шляпе, надвинутой на глаза. Кто-то заметил странную парочку, шнырявшую возле фермы. Кого-то насторожил незнакомый автомобиль, курсировавший по поселку. По большей части сведения, полученные от местных жителей, не вызывали доверия, но Гуров и Крячко все равно проверяли их, так как иной зацепки не было.

Один раз им показалось, что удача повернулась-таки к ним лицом. В Вишняково отыскался человек, за день до убийства Дрозинского видевший подозрительного мужчину возле дома убитого. Он дал подробное описание мужчины и вспомнил, что тот ехал с ним на электричке чуть ли не от самой Москвы. На какой станции тот сел в его вагон, свидетель вспомнить не смог, но то, что не имел проездного удостоверения, помнил точно. Когда контролеры проверяли оплату, он предъявил им единоразовый талон. Контролер еще пошутил, что для туризма Вишняково не самое приятное место, на что мужчина ответил, что едет в поселок по делам и не собирается задерживаться там надолго.

Гуров и Крячко помчались на вокзал. Отыскали контролера, который вспомнил мужчину по описанию. Он подтвердил, что тот ехал из столицы, не имея обратного билета. Предъявленный кассирам фоторобот дал результаты. Одна из кассиров вспомнила мужчину. Он брал билет в день убийства Дрозинского до конечной станции Москва-Курская. Естественно, никаких дополнительных сведений в кассе не было, при покупке билета на пригородные поезда документы не требуют. Тем не менее Гуров и Крячко отправили людей на станцию Курская с распечаткой фоторобота подозреваемого, но там их ждала неудача. Проходимость на Курской такая, что найти кого-то по фотороботу нереально.

Еще один свидетель дал описание автомобиля марки «Рено», якобы парковавшейся неподалеку от больницы, где работал Дрозинский. Он умудрился даже запомнить номера, так как водитель заехал на газон и сломал молоденькое деревце. Свидетель собирался пожаловаться на него в дорожную полицию, да так и не собрался, но номер запомнил. По номерным знакам владелец «Рено» был найден за три часа. Его выдернули с работы и привезли в Управление, где между ним и Гуровым состоялся серьезный разговор. Увы, к смерти Дрозинского он не имел никакого отношения, а в Электроугли приезжал к своей подруге. Адрес подруги дал без возражений. Та подтвердила слова владельца «Рено» и даже предъявила еще одного свидетеля. Соседка сообщила, что данный гражданин бывает у женщины примерно пару раз в месяц. Приезжает на своей машине и остается на два дня. Подозреваемого пришлось отпустить.