– Честно говоря, мне ничего из этого не надо. Всё это наследство для меня тяжкий крест.

Дядюшка Томас уставился на меня во все глаза.

– В самом деле? Ну, тем лучше! То есть я могу тебя понять – деньги обременяют, и… Ты ещё молода и красива… Нет проблем, я могу взвалить это на себя.

Надо же, какая самоотверженность!

– Но как насчёт Лео, Хелены и Коринны?

– А что такое? Нет-нет, Лео и белокурые бестии не должны об этом знать. Я тебе раньше не говорил, чтобы не сеять лишних раздоров, но эта троица готова на всё, чтобы испортить тебе жизнь. И если послушать, что они о тебе говорят, то можно составить о тебе совершенно неверное представление, в самом деле. Психически больная нимфоманка – это самое мягкое, что я слышал.

Возможно, он не врал.

– То есть их мы к этому делу привлекать не будем?

Дядюшка Томас кивнул.

– Как умные люди – а мы ведь умные, верно? – мы оставим в сейфе парочку не очень интересных вещей, тогда никто не узнает, что мы уже открывали сейф. Разве это не грандиозный план?

Да. Да, план исключительно грандиозный.

– А вдруг вы потом всё же обратитесь с завещанием тёти Ютты в суд?

– Детка, не будь такой недоверчивой. – Дядюшка Томас сделал честные глаза. – Я обещаю: как только вещи попадут ко мне в руки, я на твоих глазах разорву завещание на мелкие кусочки. Я же сам буду ужасно счастлив, когда мы наконец покончим с этим делом.

Я пару раз задумчиво кивнула.

– Ладно. Я согласна. Сегодня вечером мы отправимся на виллу и почистим сейф. А мы вообще сможем туда попасть? Я имею ввиду сигнализацию.

– Да, да, не беспокойся. У меня есть ключ и разрешение Лео на посещение дома. Как я говорю, по сентиментальным причинам. В конце концов, я там вырос. А почему бы нам не поехать туда прямо сейчас?

– К сожалению, сейчас не получится. Я до вечера работаю.

– Хорошо. Вот моя визитка, позвони, когда освободишься. Мы с моим порше за тобой заедем. – Дядюшка Томас возбуждённо потёр руки. – Это будет весело.

Да, я уже тоже дьявольски радуюсь предстоящему веселью.

«Самый искусный лжец — это тот, кто посылает

малую ложь кружным путем».

Сэмьюэл Батлер

Когда дядюшка Томас ушёл, я осталась стоять на крыльце и смотреть в пустоту. Из этого состояния меня вывел Юстус, который вышел из аптеки и спросил, что со мной такое. Я ответила, что во мне идёт внутренняя борьба.

– Между ангелочком и чертёнком? – уточнил Юстус.

Я покачала головой.

– Нет, между двумя чертятами. Мне только что предложили прекрасную возможность – можно сказать, поднесли на блюдечке. Я могу разбогатеть и отомстить, причём одновременно.

– И о чём тут думать?

– Ну, один чертёнок хочет быть гадким и противным, а другой ещё и собирается стать преступником. Конкретнее речь идёт о том, как мне поступить – действовать самой или позвонить Лео.

– В прошлый раз он был не очень добр к тебе, – заметил Юстус.

– Верно. С другой стороны, у него уже было достаточно времени подумать о том, как плохо он себя вёл.

Юстус ничего не ответил.

– Да, я знаю. Это скорее маловероятно. – Я закусила губу. – Но я ему всё же позвоню. Тогда потом мне будет не в чем себя упрекнуть.

Аптекарь обнял меня за плечи и притянул к себе.

– Тебе нужна моя помощь?

– Нет, я справлюсь сама.

– Хорошо. Но ничего опасного ты делать не будешь?

– Нет. – Я невольно засмеялась.

– То есть я могу не волноваться?

– Да, ты можешь не волноваться.

Юстус отпустил меня и поправил мне волосы.

– И когда ты разбогатеешь, ты чем-нибудь со мной поделишься?

– Обязательно, – ответила я и засмеялась.

– Отлично. Ну давай делай своё гадкое и противное дело. А я на всякий случай буду звонить тебе каждые полчаса.

Ах, аптекарь. Мой лучший друг. Такой милый в своём белом кителе. У меня на глаза опять навернулись слёзы.

– Знаешь, я уже не могу себе представить, что я могла бы жить без тебя.

– Я тоже тебя люблю, – легко ответил Юстус. – Но не надо из-за этого реветь. О нет, в аптеке опять полно клиентов. Мне пора к Янине. – Он наклонился и поцеловал меня в губы. – До скорого, ладно? Ты со всем справишься.

Юстус часто целовал меня, но в губы ещё ни разу. Его поцелуй несколько шокировал меня, но я попыталась сделать вид, что ничего особенного не произошло, и ответила:

– Да, до скорого.

Я потом подумаю над вопросом, можно ли мужчинам-геям целовать женщин в губы. Это как если ты подсунешь человеку под нос вкуснейший земляничный торт, а потом съешь его сам (или отдашь кому-нибудь другому). Может, мне стоит обсудить эту тему с моей терапевтшей? Мы в последнее время решили столько проблем, что вполне можем осилить ещё одну. Например: «Помогите, от поцелуя моего лучшего голубого друга у меня кружится голова». У фрау Картхауз-Кюртен наверняка найдётся какая-нибудь классная теория по данному вопросу. Но, как уже было сказано, я подумаю об этом позже. Сейчас мне надо закончить другое дело.

Лео не очень обрадовался, когда я позвонила ему и сказала, что мы должны увидеться как можно скорей.

– Каролина, я работаю и не могу уйти просто так.

– Ладно, тогда я сообщу пароль от сейфа дядюшке Томасу, – сказала я. – Потому что он предложил мне одну очень интересную идею: обчистить сегодня вечером сейф и ничего вам об этом не сказать.

– Ты знаешь пароль?

– Разумеется, – ответила я. – Встретимся через полчаса возле виллы, хорошо?

– Хорошо, – сказал Лео. О своей незаменимости на рабочем месте он больше не распространялся.

Вилла его бабушки и дедушки стояла в тени старых деревьев и выглядела как прекрасный заколдованный замок. Я очень хорошо понимала желание невесты Лео здесь жить. Это был дом мечты. Просто позор, что ему пришлось так долго пустовать. Впрочем, сад выглядел ухоженным, газон и изгороди подстрижены, а на клумбах росли элегантные тёмно-лиловые тюльпаны, плывущие над морем незабудок.

Я села на ступени у входной двери и стала вспоминать тот день, когда я впервые увидела здесь Карла. День, который полностью изменил мою жизнь. Я думала, что такой день бывает только раз в жизни. Но после смерти Карла я поняла, что это не так.

Лео припарковался на подъездной аллее и вышел из машины. Издалека он выглядел как Карл, но только на первый взгляд. Его походка была другой, более жёсткой, в ней не было крокодило-дандиевской небрежности Карла. И Карл скорее бы умер, чем постригся бы так коротко. Ещё пара лет, и их сходство, наверное, полностью исчезнет. Как всегда говорит моя мама, «твоё лицо в сорок лет целиком зависит от тебя».

– Ты давно ждёшь?

– Максимум пять минут. – Я встала и отряхнула пыль с юбки. Юбка была новая, в лиловую клеточку – мне хотелось купить что-нибудь подходящее к лиловым туфлям.

– Ф-ф-фу-у, что это у тебя в руках?

– Это номер 243, – ответила я. – Любимый пёсик твоей тётушки Ютты.

– Правда? Вредная маленькая шавка? Я немного задержался, потому что в тот момент, когда я уже собрался выходить, позвонил дядюшка Томас. – Лео открыл входную дверь, зашёл в холл и выключил охранную сигнализацию. – Он сказал, что располагает собственноручно написанным и нотариально заверенным завещанием тёти Ютты и хочет предъявить иск на причитающуюся ему часть. Разве что я пойду на мировую и отдам ему определённую картину.

– Ты отделался лучше меня, – заметила я. – От меня он потребовал половину содержимого сейфа. Правда, был согласен и на всё. Он вполне может понять, что для меня деньги не так важны.

– Если тётя Ютта действительно оставила ему что-то по завещанию…

– Не оставила, – перебила его я. – Она хотела оставить всё своему любимому Томми.

– Но…

– Томми – это имя номера 243, – сказала я, подсовывая фокстерьера под нос Лео. – Видишь? Имя выгравировано на подвеске. Но, во-первых, животные не могут наследовать, а во-вторых, любимый Томми приказал долго жить ещё до тёти Ютты, поэтому всё её имущество перешло к ближайшему родственнику, а именно твоему деду. Который оставил всё твоей бабушке. А она – Карлу. Ужасно, как много собак и людей умерло за последние четыре года, верно?