Его последние слова переполнили чашу терпения Северин. Её гнев вырвался наружу. Скользнув мимо Джейни, она набросилась на Максена. Но смогла достать только до его руки: Тайер помешал ей сделать что-то ещё, схватив её за талию.

В худшие времена боль всегда с тобой. Злость иногда тоже. Правда вышла наружу и взорвала всё. И дальше могло быть ещё хуже.

— Да я от тебя ничего не видела! — орала Северин.

Максен медленно выпрямился. Северин могла бы поклясться, что ему больно, так он протянул к ней ладони.

— Я дал тебе всё, что мог.

— Да ты трусливое дерьмо! От тебя правды не услышишь! Ты прячешься за своей трусостью и используешь её как грёбаное извинение!

— Мы были вместе, но были ли всё-таки? Я был сбоку припёку, пока вы с моим братцем втайне поглядывали друг на друга. Так кто из нас трусливое дерьмо? Я или ты?

— Хватит! — крикнула Джейни. Её щёки горели, а жилка на шее пульсировала. Северин пару раз моргнула, осознавая, что Джейни тут. Что вокруг них с Максеном целая толпа.

Все замолчали, глядя на Северин. Все, кроме Максена. Он фыркнул и продолжал.

— Не хватит, пока Северин не получит свою правду!

Матиас потёр подбородок и застонал.

— Чёрт, просто заткнись.

Максен показал Матиасу средний палец и направился к сломанному кухонному столу. Дрожащими руками он взял один из оставшихся неповреждённых стульев.

— Моя жизнь превратилась в кошмар в ту минуту, когда мама попросила меня свидетельствовать против отца в деле об опеке.

Все замолчали.

Северин удивлённо слушала Максена.

— Я солгал ради неё. Мне было восемь, и я верил всему, что она говорила. Я солгал и сказал, что мой отец жестоко со мной обращался.

Это признание заставило сердце Северин провалиться глубоко в желудок. В глазах Максена не было ни следа манипуляции, только боль. Северин вышла вперёд и стала у противоположного края стола.

— Я надеялся, что могу сохранить хотя бы нас, всё не испортив. Но я и здесь облажался. Может, внутри меня нет ничего, кроме огромной дыры. Может, у меня и души-то нет. Может, я паршивая овца. Моя жизнь была полна ошибок, но я думал, что если смогу удержать тебя вдали от этого, ты никогда не увидишь эту мою сторону, — по его щеке скатилась одинокая слеза, и Северин тоже ощутила необъяснимую грусть. — Правды лучше не знать. Ну что, теперь ты довольна?

— Нет, — сказал Тайер, выходя вперёд, — не вешай это на неё.

Максен резко выдохнул через нос.

— Не говорить ей правды?

— Мы ненавидели друг друга задолго до того, как она появилась.

— Ты когда-нибудь задумывалась, что мы в тебе нашли, Сев?

Она задумывалась. Каждый день.

— Нет, — солгала Северин.

— Ты хреновая лгунья, — заметил Максен. Он знал её достаточно хорошо, чтобы рассмотреть ложь за её непроницаемым лицом. Они оба знали.

— Ты была так чертовски беззаботна, — пояснил Максен. Северин сглотнула, а он продолжал. — Но в тебе был огонь. Скоро я увидел то, что видел Тайер: девушку, которая может сразить тебя взглядом и улыбкой вернуть тебя назад к жизни. Клянусь всем, что у меня есть: я свято верил, что меня-то ты не проберёшь. Я мог бы гарантировать, что твоей улыбки не хватит, чтобы заставить меня забыть о прошлых ошибках... Я охренеть как старался в этих отношениях, Северин.

ГЛАВА 46

Было холодно, но Северин не заходила в дом.

Там внутри всё утихло. Тайер сидел на кухне у стола и о чём-то горячо спорил с отцом. Максен ушёл час назад.

Северин хотелось пойти за ним и задать ему сотню вопросов, каждый из которых начинался со слова почему. Его прошлое не должно было влиять на неё. То, что с ним сделала его мама, — не его вина. Он был всего лишь ребёнком. Но у неё не было возможности сказать ему всё это.

Северин поплотнее закуталась в свитер и взглянула на небо. Оно было ясным. По всему полотну небес были рассыпаны звёзды. Ночь за ночью оно оставалось неизменным. Как бы ей проделать то же со своей жизнью?

Открылась дверь, и Северин повернулась на звук. Во двор вышел Матиас, доставая на ходу из кармана пачку сигарет.

— Я убиваю шестьдесят секунд своей жизни, — произнёс он, глядя на Северин. — Ну а ты чего здесь торчишь?

Северин крепче обхватила себя руками и уселась на холодный стул.

— Не хотела всё это слушать.

Матиас сунул в рот сигарету. Огонёк зажигалки слегка осветил его лицо и мрачную ухмылку на губах. Он глубоко вдохнул, а затем, подняв лицо к небу, выпустил изо рта струйку дыма.

— Хочешь сказать, не все семьи такие чокнутые?

Мимо них пронёсся порыв ветра, наклоняя голые ветки деревьев. Ночью всё казалось первозданным, необузданным и невероятно одиноким.

Если Северин и могла бы когда-нибудь пожалеть о своём выборе, то сейчас самое время.

— Расскажи мне что-нибудь хорошее о своих братьях.

Он мрачно рассмеялся.

— Не могу, — стряхнув сигарету, Матиас уставился на свои руки. — Мы все чокнутые, каждый по-своему.

Северин покачала головой.

— Как ты можешь так говорить?

— Это правда. Вот что получаешь, если впускаешь Слоана в свою жизнь.

— Знаешь, раньше я думала, что смогу с этим справиться.

Матиас слегка приподнял бровь.

— А теперь?

— Не уверена.

— Ты разожгла между ними огонь, — предупредил Матиас, но мрачная улыбка на его губах говорила о том, что это предупреждение не особо искреннее. — Может оказаться, что это пламя невозможно загасить, — он с сочувствием посмотрел на Северин. — Ты, правда, не знала, во что ввязываешься?

— Я не хотела того, что случилось, — призналась Северин. Ей нужно было поделиться с кем-нибудь своими чувствами.

— Знаю. Все знают, — он докурил сигарету и отшвырнул её в сторону, нимало не заботясь, куда она полетела. Когда он опять повернулся к Северин, ветер приподнимал и трепал его русые волосы — совсем как у Тайера. Однако Матиас был слишком необузданным. В его глазах хранились тёмные секреты, и он никогда ни с кем не бывал дружелюбным. — Добро пожаловать в семью, тигр, — он потрепал её по плечу и широко улыбнулся. — Ты заслужила свои полоски.

Она запрокинула голову и снова уставилась в небо. Когда Матиас ушёл, его место заняла Джейни.

— Привет, милая.

Северин обернулась.

— Привет.

У Джейни в руках была пластиковая тарелка с пиццей.

— Я принесла тебе еды.

— Эмоциональным девушкам надо быть осторожнее с углеводами.

Джейни рассмеялась и села рядом с Северин.

— Знаю. Я уже три куска слопала.

Она подождала, пока Северин доест, прежде чем начать разговор. Её пальцы тёрли виски.

— Максен сказал правду? — спросила Северин.

Руки Джейни замерли. Она медленно кивнула, и её лицо снова приобрело печальное выражение.

— Северин, они когда-нибудь говорили о Лорене? — тихо спросила Джейни.

Северин покачала головой.

— Я даже имени этого не знала.

— Её никогда не было рядом, — медленно произнесла Джейни и, глядя на растущее впереди дерево, продолжила. — С самого первого дня отношения Оуэна и Лорены были катастрофой. Она приехала из Германии и не могла двух слов связать по-английски. Однако сумела превратить это в преимущество, чтобы привязать к себе их отца.

Северин с грустью смотрела на неё. Наконец, она слышала правду. Вплоть до этого момента она жаждала всё понять. А теперь ей слишком больно слушать их семейную историю.

— Лорена использовала детей. Для неё они были скорее предметом сделки, чем плотью и кровью. После развода стало ещё хуже. Она хотела всё и сразу: ферму, деньги. Просто из вредности она запросила полную опеку над мальчиками.

По щеке Джейни скатилась слеза. Она утёрла её и, извиняясь, улыбнулась Северин.

— Любви от неё не дождёшься. Если дашь ей то, что она хочет, она вознаградит тебя своим вниманием. А если нет, ты для неё больше не существуешь. Максен самый младший. Она воспользовалась тем, что он её любил. Лорена манипулировала им. Он сделал то, что сделал, просто чтобы не потерять её. Я это знаю, — Северин почувствовала, как у неё сжался желудок. А Джейни говорила дальше, — Он был всего лишь ребёнком, но вышло, как вышло. Матиас и Тайер, в конце концов, оказались у отца Оуэна — Юджина, где прожили несколько лет. Потом, уже подростками, они переехали в Миссури к нам с Оуэном.