– Умер, – закончил Иван. – Пропал.

– Пропал или умер? – спросил капитан.

– Ну, наверно, уже умер. Говорят, что заблудился в горах. Давно, полгода уж. В общем, не нашли его.

Ни паники, ни лишних переживаний, никаких образов в голове Ивана Прошин не заметил. И даже обрадовался этому – не придётся окунуться в грязь чужих страхов.

Строгин, оттеснив эмпата, направился к душу. Вжикнула дверь, его синий комбез мелькнул и исчез за ней, засвистели воздушные струи, техник зафырчал, как неисправный кран.

Ребята вернулись в каюту. Снова заиграл успокаивающий джаз. Эмпат вынес оправдательный вердикт – не виновен. Сергей ничего не чувствовал. Техник не испугался, услышав имя Чанова, в его голове не возникало никаких ярких картинок, он ничего не знает, и вообще чист, как слеза младенца. Женю это обрадовало.

Круг подозреваемых сужается. Если ещё выбросить Железнова, то остаётся трое. Это в том случае, если Чанова убили. Но паранорм почти уверен, что никто его не убивал, а откуда бралась эта убеждённость – не знал. И в то же время его занимала мысль – где Илья Юрьевич видел труп Чанова и почему об этом никому не рассказали? Почему объявили, что он пропал без вести, если как минимум один сотрудник МНС-1 видел труп? Если астрофизик его видел – значит, Чанов не пропал?

Утром следующего дня Глыба сказал, чтоб к полудню расследование завершили, и приказал Прошину с Черновым подготовиться к поискам Странника. Капитан пытался убедить командира, что это нереально, что они только что-то нащупали, и понадобится как минимум пара дней, чтобы всё выяснить. И придётся делать это по утрам и по вечерам, после рейдов. Андрей согласился расследование не прекращать, лишь бы не в ущерб основной работе.

Женя расслабился и стал рассказывать, что им приходится делать, чтобы добиться результата.

– Спрашиваю об одном, а потом как бы невзначай – раз! – и ввернул вопрос про Чанова и книжку показал! А напролом никак нельзя. Потому и времени это больше займёт. Они, хоть и колхозники, но ведь не круглые дураки. Сразу поймут, что мы под них копаем.

Майор нервничал и ходил по каюте – три шага в одну сторону и три в другую. Его черный ёжик на голове недовольно топорщился.

– А вы понимаете, что главная задача наша не в детективов играть, а Странника найти?

– Понимаем! – уверил его Чернов. – И потому трясём их помаленьку, без фанатизма.

Капитан заверил Андрея, что и так старается всё делать тихо, чтобы никто ничего не подумал. А напоследок пообещал, что в полдень они с паранормом будут готовы служить Родине. И дал честное рейдерское и поклялся на книге Чанова, что не подведёт своего командира. Глыба, ещё раз напомнил, что в полдень начинается совместная с другими взводами операция, за срыв которой всех накажут так, что мало не покажется. И ушёл, оставив товарищей одних.

Товарищи стали думать, кого проверить следующим. Сотрудники станции все как на подбор, как герои Агаты Кристи, подходят на роль убийцы. Самые дёрганые из них – это астрофизик и Лафайет. Они и выглядели вчера неважнецки. Оба очень загруженные, взволнованные и чем-то очень расстроенные. А ведь причины расстраиваться у них разные. Одного напугал Чернов, а второго обидел Глыба. Такое ощущение, что звездочёт рассказал Лафайету про их визит.

– Может быть, они сообщники? – спросил Женя.

– Поспешных выводов делать не стоит, – ответил Сергей. – Нужно сначала всех проверить. Кого выберем жертвой? По мне, так любого из них, они все, кроме техников, издёрганные, психи какие-то. Такие убьют и глазом не моргнут.

Сошлись на том, что хорошо бы для начала протестировать единственного работника радиостанции. Они его и не видели почти, потому что сидит в своей клетушке и не выходит оттуда.

В коридоре эмпат поинтересовался, как капитан будет действовать на этот раз – придумал ли что-нибудь новое, или снова станет книжку показывать. Женя хлопнул себя по карману униформы, «Основные приёмы пилотирования» при нём. Прошин остался недоволен. Скоро по всему Марсу разойдётся легенда о маньяке с книгой по пилотированию в кармане, которую тот показывает всем подряд и спрашивает, как найти её хозяина.

– А марсиане станут пугать непослушных детей. «А если ты не ляжешь спать, то придёт чёрный, чёрный Чернов с чёрной, чёрной книгой».

– Самый лучший из способов вызнавать информацию, это хорошенько настучать по почкам или подвесить на дыбе, – ответил капитан. – Но в наше время они незаконны. И, в конце концов, я консерватор, пока книга действует, будем её использовать.

Остановился у входа в радиостанцию и негромко постучался. Дверь открылась не сразу. Прошаркали шаги, потом небритое лицо показалось в образовавшейся щели. Холодные глаза буравили непрошеных гостей. Странный типаж… и немного страшный. «Такой, не раздумывая, убьёт за копейку», – подумал Сергей, вглядываясь в лицо радиста.

– Вы ко мне? – голос у мужчины хриплый, говорил медленно, слегка растягивая слова, как бы немного с ленцой.

– Да. Хотел бы кое о чём спросить у вас.

Дверь приоткрылась чуть шире, и Прошин увидел помещение. Коробка. В такой комнатушке один на один посиди неделю – и с ума сойдёшь…

Дверь открылась полностью, и мужчина махнул рукой, приглашая войти. Хотя видно, что гостям он не рад.

– Игорь… – Женя прищурился… – простите, бейдж затёртый, отчества не вижу…

– Просто Игорь, я ненамного старше вас.

Капитан достал из кармана книжку, и, прошелестев страницами, положил её на стол, заваленный различными приборами непонятного предназначения.

– Игорь, вы не знали Чанова?

Игорь взял книгу, пролистал её, не глядя, и положил на место. Был он неопрятным, комбинезон помят, футболка под расстёгнутой курткой давно нестирана. Если бы на Марсе можно было бы достать выпивку или наркотики, то Прошин назвал бы его алкоголиком или наркоманом. По виду – первый кандидат на убийцу.

– Чанов? – переспросил он. – Знал. Он умер. Не помню точно, когда… давно. Полгода, наверное, прошло. Вроде бы попал в бурю, заблудился и погиб. Я не видел. Мне только надиктовали текст, который я и отправил. Я отсюда почти не выхожу и ничего не знаю. Так что меня вы можете не допрашивать.

Чернов оценил неприветливый тон и сказал, надеясь, что Игорь не выгонит их обоих после этого вопроса:

– Его не могли убить?

Игорь хмыкнул.

– Убить? А кому он нужен, убивать его? Марс его убил. Вопросы закончились? В таком случае разрешите, я останусь один. У меня работа. Да и не хочу я на эту тему.

Игорь выставил их в коридор и зарыл дверь.

Товарищи вернулись в каюту. Эмпат привычно включил плеер, и воздух наполнился мягкими чарующими звукам джаза.

Сергей ничего особого в Игоре не обнаружил. Тот не врал, говорил правду. Да и не сказал толком ничего. Потому что не знает. Но слегка странноватый тип, себе на уме. Холодный и бездушный. Пустой. Его абсолютно не взволновала смерть Чанова. В нём ничего нет, никаких желаний, никаких эмоций. Сам в себе, даже не эгоист, а намного холоднее. Эгоисты, они хоть себя любят, мечтают, чтобы их признавали. А Игорю вообще никакого общения не нужно. Людей не любит. И себя тоже не любит. Опасные люди, Прошин таких побаивался. От них не знаешь, чего ожидать.

– А может, это он Чанова? – Капитан провёл пальцем по горлу.

Сергей отчаянно замотал головой:

– Нет, Женя, нет. Этот не убивал. Он выше этого. Такие нас не то что бы не любят. Даже не любить не могут. Мы для него никто. Нас нет для него. И его самого для себя тоже нет. Умрёт и сам не заметит. Это такой тип людей, которым ничего никогда не нужно, даже сами себе они не нужны. Даже к людям редко выходит, ты же слышал. Живёт в своём мирке и ничего ему больше не надо. Я уверен, что если бы ему не сказали передать на Землю сообщение об исчезновении Чанова, и сейчас об этом ничего не знал бы.

С Игорем закончили. Он не убийца, и, скорее всего, ни о чём и не знал. Чернов предложил пойти проверить следующего подозреваемого, но паранорм отказался. Устал. Каждый подобный тест на время выбивал его из колеи, выжимал из него все соки. Хорошо ещё, что лейтенант умел отключаться. А бывают паранормы, которые всегда включённые. Такие выживают только в гордом одиночестве. Где-то он читал, что христианские отшельники были эмпатами. Людьми, которые чувствовали чужую боль и могли её снять, забрав часть себе. Невозможно постоянно жить чужой болью, они же всё-таки обычные люди, не мазохисты, вот и приходилось им уходить в свой мир и прятаться от людей.