– Так мы идём или?..

– Давай… Или, может, в другой раз? Вообще, в кафе приглашать – это пошло, девушке, конечно, в этом плане можно сделать скидку, но всё же… Давай лучше приглашу тебя, ну или ты пригласи меня, как тебе хочется, куда-нибудь на концерт, скажем, в органный зал?

– Можно, почему нет. Что там самое ближайшее, сочинения Видора? Не особенно слежу за репертуаром, случайно наткнулась. Как тебе, пригласишься?

– Приглашаюсь, – важно кивнул парень.

Господи, ну хоть бы улыбнулся. Как можно произнести «приглашаюсь» и не улыбнуться? И дрогнувшего уголка губ бы вполне хватило. Да ещё и, чёрт его подери, вот так вот кивая. Её аж передёрнуло от возмущения. На то, что это такое подобие английского юмора местного разлива, можно было и не надеяться.

– Ой, автобус мой! – спокойствие и подчёркнутую серьёзность парня смели грязные комочки снега, взметнувшиеся из-под колёс призывно тормозящего автобуса, который был, как он скорбно предчувствовал, одним из немногих шансов нормально добраться до дома.

– Ну что, тогда до…

– До встречи, было приятно вновь… Он торопливо скакнул на подножку и громыхание двери поглотило то, что он и не собирался договаривать, в спешке борясь за право не дожидаться следующего представителя общественного транспорта.

«Твою ж мать, опять, получается, я его проводила, а не он меня?! Конечно, провожать меня надо только до другой стороны улицы и ещё метров сто влево, но а как же священный ритуал отъезда сначала девушки…» – Крис недовольно чихнула выхлопами отъехавшего автобуса, где её знакомый уже спешно строчил высокопарное извинение за скомканное и проглоченное спешкой борьбы за сидячее место прощание.

Всё в этом мире к лучшему, и жизнь прекрасна, когда не видишь крови и слёз. Или делаешь вид, что не видишь, что для многих одно и то же.

6

Один день сменял другой, такой же холодный, такой же бессмысленный, такой же безнадёжный. Оптимисты тут, несомненно, должны возмутиться – каждый сам решает каким будет его день, каждую секунду можно сделать насыщенной смыслом, каждый день незабываемым и неповторимым. Хорошо, пусть, но у них всё было совсем не так – фаталисты не создают красивой искусственной реальности вокруг себя, а просто поддаются своей судьбе. Пусть из этого не получается ничего приторно прекрасного, но зато это настоящее.

Незаметно закончилась зима и пришла весна, немногим отличающаяся от своей предшественницы. Подходил к концу март, но всё так же прохожие прятались в пуховики и заворачивались по самый нос в уютные шарфы, а продрогшие уличные коты смотрели голодными умоляющими глазами на них, упрашивая робким мяуканием забрать их в тепло или хотя бы бросить кусок хлеба, правда, уже безнадёжно, понимая, что никому они не нужны, эти совсем не трогательные котята с умильным взглядом и забавной мордочкой, а взрослые коты с грязной ободранной в драках шерстью.

Такой кот преследовал Крис во сне всю ночь, она бежала по лабиринтам тёмных узких улиц незнакомого города, громкий настойчивый крик вынуждал бежать её всё быстрее и быстрее, хотя она знала, что если остановиться, ничего плохого не произойдёт, кот подбежит и, уютно мурлыкая, устроится у неё на коленях. Но ей не хотелось опускаться на мокрый после дождя асфальт, не хотелось гладить его грязную взъерошенную шерсть. Было противно даже думать об этом, хотя и стыдно за свои чувства.

Лучи солнца на лице освободили её от мук совести и вернули в реальный мир. Антон уже не спал – сидел в интернете.

– А пойдём в парк? – окончательно проснувшись, спросила Крис, вспомнив, как отменилась прошлая прогулка из-за незваного гостя.

– Пойдём, сам хотел тебе предложить. Там сегодня необычная встреча будет, художники соберутся вместе, чтобы в разных стилистиках рисовать пробуждающуюся от зимней спячки природу. А ещё там обещают продавать согревающие напитки, так что будем завидовать творческим личностям даже не замерзая.

– Будет русская водка к русскому пейзажу?

– Нет, алкоголь продавать не будут, будет безалкогольный глинтвейн, имбирный чай, наверняка что-нибудь ещё уютное для уже солнечной, но ещё холодной весны.

– А ты им и правда завидуешь?

– А ты нет? Они умеют в художественной форме выражать свои эмоции, а что могу я? Всего лишь рассказать что-то интересующее меня, чем-то зацепившее в обычном разговоре с кем-то случайным образом заинтересовавшимся моими мыслями или просто слушающим от скуки. Знаешь, слова – это не способ выражать чувства, а метод описания их. Вроде бы похоже по смыслу, но это всего лишь посредник. Тут как в религии, если Бог и есть, то зачем тебе нужны посредники в удушающе пахнущих ладаном залах, в одеяниях, выделяющих их среди простых смертных и откровенно намекающих на более высокий статус уж если не в мирском, так в духовном. В творчестве единственный необходимый посредник – это сам художник, безвольная, но талантливая рука вдохновения. И ещё один, слово, трансформирующее нечто, что невозможно, но очень хотелось бы ухватить всем своим существом, в язык нашего посредственного будничного взаимодействия, опуская неосязаемое до почти обыденности, здесь совсем не нужен.

– Куда-то тебя понесло. То есть, подводя итог вышесказанному, можно сделать вывод, что из всех творцов писателям ты не завидуешь?

– Нет, парадоксально, но возможности сказать просто о сложном я завидую как раз больше всего.

Позавтракав как всегда бутербродами, они наскоро оделись, повертелись перед зеркалом, любуясь на смотрящую на них оттуда пару в пальто и шляпах, и отправились любоваться результатами чужого вдохновения.

– А знаешь, если послушать некоторых людей, то может показаться, что они, со снобистской уверенностью, отказываются к художественному искусству причислять буквально целые жанры. Мол, это слишком натуралистично, это настолько абстрактно и примитивно, что можно сравнить с художественными изысканиями маленького несмышлёного ребёнка, а это даже не искусство, а просто хороший маркетинг и визуализация профессионально преподнесённой мысли с учётом целевой аудитории, –задумчиво произнесла Крис. – Лично ты где видишь грань между искусством и его имитацией?

– Сложно сказать, вообще взгляд обывателя очень поверхностен. Тут скорее важно мнение специалистов этой области, искусствоведов, способных чувствовать эстетику каждого жанра и стилистики, понимать её, а не определять по принципу «не нравится – значит, не искусство».

Хотя и в таком подходе есть свои минусы: в профессиональном взгляде на искусство может царить власть авторитетности автора. Например, если эксперты считали, что произведение принадлежит руке известного мастера энного века, то оно удостоится большого внимания, но если вдруг выяснится, что этот шедевр создал, ну скажем, его талантливый, но не особо известный ученик, то всё, внимание плавно сходит на нет, обсуждение закончено, можно разочарованно расходиться по домам.

– Да дело не в том, что что-то создал не сам знаменитый творец, кем бы он ни был, дело в лаврах первооткрывателя. Если ты создал что-то своё, был значимой фигурой в образовании того или иного стилистического направления – это одно, если ты просто слепо копируешь, пусть и на высоком профессиональном уровне, то ты, конечно, молодец, но внимание будет заслуженно приковано к тебе, если ты скажешь и своё слово в искусстве, а не будешь пересказывать то, что уже и так все знают.

– В общем-то ты права…

– Чувствуется в этой незавершённости какое-то но, нет?

Тут Крис проследила за его взглядом – внимание Антона привлекло хрупкое светловолосое создание с задумчивым взглядом.

– Хочешь оценить красоту не на холсте, а в жизни?

– Возможно, стоит попытать счастья. В любом случае, в жизни не бывает такого количества копий и имитаций, как в сфере искусства.

– Вот совершенно с тобой не соглашусь, в мире людей огромнейшее количество копий и даже подделок, гораздо больше, чем в искусстве. Но всё равно удачи тебе, может быть, она и окажется искомым оригиналом.