Иногда ты живёшь как будто по привычке, не придавая происходящему особого смысла. Ешь, пьёшь, идёшь на работу, общаешься с друзьями и знакомыми, ходишь в гости, пьёшь пиво. Вы о чём-то говорите, и ты тут же об этом забываешь. Кто и что сказал, выкидывается в мусорный бак в закоулках памяти и никакое «а ты помнишь» не достанет этот мусор оттуда. А бывает так, что любая мелочь и деталь наполняется каким-то смыслом, как будто всё происходящее – с любовью продуманные детали артхаусного кино, затянутого, порой странного, но определённо имеющего цель и значение.

Не просто разговоры, а о самом главном, обязательно ночью и в чужом городе. Не гулять в выходной в тёплый день, а прогуливая учёбу или работу, ёжась от холода и потом согреваясь горячим чаем с вареньем бабушки у кого-то в гостях. Не очередные отношения, а безумная любовь и обязательно навсегда. И пусть это всё снова окажется мимолётным и преходящим, сейчас это самое важное, и только такие моменты и есть настоящая жизнь.

Шёл снег. Почти счастливый скептик, задрав голову, следил за тем, как жирные снежинки кружились в беспорядочном танце при свете фонаря. Возможно, это было временное помутнение рассудка, но отрицать тот возмутительный факт, что он следил, уже было невозможно.

Сложно сохранить брутальность и невозмутимость, когда на твоём носу сидят снежинки.

3.2

Когда она проснулась, за окном было темно, лениво падали редкие снежинки и прохожие недовольно морщились, когда отдельные из них случайно приземлялись на нос, делая его холодным и мокрым.

Снег падает во сне, падает наяву, повсюду всё полуприкрыто белой холодной завесой. Он неотступно следует за прохожими, оставляя за собой белые пушистые следы в погруженных в зимнюю дрёму дворах или мокрые серые лужи на теплотрассе.

Крис, закутавшись в одеяло по самый нос, задумчиво смотрела в окно. А вдруг сны – это не результат переосмысления происходившего нашим подсознанием, а время пересечения реальностей нашего существования? Что если мы существуем в нескольких измерениях, а это временное одиночество в гостиничном номере всего лишь одна из проекций, а она настоящая – это тот скептик из сна, с которым у них схожие мысли, но разная кривая событий в жизни? Просто где-то она женского рода, где-то мужского. Хотя какая, в сущности, разница, кроме разве что более рационального сознания у мужчин и тяги к необъяснимым выводам и вытекающим из них мучительнейшим выяснениям отношений у женщин. Но поскольку это всего лишь стереотипы, то разницу можно посчитать минимальной и только со стороны физиологии.

Кто знает, может, на самом деле она – это только затянувшийся сон, который ей кажется целой жизнью, а в другом мире уложится всего лишь в несколько минут промелькнувших сновидений и несколько часов смутных почти неуловимых воспоминаний в реальности.

Возможно, где-то Антон – настоящая она или она настоящий Антон? Или они оба не существуют и являются лишь плодом чьего-то воображения, двумя сторонами одной личности, проблемой выбора в воспалённом сознании, неспособном определиться, какое поведение наиболее предпочтительно.

Некая иная Крис может также сидеть на кровати в городе, аналог которого здесь ещё не построили, смотреть в окно и вспоминать сон-дежавю, как сидела в номере в гостинице, вспоминая сон.

Или Антон уснул в объятиях неизвестной легкомысленной девушки, которая прижимается к нему, отдавшись во власть сна об одинокой девушке в гостиничном номере, укутавшейся в одеяло по самый нос, прячущейся от холодной погоды и безразличия, казалось бы, близких людей.

«Какая чушь приходит в голову, если проспать почти целый день», – стряхнув с себя последние впечатления ото сна, Крис потянулась к телефону: никто не звонил, только пришло сообщение от Антона: «Переночую у мамы, увидимся завтра. Извини за небольшой разгром в твоей комнате».

Крис только хмыкнула, что могло выражать её сдержанное порицание, негодование или безразличие, да и вообще всё, что угодно, и начала собираться.

Время было настолько позднее, что дожидаться общественного транспорта уже не имело никакого смысла. Она позвонила в такси, и сонный апатичный с нотками лёгкого раздражения голос ответил ей, что водитель перезвонит, когда подъедет.

– Спасибо за заказ, всего доброго! – ещё более недовольно произнёс голос и повесил трубку.

Интересно, её руководство вообще в курсе, как мило она беседует с клиентами?

Откровенная нелюбовь к ближнему своему – как часто с этим приходится сталкиваться, и как необъясним факт заранее предвзятого негативного отношения к ещё не сделавшему ничего плохого тебе человеку. Такие люди часто говорят, что если ждёшь плохого, то оно уже не будет для тебя неприятным сюрпризом, однажды, правда, Крис довелось услышать продвинутую версию этой философии от настоящего пессимиста со стажем:

– Если всегда готов к плохому, то и хорошее тебя не сильно огорчает.

Это парадоксальное высказывание даже не сильно позитивной Крис было сложно воспринять.

Готовность к плохому, отсутствие реакции на хорошее – а вдруг это розыгрыш, и я своим восторгом выставлю себя дураком? А если и не розыгрыш, то наверняка это временно и повлечёт за собой кучу непредвиденных проблем. Так стоит ли радоваться и надеяться на лучшее сейчас, чтобы потом огорчаться?

Каменно мрачное выражение лица, холодный голос без намёка на эмоции или же с настороженно-враждебными нотками. Они думают, что облегчают себе жизнь, но делают её скучной и серой, а в чужие привносят, иногда на мгновение или пару минут, а порой и на гораздо большее время, тут уж как повезёт, точнее, не повезёт, лишь обиду и огорчение или негодование и ярость. В зависимости от того, насколько ты был к этому не готов.

Хотя подобные вечно недовольные личности сказали бы, незаметно усмехнувшись самым уголком губ, что у них бы это не вызвало никаких отрицательных чувств, ведь они всегда готовы к плохому, чем бы оно ни было.

Вся жизнь их – взгляд сквозь серые очки с фильтрами «я же говорил, что так будет», «я предупреждал» и «я чувствовал, что так всё обернётся, и вот, посмотрите…». Остаётся лишь посочувствовать, а в случае Крис перестать, наконец, негодовать по поводу плохого сервиса в службе такси, и отправиться домой, точнее, в то место, что служило ей очередным временным пристанищем.

Готовность к плохому обеспечит идеальную обыденность без эмоций и пульса. Круглосуточно и без процентов.

3.3

Антон брёл по улице. Оставаться сегодня с Крис ему не особенно хотелось. Успев за этот вечер переспать с одной милой, но ужасно пьяной блондинкой, имя которой, разумеется, не запомнил, он решил, что план на день выполнен и можно отдаться объятиям теперь уже не девушки, а Морфея.

Градусы алкоголя в его крови делали очертания спящего города слегка растушеванными до налёта романтичности и задумчивости, к чему он, впрочем, сейчас совершенно не был склонен.

Он пытался вспомнить имя той, с которой не так давно делил постель. Не получилось. Чьи-то имена остаются в памяти, от некоторых не остаётся ни воспоминания. Их всех, этих девушек на ночь, месяцы или годы, можно разделить на несколько пронумерованных строчек в таблице характеров. Несколько типов внешности, несколько типов темпераментов. Знакомый подвыпивший психолог убедительно доказывал, что все мы как слегка отличающиеся детали одного конструктора, а вдрызг пьяный психотерапевт, опрокидывая бокалы, с задором студента-первокурсника как-то объяснял отклонения от этих общепринятых образцов деталек. Конечно, обычно всё это облачается в почти безобидные научные формулировки, но суть не меняется и места романтическим заблуждениям о личности не остаётся.

Антон девушкам уже даже не признавался в любви. Просто выслушивал и произносил многозначительно «бывает…» Влюблённость? Всего лишь химические реакции в организме и ничего более. Не такая, как все? Чушь полная. Всё это уже было в том или ином варианте.