«Как буду наказан я, если завтра меня поймают», — Хэл сглотнул.

Анжелика по-прежнему наблюдала за ним, точно желая вытянуть из его души все тайны до последней.

— Ваш чай, г…госпожа, — заикающийся Ходж принес чашку с фиолетовой жидкостью, над которой поднимался пар.

Уловив пряный запах ликера с нотками фруктов, Хэл пожалел, что не попросил для себя такого же напитка. Вино оставило у него во рту кислый привкус. Или дело в Анжелике?

— Спасибо, Ходж, — она сделала глоток и причмокнула. — Ох, ты легок на руку со специями, имп. Я бы забрала тебя себе, если бы могла.

Улыбаясь и кивая в знак благодарности, Ходж постоянно оглядывался с таким видом, как если бы мечтал испариться. «Имп» считалось оскорблением для эльфов, но домовой никогда не возразил бы Анжелике.

— Теперь можешь нас оставить.

— Да, госпожа.

Ходж сбежал, и Хэл с радостью последовал бы его примеру. Поймав себя на том, что пальцами выстукивает дробь по кожаной обивке кресла, он тут же прекратил.

— С нетерпением ожидаешь моего ухода, Халлоу?

— Уже довольно поздно.

— Да, возможно, час ночи, — фыркнула Анжелика. Она тяжело вздохнула и посмотрелась на чашку так, словно надеялась найти в ней свою следующую реплику. Когда старуха вновь заговорила, ее слова текли медленно, будто их вытягивали из нее клещами. — Я…чувствую, что, возможно, не выполнила свой долг перед тобой.

— Долг? — посмотрел на нее Хэл.

— Да, — Анжелика выглядела почти кающейся. — После смерти жены твой отец ушел из нашего сообщества, и я…повернулась к нему спиной. И к тебе.

Хэл не знал, что и сказать. Не могла ведь великая Анжелика признать свою ошибку?

— В результате тебя воспитали вне Круга. Ты остался без большой семьи и строгости, которой мы придерживаемся.

Ага. Получается, Анжелика брала на себя часть вины за его «отклонение», проявившееся в любви к человеку? Глупо было ожидать, что члены Круга принесут извинения за то, как давили на Хэла из-за его отношений. Или за то, как относились к нему после — как к изгою, чья глупость загрязнит их общину.

— Некоторых…неприятностей прошлого года можно было бы избежать.

Хэл сжал челюсти, и у него в груди разлилась обжигающая ярость. Неприятностей? Он потерял любовь всей своей жизни. И лишь обычные люди поддержали его тогда и помогли пройти сквозь тьму. А Круг, в свою очередь, осудил и счел гибель Евы хорошим результатом и подходящим наказанием.

— О каких именно неприятностях речь? О тех, когда вы и половина Круга нарисовались на пороге моего дома, чтобы обвинить меня в нарушении закона и подверганию вас опасности? Или потом, когда вы сказали мне, что все к лучшему? — гнев заглушил крохи страха и уважения. Хэл вскочил на ноги. — Или дело в том, что я отклонил предложение вашей племянницы не выносить сор из избы? Через каких-то две недели после того, как я потерял…

— Хватит! — Анжелика тоже встала и бросила полупустую чашку в огонь.

В камине взметнулись ярко-алые языки пламени, цветом соответствовавшие ярости обоих присутствующих. Анжелика указала пальцем на Халлоу.

— Ты знал правила. Мы не женимся ни на ком, кроме представителей собственного вида. Я не причастна к трагическому финалу и не желала его, но он исправил непостижимую для нашего общества ситуацию. И предупреждаю тебя, мы не потерпим повторения.

Тряхнув головой, он проглотил первое слово пришедшего в голову желчного ответа, уже готового сорваться с губ. Хэл прикусил язык. Он не мог позволить себе впутаться в проблемы. Не сейчас.

— Вы сами говорите, что повернулись спиной ко мне и к моему отцу, — Хэл вздохнул, заставляя себя говорить тихо и ровно, — и все же ожидаете, что даже в изгнании я буду соблюдать ваши устои.

— Да. Иначе пойдет прахом все, чем мы пожертвовали во имя защиты наших традиций.

— Нельзя получить все и сразу, — покачал головой Хэл. — Я не стану членом Круга, чтобы подчиняться каждой вашей прихоти.

— Ты не сможешь выжить в одиночку, Халлоу. А вдруг люди обнаружат, что мы до сих пор живем среди них? Даже в двадцать первом веке существуют страны, где колдовство — наказуемое преступление. Проявить себя — слишком большой риск, — Анжелика ткнула его пальцем в грудь. — И твоя девчонка была слишком большим риском.

— Вы даже не дали нам шанса узнать, — Хэл подрагивал от едва сдерживаемой ярости, и у него на языке уже вертелось проклятие. В данный момент он был способен стереть старуху в порошок.

Анжелика злобно смотрела на него, словно могла прочитать его мысли.

— Тебя предупредили. Ты один против многих. Завтра канун Дня всех святых, время, когда любимые возвращаются домой. Мы будем присматривать за тобой. Если попытаешься вызвать ее дух, будут последствия.

У Хэла закружилась голова. Получается, по мнению Круга, он собирался поговорить с призраком, ничего больше?

Анжелика направилась к двери, и Хэл последовал за ней, но не из вежливости, а чтобы убедиться в ее уходе. У порога она в последний раз посмотрела на Хэла, да так, что у него по спине пробежали мурашки.

— Мы наблюдаем за тобой. Один намек на вызывающее заклинание, и мы вернемся.

С бешено колотящимся сердцем Хэл захлопнул дверь и прислонился к ней. Вопреки опасениям, все оказалось не так плохо, зато теперь он убедился, что Круг следит за ним. Но Хэл был готов.

Отойдя от двери, он вернулся в гостиную и рухнул обратно в свое кресло. Будь проклята старая ведьма. Несмотря на многочисленные знакомства с «подходящими» кандидатками, Хэл никогда не собирался жениться на одной из своего «вида». Уже послезавтра он планировал распрощаться как с Кругом, так и с матерью Анжеликой.

Раздался хлопок, и снова появился домовой.

— Господин, с вами все в порядке?

— Насколько возможно после визита матери Анжелики, — фыркнул Хэл.

Ходж помялся с ноги на ногу и склонил голову.

— В чем дело, Ходж?

— Господин, я за всем присматриваю. Пожалуйста, господин… — эльф приблизился и положил дрожащую руку Хэлу на колено, — …пожалуйста, только не то заклинание.

У Хэла все внутри похолодело. Черт, неужели его так легко раскусить?

— Какое заклинание?

— Я знаю, что вы скучаете по своей леди, господин, — эльф выглядел напуганным, и его большие золотистые глаза бегали туда-сюда, — но только не то заклинание. Госпожа Анжелика и остальные будут сердиты. Очень сердиты.

— Ходж, — вздохнул Хэл, — я знаю, что делаю. Я ценю твое беспокойство, но…

— Господин, — домовой начал заламывать руки, — я служил двенадцати поколениям вашей семьи. Смотрел, как двенадцать поколений уходят к Богине. Я не хочу видеть, как прервется ваш род.

— Он не прервется. Обещаю тебе, — однако очевидное беспокойство Ходжа лишь усугубило напряженность Хэла. — Ты же видел, как долго я готовился к обряду. Все будет хорошо.

— Как скажете, господин, — несчастно кивнул домовой.

— Ни о чем не беспокойся, — Хэл похлопал его по плечу. «Моего беспокойства хватит на нас обоих». — Теперь я пойду спать. Не готовь мне завтрак, хорошо?

— Как скажете, господин. Добрых снов.

— И тебе, Ходж.

Убедившись, что Бастер спит в своей корзине, Хэл выпил несколько капель валерьянки и отправился в постель. Ему требовалось хорошенько выспаться, и лучше бы не терзаясь обычными кошмарами.

Часть 2

Ева посмотрела на него и рассмеялась.

— Ты кто?

Облизав губы, Хэл заставил себя повторить.

— Я — колдун.

— Хэл, — она покачала головой с прежними искрами веселья в глазах. — Костюм для Хэллоуина? Ты же говорил, что не празднуешь и не переодеваешься.

— Вот поэтому.

Она посмотрела на него из-под длинных ресниц — темных вееров на фоне бледной кожи.

— Вот поэтому что?

Хэл тяжело вздохнул и положил ладони ей на плечи. Даже сейчас неверие на ее лице смешивалось с недоверием. Ева до сих пор считала их разговор какой-то праздничной шуткой.

— Я не наряжаюсь на Хэллоуин, потому что колдуны его не празднуют.